Джон Гришэм - Пора убивать

Хороший вопрос, подумал Джейк. Значит, ему хотелось пить. Дожидаясь машины Кеннеди, Освальд успел съесть цыпленка. Нет, к этому свидетелю у него тоже нет вопросов.

— У нас остался последний свидетель, ваша честь, — торжественно объявил Бакли ровно в четыре часа дня. — Де Уэйн Луни.

Опираясь на костыль, Луни шел через зал, направляясь к свидетельскому креслу. Перед тем как сесть, он снял с пояса кобуру с револьвером и передал ее Пейту.

Бакли с гордостью следил за ним.

— Будьте добры сообщить суду ваше имя, сэр.

— Де Уэйн Луни.

— И ваш адрес?

— Клэнтон, штат Миссисипи, Беннингтон-стрит, тысяча четыреста шестьдесят восемь.

— Сколько вам лет?

— Тридцать девять.

— Где вы работаете?

— В управлении полиции округа Форд.

— В какой должности?

— Дежурного.

— Кем вы были до понедельника двадцатого мая?

— Заместителем шерифа.

— Вы были на дежурстве?

— Да. Я отвечал за доставку двух обвиняемых из камеры городской тюрьмы в суд и обратно.

— Кто были эти двое обвиняемых?

— Билли Рэй Кобб и Пит Уиллард.

— Во сколько вы вывели их из зала суда?

— Что-то около половины первого, по-моему.

— Кто был вместе с вами?

— Маршалл Празер. Вдвоем мы должны были обеспечить транспортировку обвиняемых. В зале суда были и другие полицейские, а двое-трое к тому же ждали нас на улице, у задней двери. Но вся ответственность лежала на нас с Маршаллом.

— Что было после того, как слушание закончилось?

— Мы тут же надели на Кобба и Уилларда наручники и вывели их из зала. Пару минут мы пробыли вон в той небольшой комнатке, — Луни кивнул на дверь в стене, — а потом Празер стал спускаться по лестнице.

— Далее?

— Мы направились за ним. Первым — Кобб, потом Уиллард, последним шел я. Празер уже был внизу, он ждал нас у дверей.

— Так, сэр. Дальше?

— Когда Кобб уже почти спустился, раздалась стрельба. Я в этот момент находился на площадке и в первое мгновение никого не увидел. Инстинктивно я шагнул вперед. Внизу, у каморки под лестницей, стоял мистер Хейли с винтовкой в руках. Пулями Кобба отбросило назад, на Уилларда, оба закричали, падая, и попытались заползти по ступеням на площадку, туда, где стоял я.

— Так, сэр. Опишите, что вы видели.

— Можно было слышать, как свистели летящие рикошетом от стен пули. Более громких выстрелов я, пожалуй, в жизни не слышал, мне казалось, что стрельба никогда не кончится. Парни бились и корчились на ступенях лестницы, кричали и стонали от боли и страха. Они были в наручниках, вы же знаете.

— Так, сэр. А что было с вами?

— Я уже говорил, по-моему, что вниз спуститься так и не смог. Думаю, что одна из срикошетировавших пуль попала мне в ногу. Я попытался подняться на пролет выше, а уж там нога отказалась мне повиноваться.

— И что же стало в конце концов с вашей ногой?

— Ее отрезали. — Луни произнес это настолько невозмутимо, что можно было подумать, ему каждый месяц ампутируют конечности. — Чуть ниже колена.

— Вы хорошо рассмотрели человека, державшего в руках оружие?

— Да, сэр.

— Можете ли вы опознать его в присутствии присяжных?

— Да, сэр. Это мистер Хейли, вот он сидит.

Было бы абсолютно логично, если бы свидетельские показания Луни на этом закончились. Говорил он коротко, только суть, держался с достоинством и ни секунды не колебался при опознании. До последнего момента присяжные внимательно слушали каждое его слово. Однако Бакли вместе с Масгроувом извлекли откуда-то огромные, выполненные в цвете схемы здания суда и развесили их перед жюри. Луни пришлось, ковыляя, расхаживать возле схем, прослеживая путь жертв от выхода из зала до последних ступенек лестницы.

Джейк морщил лоб и тер переносицу. Нуз в который уже раз занялся очками. Присяжные начали ерзать.

— Перекрестный допрос, мистер Брайгенс? — спросил наконец Нуз.

— Всего несколько вопросов, — ответил ему Джейк в тот момент, когда Масгроув выносил мусор из зала.

— Мистер Луни, скажите, на кого смотрел Карл Ли, когда стрелял?

— На парней, насколько я мог судить.

— А на вас он смотрел?

— Ну, видите ли, мне не хотелось тратить время на то, чтобы установить с ним визуальный контакт. Я ведь двигался в противоположном от Хейли направлении.

— То есть в вас он не целился?

— О нет, сэр. Целился он только в парней. В них и попал.

— Что он делал во время стрельбы?

— Орал и хохотал как сумасшедший. Самая жуткая вещь, которую мне приходилось слышать, он был похож на настоящего психа или что-то в этом роде. И знаете, я навсегда запомню: выстрелы, свистящие пули, крики парней, и на этом фоне — его громкий безумный смех.

Ответ свидетеля был великолепен. Джейку с большим трудом удалось сдержать торжествующую улыбку. Вместе с Луни он отрабатывал эту сцену, наверное, сотни раз, и она получилась так, как задумывалось. Каждое произнесенное слово было исполнено силы и убедительности. Листая бумаги, Джейк бросал незаметные взгляды на присяжных. Все они уставились на Луни, постигая смысл его ответа. Джейк небрежно писал что-то на листке бумаги, нечто абсолютно незначительное — ему нужна была пауза, чтобы задать самые важные вопросы процесса.

— Значит, мистер Луни, Карл Ли Хейли ранил вас в ногу?

— Да, сэр.

— Вы считаете, что таково было его намерение?

— Нет, сэр. Просто несчастный случай.

— Хотите ли вы, чтобы он был наказан за этот несчастный случай?

— Нет, сэр. Я не испытываю никаких дурных чувств по отношению к мистеру Хейли. Он сделал то, что сделал бы я, будь я на его месте.

Бакли вздрогнул в своем кресле. Ручка выкатилась из его пальцев. Он горестно смотрел на своего главного свидетеля.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что не виню его за то, что он сделал. Те двое изнасиловали его маленькую дочь. У меня у самого есть дочка. Если кто-то вздумает наброситься на нее, он и дня не проживет. Я пристрелю его как бешеную собаку, я сделаю то же, что и Карл Ли. Нам следовало бы наградить его.

— Хотите ли вы, чтобы присяжные осудили его?

Подпрыгнув, Бакли заревел:

— Протестую! Протестую! Такие вопросы задавать нельзя!

— Нет! — выкрикнул Луни. — Я не хочу, чтобы его осуждали. Он — герой. Он…

— Прекратите свой ответ, мистер Луни, — завопил Нуз. — Не отвечайте далее!

— Протестую! Протестую! — Стоя на цыпочках, прокурор вытягивал шею.

— Он герой! Отпустите его! — рявкнул Луни.

— К порядку! К порядку! — воззвал Нуз, стуча молотком.

Бакли смолк. Луни тоже успокоился. Джейк спокойно сказал:

— Я снимаю свой вопрос.

— Прошу вас не обращать на этот вопрос внимания, — обратился к присяжным судья.

Улыбнувшись жюри, Луни заковылял к выходу.

— Можете вызвать следующего свидетеля. — Нуз снял очки.

Медленно поднявшись, Бакли драматическим голосом ответил:

— Ваша честь, больше свидетелей у обвинения нет.

— Хорошо. — Нуз повернулся к Джейку: — Вижу, мистер Брайгенс, вы хотите сделать какое-то заявление, если не два?

— Да, ваша честь.

— Отлично. Тогда пройдем в кабинет.

Отпустив присяжных с теми же инструкциями, что и накануне, судья объявил перерыв до девяти утра.

Глава 37

Джейк проснулся в темноте с ощущением легкого похмелья и головной болью, вызванной отчасти усталостью и «Коорсом», отчасти далеким, но въедливым звоном, доносящимся от входной двери, — как если бы кнопка звонка была намертво вдавлена в стену чьим-то крепким большим пальцем. Подойдя в ночной рубашке к двери, Джейк распахнул ее и попытался сфокусировать взгляд на двух фигурах, стоявших на крыльце. Оззи и Несбит — сработало наконец в мозгу.

— Чем могу служить? — Он распахнул дверь шире, приглашая их войти.

— Они собираются убить тебя сегодня, — сказал Оззи.

Джейк сел на диван, принялся тереть виски.

— Может, им это и удастся.

— Джейк, я говорю серьезно. Они запланировали твое убийство.

— Кто?

— Клан.

— Микки-Маус?

— Да. Позвонил вчера, сказал, что-то готовится. Позвонил полчаса назад, сказал, что счастливчиком назначили тебя. Сегодня большой день. Сегодня они будут развлекаться. Утром в Лойдсвилле состоятся похороны Стампа Сиссона, а потом начнется — око за око, зуб за зуб.

— Почему меня? Почему бы им не прикончить Бакли, или Нуза, или еще кого-нибудь, кто больше заслуживает?

— Боюсь, у нас мало времени, чтобы рассуждать сейчас на эту тему.

— Какой способ они изобрели на этот раз?

— Он не сказал.

— А он знает?

— Деталей было мало. Он просто сообщил нам, что они попытаются сделать это сегодня в течение дня.

— Что же остается мне? Сдаваться?

— Во сколько ты уходишь в офис?