Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
Лисбет Саландер вдруг оторвала взгляд от компьютера и нежным до приторности голосом обратилась к Дирку Фруде:
— Неужели никто в вашем концерне не собирается предложить взятку мне?
Фруде растерялся: его снова угораздило не принять ее во внимание.
— Будь Мартин Вангер сейчас жив, я бы рассказала о нем все, — продолжала она. — Какое бы соглашение у вас с Микаэлем там ни было, я бы проинформировала о нем во всех подробностях первую попавшуюся вечернюю газету. А имей я такую возможность, я затащила бы Мартина в его собственную пыточную нору, привязала к столу и проткнула бы ему мошонку иголками. Но он мертв.
Она обратилась к Микаэлю:
— Я довольна таким исходом дела. Ничто уже не возместит ущерба, причиненного Мартином Вангером своим жертвам. Зато сложилась интересная ситуация. Ты пребываешь в таком положении, что можешь продолжать вредить невинным женщинам — прежде всего Харриет, которую ты так горячо защищал по пути сюда. Я спрашиваю тебя, что хуже — то, что Мартин Вангер насиловал ее, или если ты проделаешь с ней то же самое на страницах газет? Перед тобой симпатичная дилемма. Возможно, тебе сумеет помочь советом комиссия по этике Союза журналистов.
Она сделала паузу. Микаэль вдруг почувствовал, что не может взглянуть ей в глаза, и уставился в стол.
— Но я не журналистка, — наконец сказала она.
— Чего вы хотите? — спросил Дирк Фруде.
— Мартин снимал своих жертв на видео. Я хочу, чтобы вы попытались опознать всех, кого удастся, и проследили за тем, чтобы их семьи получили приличную компенсацию. И кроме того, я хочу, чтобы концерн «Вангер» впредь ежегодно выплачивал пожертвование в два миллиона крон государственной организации, объединяющей в Швеции кризисные центры для женщин и девушек.
Дирк Фруде с минуту обдумывал цену. Потом кивнул.
— Микаэль, ты сможешь с этим жить? — спросила Лисбет.
Микаэль вдруг ощутил приступ отчаяния. Всю свою профессиональную жизнь он посвятил разоблачениям того, что пытались скрыть другие, и его моральные принципы запрещали ему способствовать сокрытию кошмарных преступлений, совершенных Мартином Вангером. Его должностные обязанности заключались как раз в том, чтобы делать известное ему достоянием гласности, и он еще ведь критиковал своих коллег за то, что они не рассказывали правды. Тем не менее теперь он сидит и обсуждает самую чудовищную «легенду» из всех, что ему доводилось слышать.
Он долго сидел молча. Потом тоже кивнул.
— Хорошо. — Дирк Фруде обратился к Микаэлю: — Что касается предложения Хенрика насчет финансовой компенсации…
— Он может засунуть ее себе в задницу, — сказал Микаэль. — Дирк, теперь вам лучше уйти. Я понимаю ваше положение, но в данный момент я так зол на вас, Хенрика и Харриет, что если вы не уйдете, мы с вами поссоримся.
Но адвокат продолжая сидеть за кухонным столом и вставать, похоже, не собирался.
— Я пока не могу уйти, — сказал он. — Я выполнил еще не все порученное. У меня есть для вас еще одно сообщение, которое вам не понравится. Хенрик настаивает, чтобы я все рассказал сегодня вечером. Вы сможете, если захотите, завтра поехать в больницу и высказать ему все, что о нем думаете.
Микаэль медленно поднял взгляд и посмотрел ему в глаза.
— Пожалуй, это самое трудное задание из всех, что мне приходилось выполнять, — продолжал Дирк Фруде. — Но я думаю, что спасти ситуацию можно, только раскрыв карты и соблюдая полную откровенность.
— Что еще?
— Когда Хенрик уговаривал вас в Рождество взяться за эту работу, ни он, ни я не думали, что вы чего-нибудь добьетесь. Хенрик действительно просто хотел предпринять последнюю попытку. Он тщательно проанализировал положение ваших дел, во многом опираясь на отчет, составленный фрёкен Саландер. Он воспользовался ситуацией, в которую вы попали, предложил хорошее вознаграждение и правильно подобрал наживку.
— Веннерстрёма, — сказал Микаэль.
Фруде кивнул.
— Вы блефовали?
— Нет.
Лисбет Саландер заинтересованно подняла одну бровь.
— Хенрик выполнит свое обещание, — сказал Дирк Фруде. — Он даст интервью и публично пойдет в лобовую атаку на Веннерстрёма. Вы можете потом получить все детали, но в общих чертах дело заключается в следующем: когда Ханс Эрик Веннерстрём работал в финансовом отделе концерна «Вангер», он пустил несколько миллионов на валютные спекуляции. Это было задолго до того, как махинации с валютой приобрели настоящий размах. Он сделал это, не имея полномочий и не получив разрешения у руководства концерна. Дела у него пошли плохо, и внезапно образовалась растрата в семь миллионов крон, которую он пытался покрыть частично за счет манипуляций с бухгалтерским учетом, а частично путем продолжения спекуляций. Его на этом поймали и уволили.
— Ему удалось что-то присвоить?
— Да, около полумиллиона крон, которые по иронии судьбы стали основой для создания компании «Веннерстрём груп». Все это у нас задокументировано. Вы сможете использовать эту информацию по своему усмотрению, и Хенрик публично поддержит ваши утверждения. Но…
— Но информация уже обесценилась, — произнес Микаэль, ударив ладонью по столу.
Дирк Фруде кивнул.
— Дело было тридцать лет назад, и эта страница уже закрыта, — сказал Микаэль.
— Вы получите доказательство того, что Веннерстрём жулик.
— Если это выйдет наружу, то разозлит Веннерстрёма, но нанесет ему не больший вред, чем плевок горохом из трубочки. Он пожмет плечами и разошлет сообщение пресс-службы о том, что Хенрик Вангер — старикашка, который пытается перехватить у него какой-то бизнес, или будет утверждать, что сам Хенрик и приказывал ему тогда это проделывать. Даже если он не сможет доказать свою невиновность, он сумеет напустить достаточно тумана, чтобы никто не отнесся к этой истории всерьез.
У Дирка Фруде был очень несчастный вид.
— Вы меня надули, — подвел итог Микаэль.
— Микаэль… мы этого не планировали.
— Я сам виноват. Ухватился за соломинку, хотя должен был предвидеть нечто подобное. — Он вдруг усмехнулся. — Хенрик — старая акула. Он продавал товар и говорил то, что мне хотелось услышать.
Микаэль встал и подошел к раковине. Свои чувства он выразил одним словом:
— Исчезните.
— Микаэль… Я сожалею, что…
— Дирк, уходите.
Лисбет Саландер не знала, подойти ли ей к Микаэлю или оставить его в покое. Он сам решил эту проблему: не говоря ни слова, схватил куртку и захлопнул за собой входную дверь.
Более часа Лисбет слонялась взад и вперед по кухне. Она чувствовала себя настолько неуютно, что собрала и помыла посуду, хотя обычно предоставляла это делать Микаэлю. Периодически она подходила к окну и высматривала его. Под конец она так заволновалась, что надела кожаную куртку и отправилась его искать.
Сначала она спустилась к лодочной гавани, где в домах по-прежнему горел свет, но Микаэля там видно не было, Лисбет пошла вдоль воды, по тропинке, по которой они обычно прогуливались по вечерам. Дом Мартина Вангера стоял темным и уже казался нежилым. Она вышла к камням на мысе, на которых они с Микаэлем когда-то сидели, а потом вернулась домой. Он еще не приходил.
Лисбет поднялась к церкви. Никого. Она немного постояла в нерешительности, не зная, что ей делать. Потом вернулась назад, к мотоциклу, вынула из-под седла фонарик и снова двинулась вдоль воды. Некоторое время она пробиралась по извилистой, наполовину заросшей дороге, а потом довольно долго искала тропинку к домику Готфрида. Домик позади редких деревьев внезапно возник из темноты, когда Лисбет уже подошла к нему почти вплотную. На террасе Микаэля не оказалось, дверь была заперта.
Лисбет уже было повернула обратно к селению, но остановилась и прошла обратно до самого мыса. Внезапно она увидела в темноте силуэт Микаэля, на мостках, где Харриет Вангер утопила своего отца, и впервые перевела дух.
Он услышал, как она вышла на мостки, и обернулся. Она села рядом с ним, ничего не говоря. В конце концов он нарушил молчание:
— Извини. Мне просто надо было немного побыть одному.
— Я знаю.
Она зажгла две сигареты и протянула одну Микаэлю. Он посмотрел на нее. Лисбет Саландер была самым асоциальным человеком из всех, кого ему доводилось встречать. Она обычно игнорировала любые его попытки поговорить на личные темы и никогда не принимала ни малейших проявлений симпатии. Но она же спасла ему жизнь, а теперь отправилась посреди ночи разыскивать его неизвестно где. Он обнял ее одной рукой.
— Теперь я знаю, какова мне цена. Мы предали тех девушек, — сказал он. — Обо всей этой истории никто не узнает. Содержимое погреба Мартина просто исчезнет.
Лисбет не ответила.
— Эрика была права, — продолжал он. — Мне было бы полезнее съездить в Испанию и позаниматься в течение месяца сексом с испанками, а потом вернуться домой и взяться за Веннерстрёма. А так я без толку потерял много месяцев.
