Джонатан Келлерман - Книга убийств
— Зрелость нередко переоценивают, — ответил Майло. — Зрелые люди часто ведут себя, как вы.
— Я выживаю, — сказал Брусард. — Мой дед так и не научился читать. Отец ходил в колледж, посещал музыкальную школу, научился играть на тромбоне, но не нашел применения своим талантам и всю жизнь проработал носильщиком в отеле «Амбассадор». Твою проблему можно скрыть. Ты родился, имея неограниченные возможности, так что избавь меня от лицемерных лекций о морали. И даже не думай о том, чтобы ударить меня еще раз. Если ты поднимешь на меня руку, я тебя пристрелю, а потом придумаю правдоподобное объяснение.
Шеф похлопал себя по левому бедру, показывая небольшую выпуклость: его портной — настоящий мастер своего дела.
— Вы можете пристрелить меня в любое время, — возразил Майло. — Стоит мне только зазеваться.
— Могу, но не стану, — заверил его Брусард. — Если только ты сам меня не вынудишь. — Он прижал к носу шелковый платок. Кровь продолжала течь. — Если ты поведешь себя разумно, я даже не пришлю тебе счет за чистку.
— В каком смысле?
— Ты обо всем забудешь и вернешься на работу при новых обстоятельствах.
— Каких именно?
— Мы забудем о Джейни, ты получишь чин лейтенанта. И сам выберешь отдел, где будешь работать дальше.
— Я ненавижу бумажную работу, — заявил Майло.
— Никаких бумаг, ты будешь детективом в звании лейтенанта, — пообещал Брусард. — И сможешь заниматься расследованиями — самыми сложными делами, — но получать будешь жалованье лейтенанта.
— Так не бывает.
— Я все еще шеф департамента полиции.
Брусард поднялся на ноги и поправил пиджак, чтобы продемонстрировать пистолет в кожаной кобуре цвета хорошего бренди.
— Вы бросаете мне кость, и я успокаиваюсь, — сказал Майло.
— Почему бы и нет? — удивился Брусард. — Сделано все, что необходимо. Вы успешно провели расследование, плохие парни получили по заслугам, жизнь продолжается. А какой у нас выбор? Разрушить наши жизни? Чем сильнее ты заденешь меня, тем больше боли испытаешь сам. И мне наплевать на твои представления о морали — так устроен мир. Подумай о Никсоне и Клинтоне и обо всех остальных образцах добродетели. Они вошли в историю, а окружавшие их люди свернули себе шею.
Брусард шагнул к Майло, и тот ощутил аромат цитрусового одеколона, смешанного с запахом пота и начавшей подсыхать крови.
— Я сохранил бумаги, — сказал Майло. — Даже вы не сможете их найти. И если со мной что-то случится…
— Ну, кому говорить о сценариях, — перебил его Брусард. — Ты мне угрожаешь? Подумай о докторе Силвермане. О докторе Делавэре. И докторе Гаррисоне. — Брусард рассмеялся. — Похоже на медицинское общество. Ты можешь пострадать так, что твоя жизнь будет разрушена окончательно. Какой в этом смысл?
Брусард победно улыбнулся. Холодная влажная волна отчаяния накатила на Майло. Он вдруг почувствовал, что его покинули силы. Казалось, удар Брусарду в нос причинил больше вреда самому Майло.
Победители и побежденные — наверное, порядок установлен еще в детском саду.
— А как насчет Боска? — спросил Майло.
— Крейг подал в отставку неделю назад, он получил приличную компенсацию. Он близко к тебе не подойдет — это я тебе обещаю.
— Если подойдет, то он мертвец.
— Он и сам понимает. Боск решил переехать в другой город. Другой штат.
Брусард стер остатки крови и засунул платок в нагрудный карман пиджака так, чтобы торчал чистый уголок.
Застегнув пиджак, он подошел к Майло совсем близко. Дыхание шефа полиции было ровным и свежим. На эбеновой коже не осталось даже следов пота. Нос начал распухать, но пройдет совсем немного времени и все будет в порядке.
— Ну? — спросил Брусард.
— Лейтенант, — сказал Майло.
— Как только выберешь отдел, детектив Стеджес быст ро начнешь продвигаться по службе. Ты можешь взять отпуск или немедленно приступить к работе. Считай, что это конструктивное решение проблемы.
Майло посмотрел в холодные черные глаза. Он ненавидел Брусарда и восхищался им.
О великий гуру самообмана, научи меня жить так же…
— Плевал я на повышение, — сказал Майло. — Я брошу расследование, но мне ничего от вас не нужно.
— Как благородно, — усмехнулся Брусард. — Можно подумать, у тебя есть выбор.
Он повернулся и пошел прочь.
Майло остался стоять, глядя на могильный камень Джейни. Проклятый плюшевый медведь.
Майло прекрасно понимал, что ничего не может сделать, и если он намерен остаться в департаменте, ему придется принять предложение Брусарда. Почему бы и нет? Ведь все, кто виновен в убийстве, мертвы, а он устал, слишком устал. Да и какой у него выбор?
Нужно что-то решать. Майло не знал, к чему это приведет — и что станет с его душой.
Другой мог бы убедить себя, что это мужество.
Другой мог бы даже в это поверить.
ГЛАВА 49
В девять утра позвонил Берт Гаррисон. Я спал, однако пытался говорить бодрым голосом. Впрочем, Берт сразу понял, что разбудил меня.
— Извини, Алекс. Я перезвоню…
— Нет, лучше расскажите, как ваши дела, — возразил я.
— Я в порядке, — ответил он. — А Эйми… со временем она переживет потерю. Мы начали с ней разговаривать — она знала, что Биллу оставалось совсем немного, и я начал ее готовить. Однако она пережила тяжелую травму. Я ей постоянно повторяю, что его смерть была легкой.
— Тут я могу вас поддержать. Он умер мгновенно.
— Так ты все видел… ну да, конечно…
— Со мной полный порядок, Берт.
— Алекс, мне следовало быть с тобой честным с самого начала. Ты не заслужил такого отношения.
— У вас были обязательства перед пациентами, — сказал я.
— Нет, я…
— Все в порядке, Берт. Он рассмеялся:
— Нас, наверное, интересно послушать со стороны, Алекс. Альфонс, Гастон, Альфонс Гастон… ты действительно в порядке, сынок?
— Да, конечно.
— Ведь ты принял на себя главный удар, а я стоял, как…
— Все кончено, — твердо сказал я.
— Да, — ответил Берт и немного помолчал. — Алекс, ты очень хороший молодой человек. Я иногда называю тебя «сынок»… это глупо, но я позвонил, чтобы узнать, как ты, и рассказать, что мы справляемся. Твердость духа и все такое.
— Неукротимый дух, — добавил я.
— А разве есть альтернатива?
Вчера вечером ко мне зашел Майло, и мы проговорили до рассвета. Я много размышлял об альтернативах.
— Спасибо за звонок, Берт. Нам обязательно нужно встретиться. Когда все встанет на свои места.
— Да. Обязательно.
Его голос вдруг показался мне старым и усталым, и я попытался его подбодрить:
— Скоро вы сможете вернуться к своим инструментам.
— Прошу прощения… ода, конечно. Честно говоря, сегодня мне удалось кое-что найти в Интернете. Старая португальская гитара — но прежде ее нужно восстановить. Она настроена не так, как обычная гитара, хотя ты, наверное, сумеешь на ней сыграть. Если мне удастся купить ее за разумную цену, я обязательно с тобой свяжусь, и мы немного помузицируем.
— Похоже на приглашение, — сказал я.
И был счастлив, что у меня появилась перспектива.
ГЛАВА 50
Следующие несколько дней пролетели быстро, хотя я и провел их в одиночестве. Мне приходилось каждый раз долго собираться с духом, чтобы позвонить Робин, но никак не удавалось ее застать.
И она ни разу мне не перезвонила — неужели наши отношения вышли на новый уровень?
Я пытался не думать о Джейни Инголлс и обо всех остальных и неплохо справился с поставленной задачей. Потом я сообразил, что Эллисон Гвинн почти наверняка не читает «Санта-Барбара ньюс» и не знает о смерти Майкла Ларнера. Значит, нужно ей сообщить. Однако я не нашел в себе сил поднять трубку.
Мне ничего не оставалось делать, как заняться уборкой дома и двора. Потом я начал бегать, смотреть телевизор, ел, не чувствуя вкуса пищи, изучал газеты — нигде ни слова о кровавой ночи в Оджае или о Ларнерах и Коссаках. Лишь политики и ученые мужи продолжали нападать на Джона Дж. Брусарда — единственное напоминание о реальности, в которой я жил с того момента, как получил «Книгу убийств».
Однажды утром во вторник я отправился на пробежку, а когда вернулся, обнаружил в гостиной Робин.
Она была в черной футболке, кожаных черных джинсах и сапогах из кожи ящерицы, которые я подарил ей на день рождения два года назад. Длинные волосы распущены, губы накрашены, глаза искусно подведены — меня посетила красивая незнакомка.
Наклонившись, чтобы ее поцеловать, я постарался повернуться так, чтобы она не заметила моего разбитого лица. Поцелуй получился совсем коротким. Рука Робин скользнула по моей шее и опустилась на колени.
Я сел рядом с ней.
— Тур закончился раньше, чем предполагалось?
— У меня выходной, — сказала она. — Вот я и прилетела из Омахи.
