Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы
– Вас двое? – Джордж кивнул на Соловьева. Мезенцев рассмеялся:
– Парень не в счет.
Джордж покосился на журналиста, тот сидел в кабине и, похоже, выходить не собирался. Он сделал еще один шаг к ружью.
– Мне не понравилось, как ты поступил со мной, – продолжал здоровяк.
– Что именно?
– Ты увез у меня женщину.
– Ах, это... – Джордж пожал плечами. – Она сказала, что вы едва знакомы, к тому же – она сама захотела...
– Речь не о ней, – перебил краснолицый. – Если у тебя в голове есть хоть немного мозгов, ты поймешь, что она здесь вообще ни при чем.
– Тогда в чем проблема?
– Проблема в том, что ты увез у меня женщину. И это – серьезная проблема. Гораздо серьезнее, чем тебе кажется.
– Здесь нет проблемы. Пойдем и спросим у нее...
– Нет, приятель. До тебя никак не может дойти одна простая вещь. Мне не очень интересно, что она обо всем этом думает. Скажу честно, меня это даже не волнует.
– Тогда что? Что тебя волнует?
– Ты тупой, да? Я тебе уже дважды повторил. Проблема в том – следи внимательно – что ты... увез... У МЕНЯ... женщину. Понимаешь? Ты забрал то, что должно принадлежать мне.
– С чего ты это взял?
– Потому что я так думаю. И постараюсь убедить тебя в этом.
– Ты что, предлагаешь драться? Как в школе? Наши против городских?
Мезенцев ощерился.
– Смешно. Я тебе ничего не предлагаю. Мне нечего тебе предложить. Я просто хочу... – он помедлил. – УБИТЬ ТЕБЯ.
Мезенцев увидел, как Джордж вздрогнул. Соловьев побледнел и схватился обеими руками за фотоаппарат. Он знал, что это – не пустые слова. Этот капитан – или кем бы он там ни был – слов на ветер не бросал. Видимо, у него окончательно перемкнули все контакты в голове... Хотя, стоило признать, в желании убить ближнего своего ничего особенно оригинального не было.
– Только и всего? – Джордж улыбнулся. Ему удавалось держать себя в руках. И близость ружья вселяла в него уверенность. – Многие пытались это сделать...
– Теперь моя очередь.
– Хочешь попробовать?
– Нет. – Краснолицый зажмурился, словно в предвкушении невиданного удовольствия, и потянул ноздрями воздух. – Ты весь пропах ею. Ммм... Вкусно пахнет... – Он не торопясь хрустнул пальцами, особое внимание уделив большим. – Я не хочу ничего пробовать. Я просто убью тебя.
– Из-за бабы? – Джордж медленно, боком, приближался к ружью. В какой-то момент он понял, что краснолицего это не особенно волнует, и насторожился.
– Нет. Просто так хочу.
– Успокойся... – До ружья оставалось всего два шага. – Так мы можем наделать глупостей. Кому от этого будет лучше? Здесь и так достаточно... Ты видел, что творится в Гурьеве?
– Видел.
– Ну и что, мало трупов?
– Одного не хватает.
– А-а-а... – Джордж старался выглядеть спокойным, в следующую секунду он метнулся к ружью и взялся за цевье. Он перехватил ружье и стал взводить курки...
Реакция краснолицего его поразила. Вместо того чтобы рвануться вперед, тот быстро сдернул с себя футболку и обмотал ее вокруг левого запястья.
– Поехали... – сказал он и медленно пошел на Джорджа.
– Эй, я выстрелю...
– Не сомневаюсь. Тебе не впервой. Ты же – такой крутой. На байке. И на сапоге у тебя – смотри-ка! Кровь. Уже высохла.
На левом сапоге Джорджа – единственном оставшемся сапоге – красовалось большое бурое пятно.
– У тебя, наверное, и пилка где-то есть... А я – с голыми руками.
Он наступал – медленно и неотвратимо. Соловьев подумал, что в голове у него мозгов не больше, чем у трактора, на котором они приехали. Да и вел он себя, как трактор. Упрямо пер вперед, забыв о том, что в ружье остался один патрон. С одной стороны – это мало... но для человека – более чем достаточно.
Журналист пытался вспомнить: может, капитан в какой-то момент достал этот патрон и... выкинул? Или положил в карман?
Нет. Джинсы, надетые на нем, туго обтягивали бедра, и цилиндрик патрона двенадцатого калибра был бы виден, но... Карманы у Мезенцева были плоскими.
– Ты попал в нехорошее время, парень, – говорил краснолицый, наступая на Джорджа. – Теперь я знаю, что я могу. Я и раньше догадывался об этом... Но почему-то не делал. А теперь – хочу и могу. И ты увел у меня из-под носа то, что я захотел. Ну разве это не ошибка? С твоей стороны?
– Или – с твоей... – Расстояние между ними сокращалось, и Джордж стал пятиться назад.
– Ты уже проигрываешь. Ты отступаешь. А когда отступаешь, то не видишь, что у тебя сзади. Надо идти только вперед. Понимаешь? Ты прав – здесь много трупов. Одним больше, одним меньше... Ситуация спишет. Очень удобный случай. Ты встал у меня на пути. Зря. – Он издевательски покачал головой. – Зря. Ты не оставил мне выбора. Это значит: либо я сверну, либо я перешагну через тебя. Это называется – поставить вопрос в категорической форме. Теперь ты видишь, что Рита здесь ни при чем?
– Послушай! – Джордж продолжал пятиться. Он уже вышел из-за трактора и бросил быстрый взгляд на то место, где он оставил байк. Так и есть – байка не было. Вместо него на шоссе валялись какие-то обломки.
«Он разбил мой байк! Скотина!»
Джордж твердо встал на земле, левая нога перед правой, приклад уперся в плечо.
– Еще шаг, и я стреляю.
Краснолицый кивнул. И шагнул вперед.
Джордж потянул обоими пальцами за курки, бойки ударили с сочным механическим треском, но выстрела не последовало.
Мезенцев бросился вперед, он напоминал огромного волка, прыгнувшего на добычу, складки веером разошлись от крыльев носа, верхняя губа дернулась, обнажая зубы, и на мгновение Джорджу показалось, что это лицо он уже видел, там, в Гурьево, на страшной фотографии из невинного семейного альбома. Здесь не было логики, морали и благородства, только древние инстинкты – древние, как сама жизнь.
Он успел подумать, что будет с Ритой, когда его убьют. Ведь этот краснолицый точно так же набросится и на нее, он будет видеть в ней только добычу, повод, предлог, но никак не женщину, и даже – не человека. ДОБЫЧУ.
И эта мысль... То, что она пришла ему в голову... Говорило о том, что он проиграл... Еще один из уроков Сошника, быть может, самый главный: «Никогда не думай о том, что будет потом. Важнее всего то, что происходит сейчас».
И он... Все-таки подумал.
Мезенцев метнулся вперед с неожиданной стремительностью, ему почти удалось схватить ружье за стволы, но в последний момент Джордж успел отдернуть ружье и развернуть так, чтобы нанести сильный удар прикладом. Однако краснолицый оказался к этому готов. Он подставил левое запястье, тряпка смягчила удар, правой рукой он схватился за цевье и молниеносно ударил Джорджа ногой в живот.
Джордж выдохнул и отскочил. Удар пришелся по касательной, но краснолицый подобрался ближе и рванул ружье на себя.
Джордж ощутил на себе его силу. Его ноги внезапно оторвались от земли. Джордж почувствовал, как левая рука теряет контроль над ружьем, которое, собственно, и ружьем уже не было – теперь оно превратилось в большую и прочную дубину. Мезенцев снова потянул его на себя и снова пнул.
Джордж увернулся, но ему пришлось разжать левую руку, пальцы правой скользили по ложу, и краснолицый стал поворачивать ружье, пытаясь разжать его хватку.
Джордж увидел его лицо – так близко от себя. И... он действительно испугался. В лице краснолицего не было ничего человеческого... если не считать красноты. И бежать... наверное, это был самый правильный выход. Нужно было так и сделать – с самого начала. А еще лучше – спрятаться и запереться в доме, но Рита... Она закрыла перед ним дверь.
«И, может быть, она поступила правильно... Или... Она хотела этого?»
Теперь бежать было поздно.
У мужика оказались красивые дельтовидные мышцы, широкая грудь и плоский, в квадратиках мускулов, живот. Он чем-то походил на Конана-варвара в исполнении Шварценеггера... Ну, может быть, на Конана в не самой лучшей форме... Но вполне достаточной для того... «Чтобы убить меня...»
Ружье вырвалось из рук. Джордж отскочил назад и завел руку за спину. Нож! Черт возьми, как он был прав, что не выбросил его!
Он достал из чехла нож, нажал кнопку, лезвие выскочило, Джордж убрал вторую руку за спину, надеясь нанести неожиданный удар. Куда? Он делал ложные выпады, переносил тяжесть тела с одной ноги на другую, одновременно перекладывая «перо» из руки в руку.
Так учил Сошник. Возможно, парень сам не знал, что это – испанская школа работы с ножом, восходящая к Средневековью.
Но тогда все было по-другому. Двое разбойников кружили друг напротив друга, жонглируя за спиной навахами, надеясь на один молниеносный выпад. У него была не наваха, с клинком длиною почти в локоть, а обыкновенная «выкидушка», которой хорошо пугать пацанов и резать колготки девчонкам. Правда, для «камазиста» она сгодилась, но тот парень даже не подозревал о ней, да и сильно отличался от этого краснолицего.
– Этот фокус я знаю, – спокойно сказал Мезенцев. «Еще бы не знать – я писал об этом». – А как тебе такая штука?
