Ли Чайлд - Триллер
На женщине была форменная одежда официантки: светло-синяя с белой отделкой. Слева на груди висел беджик с именем и фамилией, но Байрон не мог их прочитать, поскольку женщина постоянно крутилась на месте.
Вдруг он ощутил к ней прилив симпатии. Двое детей, работа без всякой перспективы. Убогая однокомнатная квартирка, в которой «кухня» состоит из нескольких бытовых приборов и стойки, протянувшейся вдоль стены жилой комнаты. Байрон отчетливо видел розовую кафельную плитку, лежащий на стойке пластиковый пакет с — насколько он мог судить — потрошеными желудками, открытую упаковку с хлебом. А теперь еще и это.
Байрон прицелился мужчине в голову. Он собирался сработать чисто, исключить даже минимальную вероятность того, что в предсмертной судороге рука налетчика дрогнет, палец нажмет на спусковой крючок и еще одной невинной жертвой станет больше. Чтобы добиться желаемого, требовалось всего ничего: пробить пулей находящийся в задней части черепа мозговой ствол в дюйм шириной — у беспорядочно перемещающейся мишени. Между дулом винтовки и целью были оконное стекло и сто двадцать ярдов открытого пространства, где гулял порывистый ветер. И если даже пуля удачно просвистит мимо головы заложницы и попадет в цель, мощный заслон из зубов и костей может отклонить смертоносный цилиндр от прямого попадания в нервный ствол. Женщине этот промах будет стоить жизни.
— Как два пальца обделать, — пробормотал Байрон, совмещая перекрестье прицела с губным желобком — углублением между носом и верхней губой.
Сердце вдруг заколотилось сильнее, винтовка дернулась, и прицел сбился. Байрону было хорошо известно, что этот незаметный постороннему глазу спазм — не просто непроизвольный нервный тик из тех, что часто кладут конец карьере хирургов и снайперов. Нет, это движение исходило из самой его глубины, из той части сознания, которая говорила: «Байрон, перед тобой такой же человек из плоти и крови, как и ты сам».
Лоб под шапкой покрылся бисеринками пота. Ничего страшного — специальная защитная лента на внутренней стороне головного убора не позволит поту попасть в глаза. Тем не менее он зажмурился. Выждал секунду, другую… И вот он опять смотрит в прицел, и в перекрестье — голова налетчика. Желудок Байрона скрутило судорогой.
Скрип деревянного пола за спиной напомнил Байрону, что он здесь не один. Его наводчик — второй член стандартной полицейской снайперской команды — стоял на стуле и наблюдал за всем происходящим в сильный бинокль. Как правило, наводчик периодически сообщает о скорости и направлении ветра, перемещениях команды SWAT, местонахождении заложников. В данном случае было бы неплохо, если бы он отслеживал положение детей, с тем чтобы снайпер мог полностью сосредоточиться на цели. Но этот наводчик был не такой, как остальные. Все время, что они находились на позиции, — а это без малого три часа, — он хранил молчание.
Три часа. А случается, что вся операция занимает считаные минуты.
Впрочем, чаще это бывает игра в «ожидалки».
Получив краткую вводную, Байрон выбрал для позиции подходящее здание и, перебрав несколько возможных вариантов, в итоге остановился на этой заброшенной комнате. В спертом воздухе витал застарелый, но вполне отчетливый запах чего-то гниющего, однако нос Байрона быстро привык к вони. Очень аккуратно он вынул стекло из рамы — открытые окна обычно вызывают подозрение, а стреляя через стекло, нельзя рассчитывать на «снайперскую» точность. Образовавшийся проем Байрон завесил марлей, которая, с одной стороны, скрывала то, что происходит внутри, с другой — не мешала стрелку следить через оптику за целью.
Покончив с окном, Байрон соорудил себе из двери и двух стульев подобие лежака. На нем можно было удобно расположиться, и вид открывался отличный.
Наводчик, который был свидетелем всех манипуляций, не проронил ни слова, и это вполне удовлетворяло Байрона. Он предпочитал лично проверять каждую мелочь.
Первые два часа Байрон лежал и ждал кодового слова. «Красный» означало выход снайпера из игры, «зеленый» — команду стрелять. Примерно пятьдесят минут назад он получил разрешение нажать на спусковой крючок. Очевидно, за тем парнем тянулся длинный след «подвигов». Перед тем как взять в заложники женщину с двумя детьми, он серьезно ранил отверткой своего бывшего работодателя. Где-то в спокойной обстановке лидер группы захвата собирал информацию, поступающую от снайперских команд, следователей, психолога, специалиста по ведению переговоров. Исходя из полученных данных, он сделал вывод, что в данном конкретном случае есть все основания вынести налетчику суровый вердикт: смерть.
Байрон не был так уверен. Вопреки всей своей снайперской мудрости он никогда не забывал, что его мишени — живые люди; что это мужчины (как правило), которые когда-то были юношами, надеющимися и удивляющимися, которые любили и были любимы и которые по тем или иным причинам сбились с праведного пути. Обладай Байрон правом выбора, он предпочел бы мирное решение. Но выбирал не он. Все зависело от поведения парня в перекрестье его прицела. Если преступник угрожает другим людям, если возникает вероятность, что он может их ранить или убить, — тогда Байрон обязан его уничтожить.
Так вот снайпер и провел на позиции три часа, не спуская глаз с цели, готовый действовать в любую секунду.
— Приятель, давай пристрели его, — прошептал наводчик, который пришел в заметное возбуждение. — Тебе дали зеленый свет.
Однако Байрон и ухом не повел.
Мужчина в квартире отвернулся от окна и, кажется, прокричал что-то в сторону двери. Снайпер поймал в перекрестье прицела расположенную прямо над ухом точку — местонахождение моторной зоны коры головного мозга. Попадание в нее также гарантировало мгновенную смерть. Приклад винтовки Байрон поудобнее упер в плечо; компенсатор полета пули, призванный погасить возможное отклонение, вызванное расстоянием и перепадом высоты, был отрегулирован заранее.
Беспокойство вызывал только ветер. Он быстро крепчал, и все новые порывы налетали из долины. Байрон посмотрел на болтающуюся на телеграфных проводах тряпку — для этого даже не требовалось отрываться от окуляра прицела, достаточно было открыть другой глаз. По этой тряпке Байрон судил о скорости ветра. Перед самым выстрелом необходимо будет сделать «кентуккскую поправку», а именно чуть-чуть переместить перекрестье влево.
Вдруг налетчик резко повернулся и дважды выстрелил в направлении двери. Очевидно, переговоры проходили неудачно. Сохраняя ледяное спокойствие, Байрон опустил указательный палец на спусковой крючок. Он знал с точностью до унции, какое усилие прикладывает к четырехфунтовому спусковому механизму и в какой именно момент боек передаст ударное воздействие капсюлю патрона. Губы Байрона шевелились в беззвучной молитве.
В приступе ярости преступник в квартире напротив с силой швырнул женщину на пол возле окна и навел на нее пистолет. Женщина закричала, хотя Байрон не услышал ни звука.
Ветер еще усилился; тряпка на проводах поднялась почти горизонтально. Байрон сделал неглубокий вдох, задержал дыхание и потянул на себя спусковой крючок. Раздался сухой щелчок, приклад привычно ударил в натренированное плечо. Байрон даже не почувствовал отдачи. Он замер в неподвижности — опытные стрелки называют это секундной задержкой; ни в коем случае нельзя шевелиться сразу после выстрела, чтобы — не дай бог! — ствол оружия не повело и пуля, еще не успевшая покинуть ствол, не ушла в сторону. Байрон видел, как свинцовый цилиндрик вонзился в плоть и налетчик упал.
Приникнув к окуляру и дослав патрон, снайпер внимательно следил, не пошевелится ли жертва.
— Точно в голову, — объявил он наводчику.
— Готов, — отозвался тот и начал передавать информацию в микрофон, потом выдернул шнур наушников из портативной радиостанции, и комнату моментально наполнил гул голосов.
Дверь в квартире напротив распахнулась, и туда устремились мужчины и женщины. Они столпились вокруг неподвижного тела, кто-то присел возле него на колени; все наперебой показывали на аккуратную дырочку прямо под носом налетчика. Женщина с короткой стрижкой в полицейской форме изучала пулевое отверстие в оконном стекле. Удовлетворившись осмотром, она подняла голову, нашла глазами «укрытие» Байрона, улыбнулась и помахала рукой. Позади нее дородный усатый коп подхватил под мышки тело, демонстрируя его Байрону. Один из полицейских воздел кверху большой палец руки.
По спине пробежал холодок, и Байрон постарался быстрее его прогнать.
После того как в течение трех часов он непрерывно заставлял себя думать о цели как о живом человеке, теперь очень тяжело было перестроиться и воспринимать все как оно есть на самом деле: что это не реальный налетчик, а аниматронная кукла, используемая для ответственных тренировок и состязаний снайперов экстра-класса.
