Джон Гришэм - Время прощать
– Это маленький город, Энсил. Вы не сможете прятаться долго.
– Что вы знаете об этом? У меня есть кое-какие друзья.
– Хотите выпить?
– Нет, а вот бургер с жареной картошкой съел бы с удовольствием.
Гарри Рекс сердито посмотрел на свидетельницу:
– Вы прикасались к его пенису?
Летти, смутившись, отвела взгляд.
– Да. Да, прикасалась.
– Ну разумеется, прикасались, Летти, – встрял Джейк. – Сет не мог мыться сам, поэтому вам приходилось это делать неоднократно. Купаться означает мыть все тело. Он сам не мог, поэтому приходилось вам. В этом не было ничего интимного, а тем более даже отдаленно сексуального. Вы просто выполняли свою работу.
– Я не смогу. – Летти беспомощно глянула на Порцию. – Он ведь не будет меня об этом спрашивать, правда?
– Можете не сомневаться, черт возьми, будет, – прорычал Гарри Рекс. – Об этом и о многом другом, и лучше вам иметь ответы заранее.
– Давайте сделаем перерыв, – предложил Джейк.
– Мне нужна банка пива, – заявил Гарри Рекс, вставая.
Он затопал из комнаты с таким видом, словно все они ему до чертиков надоели. Они репетировали уже два часа, было почти десять вечера. Джейк задавал простые вопросы, имитируя прямой допрос, Гарри Рекс безжалостно поджаривал ее на костре перекрестного. Порой он бывал слишком груб – грубее, чем Этли позволит быть Ланье, но лучше быть готовым к худшему. Порция сочувствовала матери, но ее тоже приводила в отчаяние ее слабость. Летти умела быть жесткой, но иногда словно разваливалась на куски. Ни у кого не было уверенности, что ее допрос пройдет гладко.
– Помните правила, Летти, – снова и снова повторял Джейк. – Улыбайтесь, но без пренебрежения. Говорите отчетливо и медленно. Можно заплакать, если вы почувствуете искреннее душевное волнение. Если не уверены в ответе, лучше промолчите. Присяжные наблюдают очень пристально и ничего не упускают из виду. Время от времени смотрите на них, но только с доверием. Не позволяйте Уэйду Ланье уболтать вас. Я все время буду рядом, чтобы вас защитить.
Гарри Рекс хотел выкрикнуть еще один совет: «Речь идет о двадцати четырех миллионах, так что уж постарайтесь устроить спектакль, какой устраивается один раз в жизни!», но сдержался.
– Джейк, по-моему, достаточно, – забормотала Порция, когда он вернулся с пивом. – Мы поедем домой, посидим на крыльце и еще немного поговорим, а завтра рано утром будем здесь.
– Хорошо. Думаю, мы все устали.
Женщины уехали, а Джейк и Гарри Рекс поднялись в кабинет Джейка и уселись на балконе. Ночь была теплой и ясной – настоящая весенняя ночь. Потягивая пиво, Джейк расслабился впервые за много часов.
– От Люсьена есть известия? – спросил Гарри.
– Нет, но я забыл проверить сообщения на автоответчике.
– Знаете, нам повезло. Повезло, что он на Аляске, а не сидит здесь и не брюзжит по поводу всего, что произошло за день.
– Это ведь ваша прерогатива, не так ли?
– Да, но пока жаловаться не на что. У вас был хороший день, Джейк. Вы произнесли хорошую вступительную речь, которая дошла до жюри и была оценена. Потом вы представили двенадцать свидетелей, и ни один из них не спалился. Доказательства работают в вашу пользу, по крайней мере пока. Так что лучшего дня и желать трудно.
– А присяжные?
– Вы им понравились, но пока рано говорить о том, насколько они симпатизируют или не симпатизируют Летти. Завтра это выяснится.
– Завтра будет решающий день, приятель. Летти может выиграть дело, а может проиграть.
43
Адвокаты собрались в кабинете судьи Этли в среду утром, в 8.45, и пришли к общему мнению, что у них нет нерешенных вопросов, которые нужно уладить, прежде чем продолжать работу. На третий день процесса его честь был бодр, почти возбужден, словно волнение, связанное со столь крупным делом, омолодило его. Адвокаты не спали всю ночь – либо работали, либо тревога не давала уснуть – и выглядели вымотанными, что отражало действительность. Старый судья, однако, был готов к бою.
Войдя в зал, он всех поприветствовал, поблагодарил аудиторию за живой интерес «к юридической системе» и велел приставу привести присяжных. Когда те расселись, он тепло поприветствовал и их тоже и спросил, нет ли у них проблем. Имелись ли у них несанкционированные контакты? Не заметили чего-нибудь подозрительного? Все ли хорошо себя чувствуют?
– Ну и славно. Мистер Брайгенс, продолжайте, – кивнул судья.
Джейк встал:
– Ваша честь, защита вызывает миз Летти Лэнг.
Порция посоветовала матери не надевать ничего обтягивающего или даже отдаленно сексуального. Они обсуждали этот вопрос рано утром, задолго до завтрака. Порция победила. Выбрали хлопчатобумажное платье цвета морской волны, чуть прихваченное на талии поясом, достаточно милое, но такое, какое скромная экономка вполне могла надеть на работу, ничего похожего на то, что Летти надевала в церковь. На ногах – сандалии на низком каблуке. Никаких украшений. Никаких часов. Ничего такого, что говорило бы о лишних деньгах или о том, что она рассчитывает разжиться богатством. В прошлом месяце она перестала закрашивать седину. Теперь ее волосы выглядели естественно, и ей вполне можно было дать ее сорок семь лет.
Принося присягу, Летти почти заикалась и в поисках поддержки устремила взгляд на Порцию, сидящую позади Джейка. Дочь улыбнулась, чтобы напомнить, что Летти тоже должна улыбаться.
Когда Джейк поднимался на подиум, в набитом до отказа зале царила тишина. Он попросил свидетельницу назвать свое имя, адрес, место работы – пробные мячики, которые Летти успешно отбила. Имена ее детей и внуков. Да, Марвис, ее старший сын, сидит в тюрьме. Ее муж, Симеон Лэнг, тоже в тюрьме, ждет предъявления обвинения. Она подала на развод месяц назад и надеется, что получит его через несколько недель.
Немного биографии: образование, принадлежность к церкви, предыдущие места работы. Все это было заранее расписано, и иные ее ответы звучали механически, потому она их заучила наизусть. Летти посмотрела на присяжных, но испугалась, увидев, что они в упор глядят на нее. Наставники учили: если почувствуете, что занервничали, смотрите на Порцию, и временами она не могла перевести взгляд с дочери на кого-нибудь другого.
Наконец Джейк перешел к мистеру Сету Хаббарду. Или просто мистеру Хаббарду, как она должна была всегда называть его в суде. Ни в коем случае не Сетом. И не мистером Сетом.
Мистер Хаббард нанял ее приходящей помощницей по дому три года назад. Откуда она узнала об этой вакансии? Она не знала. Он сам позвонил ей и сказал, что кто-то из его друзей сообщил, что Летти сейчас без работы, а ему как раз нужна приходящая домработница.
Затем они с Джейком поговорили о ее работе у мистера Хаббарда: его правила, привычки, режим, предпочтения в еде. Позднее три дня в неделю превратились в четыре. Он повысил ей жалованье, потом еще раз.
Мистер Хаббард много разъезжал, и частенько ей нечего было делать в доме. За три года он ни разу не приглашал гостей, никто не приходил к нему на обед или ужин. Она была знакома с Гершелом и Рамоной, но видела их редко. Рамона приезжала раз в год и всего на несколько часов, визиты Гершела были не более частыми. Она никогда не видела никого из четверых внуков мистера Хаббарда.
– Но я не работала по выходным, поэтому не знаю, кто бывал у него в эти дни, – добавила Летти. – Мог приходить кто угодно. – Она старалась выглядеть справедливой, но лишь до определенной степени.
– Но вы работали по понедельникам, правильно? – спросил Джейк в соответствии со сценарием.
– Да.
– Вы видели следы воскресного пребывания в доме гостей?
– Нет, сэр, никогда.
На данном этапе в их планы не входило быть любезными по отношению к Гершелу и Рамоне, в планы которых, в свою очередь, не входило быть любезными по отношению к Летти. Исходя из их предварительных показаний, можно было с уверенностью ожидать, что они будут врать напропалую.
Проведя час на свидетельском месте, Летти почувствовала себя свободнее. Ее ответы стали более четкими, более импровизированными, и время от времени она улыбалась присяжным.
Наконец Джейк перешел к болезни мистера Хаббарда. Она описала, как через дом ее хозяина прошла череда невыразительных сиделок и как в конце концов он попросил Летти работать у него пять дней в неделю. Обрисовала тяжелые периоды, когда химиотерапия укладывала его в постель и едва не убивала, когда он не мог сам дойти до туалетной комнаты и поднести ложку ко рту.
– Не показывай своих эмоций, – наставляла ее Порция. – Не показывай вообще никаких чувств к мистеру Хаббарду. У присяжных не должно создаться впечатление, будто между вами была эмоциональная связь. Разумеется, она существовала, она не может не возникнуть между умирающим человеком и человеком, ухаживающим за ним, но ты не должна это признавать, находясь на свидетельском месте.
Джейк коснулся основных моментов, но не стал задерживаться на болезни мистера Хаббарда. Это, безусловно, сделает Уэйд Ланье. Джейк спросил Летти, писала ли она когда-нибудь завещание.
