Возвращение не гарантируется - Данил Корецкий
Площадка была узкой, имела приличный наклон и вдобавок обледенела, громоздкая машина не могла сесть по-настоящему — пилоты зависли половиной фюзеляжа в метре над скальным уступом, а второй половиной — над двухсотметровой пропастью. Прозрачный круг бешено вращающегося винта находился в двух метрах от края черного, в рыжих потеках и с острыми гранями утеса. Случайный порыв обычного в этих краях ветра отделял благополучное завершение сложной операции от катастрофы, а обычный скальный массив — от превращения в обелиск над братской могилой. Да и процесс погрузки имел невеселые шансы на благополучный исход — в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят: возможности оказаться в неустойчиво висящей вертушке или улететь в пропасть были одинаковыми.
Преодолевая напор мощного воздушного потока, бойцы, оскальзываясь, подбегали один за другим к овальному проему люка, забрасывали в салон вещи, оружие и из последних сил запрыгивали сами, некоторые тут же валились прямо на пол и отползали в сторону, чтобы не мешать товарищам. Ерша забросили в вертушку так же, как когда-то, в другой реальности и при других обстоятельствах, такие же парни забросили Деда. Погрузка заняла не больше минуты — когда люк захлопнулся, машина прыгнула подальше от несостоявшегося обелиска и принялась косо взлетать на форсаже, чтобы одновременно набрать скорость и высоту.
Волк и Бобер с трудом поднялись с вибрирующего пола и уселись на идущие вдоль салона скамейки, Ерш еще лежал на полу. За ревом двигателя выстрелов не было слышно, но они знали, что Скат еще жив, прикрывает их и позволяет спокойно уйти. Ибо когда уже при погрузке со стороны заслона не раздается ни звука, вот тогда-то имеется реальный риск получить вслед и автоматный огонь, и гранату, и ракету из ПЗРК…
Все сидели молча, переходя из одного психофизиологического состояния в другое и превращаясь из боевых роботов в обычных людей. Облегчая этот процесс, невысокий курносый бортмеханик пустил по кругу флягу со спиртом. Ее выпили не морщась, занюхивая рукавами комбезов. Но веселей в салоне не стало. Бобер вытянул руку вперед. Пальцы дрожали. Он вытащил сигареты, зажал одну губами, протянул пачку товарищам.
— Дайте спички! — крикнул, перекрывая рев двигателя.
Парни хлопали себя по карманам, но только качали головами.
— Подожди! — крикнул Слон. — У меня же есть!
Он вытащил пригоршню спичек — и замер, глядя на испачканную ладонь.
— Что за черт!
— А что там такое?!
То ли двигатель смолк, то ли им заложило уши, потому что все смотрели на восемь спичек, лежащих на ладони командира.
— Вот здесь обломанная! — недоуменно вытаращил глаза Слон. — А ведь свою Скат забрал!
— Как может быть две обломанных?! — воскликнул Бобер, но ответа не получил. Все молчали, глядя друг на друга. Потом отвели перекрещенные взгляды. Все всем было ясно!
Вертолет набрал высоту и перешел в горизонтальный полет.
* * *
Скат стрелял наверняка: один выстрел — одно попадание. Но моджахеды расползлись и попрятались за камнями. Сектор огня расширился, попадать стало труднее, к тому же противник вел плотный огонь.
Конечно, лежка наверху, за мощным бруствером, — это хорошая позиция. Но не тогда, когда в тебя палят несколько десятков стволов. Пули ударялись в камни, с визгом отлетали в разные стороны, свистели над ухом. Несколько свинцовых пчел пролетели в амбразуру. Скат потянулся к приемнику и сделал звук громче, выставив полную мощность.
— С песней «Мечты сбываются» выступает Катя Строева, — торжественно объявил ведущий. Он и представить не мог, в каких условиях Скат слушает его сладкий баритон.
Неизвестная Катя Строева что-то пела, но это его не интересовало. Моджахеды поднялись в атаку, Скат схватил заряженную «М-16» и прильнул к прицелу. Несколько точных очередей заставили их снова залечь, но стрельба не утихала. Снова вокруг щелкали пули, выбивая осколки из скал.
Несколько острых камешков, пробив одежду, вонзились Скату в плечо и предплечье, гранитная крошка вошла под кожу над левым глазом, струйка крови потекла на бровь. Но, в принципе, правильно выбранная и оборудованная позиция позволяла долго держать оборону. Правда, численное преимущество все равно сыграет свою роль, к тому же скоро стемнеет, но не это его беспокоило.
«Лишь бы скорее выпустили Джен!» — думал он — и отвлекся. Из-за камня выглянул рослый моджахед с «шайтан-трубой» на плече. Твою ж мать! Скат быстро дал короткую очередь, промахнулся, лихорадочно выпустил вторую и, очевидно, опередил гранатометчика всего на долю секунды, потому что, завалившись на бок, он все-таки выпустил свирепого сказочного дракона с огненным хвостом, который полетел в сторону, запрыгал по камням и с грохотом вгрызся в скалу вдали. Скат швырнул в ответ тяжеленькую круглую «М67», которая взорвалась на позициях противника. Наступила тишина.
Он знал, что это ненадолго, и быстро набивал опустошенные магазины. Зарядив одну винтовку, снаряжал следующую. Можно сказать, что все шло хорошо. Во всяком случае — нормально для той ситуации, в которой он находился.
На далеком концерте тоже все шло хорошо. Ведущий объявлял фамилии молодых исполнителей, названия песен, будущие звезды подносили ко рту микрофоны. На этот раз их голоса разносились не только под сводами прославленного Большого Концертного зала, но неслись над Кунжутским «плоскогорьем смерти», где действительно шел неравный бой не на жизнь, а на смерть, отражались от острых холодных скал, среди которых похоронен легендарный страшный сангхур… И певцы, и устроители конкурса, и даже сам мэтр Илья Васильевич Домбровский были бы очень удивлены, узнав об этом…
По подсчетам Ската, он уже обезвредил около десятка врагов. Но оставшиеся, несмотря на его старания, смогли растянуться в цепь и получили тактическое преимущество, потому что теперь пули летели не с одного направления, а с широкого фронта, и защищаться, прятаться от них становилось все труднее.
— На сцену приглашается Евгения Барышникова, — торжественно объявил ведущий, и Скату показалось, что голос у него стал более значительным, как будто он серьезно выделял Джен среди остальных исполнителей. — Песня «Журавли»!
Заиграла чувственная музыка, и на сердце стало теплее.
* * *
— Прошли границу! — выглянув в салон, с улыбкой объявил командир воздушного судна и показал
