Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы
– Думаю, мои коллеги нас не прослушивают... Я, конечно... Ну ладно, что с меня взять – в конце концов, я просто женщина! Мне поручили отобрать кандидатуры исполнителей отдельных частей операции, исходя из определенных требований. Скажу честно – на роль командующего подходили только вы.
Генерал криво усмехнулся:
– И что же во мне такого? Необычного?
– Вы – человек жесткий, решительный, вы практически не поддаетесь внушению...
– Ну да, особенно – вашему, – съязвил Севастьянов.
– Нет. Если бы наши представления о происходящем резко отличались, думаю, вы бы даже не стали меня слушать. Генерал покачал головой.
– В общем... так и есть.
– У вас есть еще одно замечательное качество. При такой ярко выраженной самостоятельности мышления вы можете поставить ПРИКАЗ над выгодой. Я говорю не о личной выгоде... Даже, скорее, речь идет не о выгоде, а о... целесообразности. Поймите, в условиях контакта с инопланетным разумом это очень важно – чтобы человек помнил о приказе. Только так можно держать ситуацию под контролем, одновременно наблюдая ее со стороны.
– Из-за стен Кремля? – уточнил Севастьянов.
– Ну... Откуда-нибудь оттуда. Понимаете, контакт – это глобальное событие, тут надо мыслить более широкими категориями. То, что кажется вам правильным здесь, может быть абсолютно неприемлемо в условиях всей страны.
– Это я как раз понимаю... Плиева не дала ему договорить.
– Я не обвиняю вас в узости мышления, упаси бог! Просто вы – идеальный передаточный механизм, сопрягающий стратегию и тактику. Стратег может быть абсолютно уверен, что вы решите тактическую задачу и выполните любой приказ, каким бы странным и неестественным он вам ни показался. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Кажется, начинаю «въезжать», как говорят мои внуки.
– В вас сидит что-то неистребимое... Что-то, не дающее ослушаться. Для вас четкое выполнение приказа – это и есть исполнение БОЕВОЙ ЗАДАЧИ. Назовите это честью, если угодно...
– Залина Александровна, – генерал пристально посмотрел на нее, – вы отдаете себе отчет, как это выглядит со стороны? Вы что, заранее подводите меня к тому, что я должен буду ослушаться приказа? Это... Провокация?
Севастьянов внезапно увидел все в другом свете. «Вот она, та самая фигушка, которую рыцари плаща и кинжала до поры до времени носят в кармане. Эта женщина втерлась ко мне в доверие, говорила правильные, умные вещи, и я со всем соглашался, потому что трудно не согласиться с такими убедительными доводами... Да. Это был единственно правильный подход. Она все разыграла четко, как по нотам. Но зачем? Зачем она вдруг стала меня провоцировать? И почему именно сейчас, когда еще ничего не известно? Не рано ли?»
Он смотрел на нее, не отрываясь, но Плиева легко выдержала этот взгляд – знаменитый взгляд самурая.
«Да, видимо, не рано. Потому что потом может оказаться поздно. И... Черт возьми, но я и сейчас согласен со всем, что она говорила! За исключением...»
– Будь вы мужчиной, – медленно проговорил генерал, – я бы приставил вам пистолет ко лбу и заставил раздеться – чтобы посмотреть, нет ли на вас какого-нибудь хитрого передатчика.
Плиева пожала плечами.
– Генерал, в нашей ситуации обвешиваться передатчиками по меньшей мере глупо. Вы знаете почему. Но если вам так хочется взглянуть на мое белье... – Она потянулась к пуговицам жакета.
– Совсем не хочется, – остановил ее Севастьянов. – Это похоже на использование служебного положения в личных целях. Загляните в мое досье и убедитесь, что я никогда ничего подобного себе не позволял.
– Ну... – Ее улыбка стала обольстительной. Одна пуговица расстегнулась. Еще одна. – Не будем столь категоричными. Вы же не оказываете на меня давления. Считайте, что я делаю это сама – ради вашего спокойствия.
Севастьянов кивнул:
– Это меняет дело. В таком случае продолжайте. Я только позову капитана... Плиева вспыхнула:
– Зачем?
– Не думаете же вы, что я сам буду перетряхивать ваши... вещи. – Он поморщился.
– Хорошо. – Она резко одернула полы жакета и застегнулась. – Это глупо. Я знаю. Мне очень жаль, что наши отношения вдруг так резко...
– Они останутся по-прежнему деловыми, – успокоил ее Севастьянов.
– Вы должны доверять мне, генерал. Я ваш союзник.
– Разумеется. – Ему вдруг подумалось, сколько из тех пятерых, которые знали, куда командир полковой разведки Александр Николаевич Севастьянов поведет свою группу, говорили то же самое. «Наверняка все».
– У меня и в мыслях не было вас провоцировать. Если мое начальство узнает о нашем разговоре, то... – Она цыкнула.
Севастьянов давно заметил, что у кавказцев это цыканье всегда носит какой-то смысловой оттенок.
– Вы поставили меня в сложное положение, Залина Александровна. Я буду обязан доложить о попытке оказать на меня давление, хотя и ненавижу кляузничать. Если ваши слова – не более чем проверка на лояльность, санкционированная свыше, вам ничего не грозит. Если же вы доверились мне и хотели высказать свои соображения, которые считаете нужным скрывать от начальства... – Он не договорил. И так все было понятно.
– Я вижу, что не могу просить вас об этом, – сокрушенно вздохнула Плиева. – И все-таки попробуйте мне поверить. Я не играю. Я действительно думаю, что может сложиться ситуация, когда приказ...
– Довольно об этом, – перебил Севастьянов. – Я выполню любой приказ. И вы это знаете. Считайте, что проверка дала положительные результаты. А сейчас – если ваши предположения верны... а я почему-то думаю, что они верны и поле скоро исчезнет... мне бы хотелось оказаться ближе к месту событий. Войти в ЗОНУ первым. Вы поедете со мной?
Утвердительный кивок. Генерал продолжал:
– Обещаю, что этот досадный эпизод никак не повлияет на наши служебные отношения. Я буду по-прежнему прислушиваться к вашим советам: настолько, насколько сочту их разумными. Но в скобках замечу: мне противно, когда меня контролируют, как неуравновешенного мальчика. Ну ладно. Оставим разбор полетов на потом. Сейчас мне трудно сориентироваться с ходу, искренни вы со мной или нет. Поэтому будем считать, что этого разговора просто не было. Согласны?
Еще один кивок.
– А теперь вернемся немножко назад. К тому месту, когда вы сказали, что нам надо вести себя естественно. Вы считаете, что ОНИ чего-то от нас ожидают? То есть, поступая правильно (исходя из наших соображений о правильности и целесообразности), мы тем самым сыграем им на руку?
– Боюсь, что это может оказаться именно так.
– Стало быть, в какой-то момент мы должны поступить неправильно? Но в какой?
– Теперь это не имеет значения, – с напускным равнодушием сказала Залина.
«О-о-о, эта тонкая хитрость восточных женщин! Поди разбери, чего она добивается на самом деле!» Теперь Севастьянов и сам не знал, чего хочет Плиева. Играет она по-честному или нет? А может, и вовсе не играет? «Но чего-то она от меня добивается, это точно!»
– Ведь вы, генерал, будете исполнять любой приказ. И не забывайте, что я тоже – человек подневольный.
«Может, в этом весь смысл? Она чего-то хочет, но боится ослушаться. Значит, она собирается сделать что-то моими руками? И в то же время – теперь уже не знает, можно ли мне доверять? Головоломка! Только этого мне сейчас не хватало – сидеть и думать, что она прячет в рукаве! А! Ерунда! Будем действовать по плану. Пока вроде бы все ясно».
– Некрасов! – крикнул Севастьянов, и в следующую секунду капитан материализовался на пороге. – Собирай своих людей, мы едем к сгоревшему бензовозу. Поговори со связистами, нам нужен какой-нибудь прибор, регистрирующий электромагнитное излучение. Выдвигаемся через пятнадцать... Отставить! Десять минут.
Рука капитана снова загадочным образом преодолела пространство, по шву – у козырька – опять по шву, он развернулся и исчез за дверью.
– Вы зачем-то все усложнили, Залина Александровна, – укоризненно сказал генерал. – Я не понимаю, зачем вам это было нужно.
В ответ – легкая улыбка. Казалось, она говорила: «Значит, зачем-то нужно. Но зачем? Позвольте мне промолчать».
* * *Двенадцать часов сорок пять минут. Шоссе Таруса – Калуга. Деревня Черкасова.
К сожалению, это случилось раньше, чем предполагал Джордж. Гораздо раньше. Может, виной тому поездки по лесу на второй передаче, может – долгое тарахтение на холостых оборотах, может – и то и другое вместе... Это уже было не важно.
Как только что-нибудь случается, причина автоматически отходит на второй план, приходится разбираться со следствием.
К счастью, до ближайшей деревни было уже недалеко, Джордж видел дома, мелькающие между деревьями.
Местность здесь очень напоминала пейзаж в Гурьеве: подъем – спуск, подъем – спуск. Поля по обе стороны дороги и редкие перелески, сменявшиеся густыми нехожеными лесами, которые, впрочем, тянулись совсем недолго, снова уступая место широким полям.
