Катажина Бонда - Девушка полночи
Она удаляла всю переписку с любовником сразу после прочтения. Звонила только тогда, когда никого не было дома. Сын был слишком мал, чтобы что-то понимать. Иногда они уединялись, когда он спал наверху, но она быстро отказалась от этого. Ей казалось, он чувствовал, что происходит, потому что просыпался с плачем, а ее изводило чувство вины. К тому же ей не нравилось, когда им приходилось спешить. Они установили постоянное расписание встреч и придерживались его. Оба любили порядок, рутина им совсем не мешала. В среду и пятницу муж возвращался с конференции не раньше полуночи. После нескольких скандалов из-за его пьянства он старался хоть немного протрезветь, поэтому снимал номер в отеле. Возвращался утром, когда она уже уходила на работу. Ей было все равно, что это был за номер и с кем он в нем ночевал. Они сталкивались в дверях, она подставляла ему щеку для поцелуя. Важно было лишь то, что он обеспечивал ей дополнительные несколько часов счастья.
Они познакомились в «Игле», когда он в одиночестве сидел у бара. Иза подошла и спросила, все ли у него в порядке. Он улыбнулся, ничего не ответив. Она наблюдала за ним весь вечер, он ни с кем не разговаривал. Потом, когда она прощалась, он вышел за ней и предложил отвезти домой. Иза отказалась, она была уверена, что он пьян, но он сказал, что у него в стакане были исключительно тоник и лед. Он просто ждал, когда она закончит работу. Такая женщина не должна возвращаться одна так поздно. Она потеряла дар речи. В тот же вечер он снял с нее блузку на заднем сиденье авто. Она уже много лет не чувствовала себя так спокойно в руках мужчины. Ей ничего больше не было нужно, да она ничего и не ждала.
Они быстро привязались друг к другу. В перерывах много разговаривали. Она сказала ему о деньгах в большом сейфе, нарисовала план клуба. Он знал о планируемом увольнении Люции, обо всем, что происходило в «Игле», о заказе на убийство песняра. Так они называли Иглу. Он смеялся, расписывал ей в подробностях, как они сбегут с этими сокровищами и никто их не найдет. Потому ей так трудно было смириться с мыслью, что после реализации плана он выстрелил и в нее. Она точно помнила каждый сантиметр его лица. Но это было лицо в экстазе, улыбающееся либо грустное, когда он иногда отрывался от реальности. Тогда, в «Игле», она ничего не видела. Было темно, хоть глаз выколи, но это должен был быть он. Войтек Фришке, брат-близнец знаменитого священника, ее любимый. Она никогда не называла его по-другому. Каждый, даже не очень точный выстрел разбивал ее сердце. Она знала, что он говорил правду. Он любил и только потому оставил ее в живых. Он был не в состоянии добить ее, а ведь мог расстрелять все патроны. Она знала, сколько их там, потому что сама заряжала пистолет.
– Я недостоин тебя, – сказал он, уходя. – Прости, королева.
Она предпочла бы не помнить этого, но память возвращается фрагментами и остается уже навсегда. Придется с этим жить.
Она могла бы сдать его, без труда распознав по фактуре кожи и запаху. Она с закрытыми глазами отличила бы его от брата, но, даже если бы ее прижигали каленым железом, не сделала бы этого. Тогда пришлось бы признаться в том, что это никакая не мафия, а она сама освободила Буля от расправы над Иглой. Кто с мечом придет, от меча и погибнет. Дурацкая пословица.
Иза встала, аккуратно сложила больничную ночную сорочку и упаковала вещи в дорожную сумку. На ноги пришлось надеть слишком высокие шпильки. Она попросила Еремея, чтобы он привез ей именно эти, потому что в них она чувствовала себя стройнее и привлекательнее. Иза ослабила повязку на руке. Она неплохо смотрелась в маленьком черном платьице с глубоким декольте. Ей хотелось хорошо выглядеть, когда у входа ее окружат журналисты.
Прежде чем она вышла в коридор, к ней подошел крупный, странновато одетый мужчина в очках и сказал с минуту подержать в руке кусок марли. Говорил, что это необходимо для следствия. Она выполнила просьбу с улыбкой. Он терпеливо ждал пятнадцать минут, а потом упаковал марлю в банку и вышел. Люди в форме охраняли ее намного тщательнее, чем раньше. Прошло несколько часов, прежде чем ее отпустили. Полицейский, который пришел сюда в первый день, когда она проснулась, несколько раз расспрашивал, в каком состоянии находится пациентка. Может ли она самостоятельно ходить, не должна ли она остаться в больнице еще какое-то время. Иза знала, чего боится Валигура, но не собиралась раскрывать тайну его участия в этом деле. А те, кто мог бы что-то добавить, были мертвы.
– Я выписываюсь по собственному желанию, – объявила она с улыбкой. – Чувствую себя очень хорошо и отлично все помню.
Валигура замер. Она отклеила улыбку с лица.
– Я дала показания. Мне нечего добавить, – объявила она с ударением на «нечего».
Ей показалось, что он вздохнул с облегчением.
Перед дверью уже ждал Еремей с ребенком на руках и банальной розой. Раньше он никогда не дарил ей цветов. Она подумала, что им нужно поддерживать эту традицию. Он улыбнулся, стараясь скрыть легкое похмелье. «Я выдержу этот театр, – пообещала она самой себе. – Я все сейчас выдержу».
Пустозвон был прав. Той, прежней Изы больше нет. Воскресла королева. А королева может быть только одна. Только она знала, где находятся золотые слитки мафии со Стогов, которые украл Игла и которые Буль так и не вывез в пансионат в горах. И никто никогда не узнает, где они находятся сейчас. Ксендз будет молчать, несмотря на то что в курсе дела. Она ему исповедовалась. Он всегда был хорошим и правильным духовником. У Тамары есть ее авторские права. Она справится или наконец покончит с собой. Остальные уже в земле, и им нет до этого никакого дела. «Я жива, а вам всем – приятного времяпрепровождения в аду».
Снега уже не было. На тротуарах только кое-где виднелись солевые подтеки. Весеннее солнце блаженно грело и настраивало на позитив. Весна готовилась к контратаке. Изу ослепил блеск вспышек. Она слабо улыбнулась. Журналисты что-то кричали, но она не отвечала, а шла под руку с мужем прямо к машине. Прежде чем сесть, она взяла сына на руки и лучезарно улыбнулась в сторону объективов. На время она даже почувствовала себя звездой. Иза уже собралась сесть в машину, муж в это время пристегивал ребенка в автомобильном кресле, когда к ней подошла профайлер и попросила на минутку отойти в сторону.
– У меня нет тайн от мужа, – кокетливо ответила Иза.
Залусская не улыбнулась в ответ. Еремей согласно кивнул, занялся ребенком, который проснулся и начал плакать. Иза потянулась, чтобы помочь мужу, но Саша задержала ее. Из-за ее спины появился Дух и взял Изу за плечо. Она подумала, что очень похоже выглядела сцена ссоры с Люцией, вот только тогда ее позиция была намного увереннее.
– Ты не могла видеть лица преступника, – сказала профайлер. – Так же как оружие и руку. Было слишком темно. Точечный свет фонарика не помог бы в данной ситуации. Собственно, фонарика-то у тебя и не было. Преступник точно знал, что ты там находишься, иначе он не оставил бы тебя в живых. Потому что стреляла не женщина. Убегать не было необходимости, достаточно было спрятаться за пультом для звукозаписи. Он никогда не вошел бы в это помещение и не выстрелил в тебя, если бы ты не начала стрелять в него первой. Сквозь дверь, мимо. Только потом появился Игла. В следующий раз, когда будешь планировать нападение, бери в расчет, что что-то может пойти не так.
Иза молчала. Она непроизвольно повернула голову в сторону мужа, журналисты фотографировали ее. Еремей в страхе попятился к машине. У Изы слезы навернулись на глаза, поскольку даже в такой момент он не попытался бороться за нее, а позволил, чтобы на виду у всех этих людей и камер ее сунули в обезьянник. Ей нужно было уйти раньше.
– Тогда все пошло не так, – сказала она, вздохнув, когда оказалась в участке. Расплакалась и начала давать показания: – Все было подготовлено, а Войтек в последний момент отказался. Мало того, он пришел предупредить Иглу. Струсил. Если бы не он, не было бы перестрелки. Никто никогда не сообщил бы о краже.
– Ничего не вышло, святой отец. – Саша вошла в комнату для свиданий и пристально посмотрела на Мартина Староня. Тот в ответ поднял воротник кожаной куртки. – Или, может, мне надо было бы сказать «недоучившийся святой отец», ведь ты так же, как брат, был в семинарии, но не задержался там надолго. Ты слишком любил деньги. С таким вкусом к жизни можно стать только звездой эстрады или идеальным мошенником. Хотя я считаю, что вы оба мошенники, и еще какие.
Мужчина в куртке гордо поднял голову.
За Сашей стоял его брат. Он был в сутане, с положенным к ней белым воротничком. Гладко выбрит, чист, как будто только что из ванны.
– Время закончить это шоу с переодеваниями, – буркнула профайлер. Она села и оглядела близнецов. – Вы действительно очень похожи. Интересно, что это за чувство? Прошу извинить, просто не смогла сдержаться. Наверное, вы множество раз слышали этот вопрос.
