Дэвид Моррелл - Пятая профессия
Потом, держась за край стола мозолистыми от постоянных занятий каратэ руками, медленно встал.
— Наконец-то, — проговорил он.
— Но как же вы… — Савидж вошел в комнату. — Где… Вам же необходимо было оставаться в укрытии. Ведь вместо нас могли оказаться опять наемные убийцы, которые… — Савидж растерялся и умолк. До него вдруг дошло, что Камити (Сираи) говорит по-английски, а главное — что все эти вопросы бессмысленны. Потому что Камити (Сираи) не грозила никакая опасность и ему не было надобности от кого-либо прятаться. — О черт, — только и смог выдавить из себя Савидж.
— Примите, пожалуйста, мои скромные поздравления. — Камити поклонился. — И позвольте выразить вам мое глубочайшее почтение. Вы — истинные профессионалы. И вы до конца исполнили свой долг.
— Нас все время заманивали сюда, — вздохнул Савидж, обводя комнату рукой с зажатым в ней пистолетом.
— Правильно.
— Но зачем?
— Если вы опустите оружие, я вам объясню, — сказал Камити.
— Ну уж нет. Говорите, не то я вас…
— Пристрелите? — Камити помолчал немного, потом, пожав плечами, продолжал: — Не думаю. Потому что в таком случае вы никогда не…
— Говорите! — Пистолет дрожал в руке Акиры. — Мы когда-нибудь раньше встречались?
— В каком-то смысле, да.
— В каком еще, черт побери, смысле? — Савидж с трудом удерживался, чтобы не спустить курок.
— Опустите, пожалуйста, ваше оружие, — повторил Камити. — Нам есть о чем поговорить. — Он покачал головой. — Но я не чувствую себя… разговаривающим? Разговаривательным?.. Как бы получше выразиться… словом, я не расположен к беседе под дулом пистолета.
— Но мне, пожалуй, все равно, — сказал Савидж. — Может, если я вас пристрелю, то мои кошмары…
— Нет. — Камити сделал несколько шагов вперед. — Они не прекратятся. А, наоборот, станут еще более ужасными. Не получив ответа на интересующие вас вопросы, вы никогда не избавитесь от наваждений. До конца своих дней. И это касается вас обоих.
Дуло пистолета чуть было не уперлось в грудь шедшего прямо на Савиджа Камити.
— Зато вы умрете.
— Это принесет вам удовлетворение? — Камити продолжал идти вперед.
— Стоять!
— Неужели, убив меня, вы обретете покой? Подумайте хорошенько. Чего вы добиваетесь? — Камити вцепился в пистолет Савиджа. — Ответа на интересующие вас вопросы?
— Да. Но в данную минуту мне нужно, чтобы вы убрали руку с моего пистолета! До того, как я!.. — Савидж высвободил дуло пистолета из цепких пальцев Камити, посмотрел в его темные немигающие глаза и опустил пистолет, прекрасно зная, что Акира продолжает держать его на мушке. — Итак, ответьте на мой вопрос. Встречались ли мы раньше?
— Я предпочел бы ответить на другой вопрос, на тот, который вы не задали. — Камити повел Савиджа к коридору. — Вас зовут…
Окруженный фантомами, призраками, Савидж спокойно пошел за Камити, поскольку Акира с пистолетом, нацеленным в грудь японца, все время находился у него перед глазами.
— Вас зовут… Хотите узнать, как именно вас зовут? — спросил Камити, когда они вышли в коридор.
Савидж вспомнил, что говорил ему друг и бывший напарник по СИИЛз, убитый в Вирджиния-Бич.
— Меня зовут Роберт Дойль.
Камити был явно разочарован.
— Вы знаете больше, чем я думал.
— А еще Роджер Форсайт, впрочем, вряд ли этот псевдоним из моих кошмаров, а все, что происходило — точнее не происходило — в моих кошмарах, — неправда.
— Вот как! Но вы все-таки иногда пользовались псевдонимом Роджер Форсайт?
— Думаю, что да, — ответил Савидж. — Человек, являющийся мне в кошмарах, отрекомендовался Филиппом Хэйли. Он охотился за мной в Токио, называя меня Роджером Форсайтом. Когда же я не отозвался на это имя, он крикнул: «Дойль!» Я тогда подумал, что если бы он решился окликнуть меня на публике, то сначала использовал бы псевдоним и только потом, увидев, что я на него не реагирую, назвал бы мое настоящее имя.
— Разумно, — заметил Камити.
— Так кто же он такой?
— Его настоящее имя, разумеется, не Филипп Хэйли. Точно так же, как и ваше — не Роджер Форсайт. Это его псевдоним.
— Я спрашиваю: кто он?
— Ваш связной из ЦРУ.
Глава 20
Что?!
Савидж буквально остолбенел, но тут же его захлестнула очередная волна ужаса. Потому что он услышал уже знакомый звук раздвигающихся перегородок вдоль всего коридора, и отовсюду выходили люди — японцы в деловых костюмах, с оружием.
— Положите, пожалуйста, ваши пистолеты на пол, — сказал Камити.
Акира резко ответил что-то по-японски.
Камити продолжил невозмутимым тоном, обращаясь к Савиджу:
— Ваш напарник говорит, что скорее пристрелит меня.
— И он прав! — воскликнул Савидж, прицеливаясь. — Если эти люди сделают хотя бы шаг, вы станете трупом.
— А я-то думал, что вам нужны ответы, — покачал головой Камити. — И кроме того, если бы убьете меня, они убьют вас. И чего вы добьетесь? Не-ет, думаю, вам будет лучше подчиниться.
Японцы осторожно шагнули вперед.
Савидж прыгнул за спину Камити. Чувствуя, как бешено стучит кровь в висках, он прижался спиной к стене и уткнул ствол пистолета в затылок Камити. Акира моментально оказался рядом, направив пистолет на приближающихся к ним людей.
— Значит, Хэйли мой связной из ЦРУ? — спросил Савидж.
— Разве вы не знаете, что работаете на этот орган?
— А разве по моим вопросам это не понятно?
— Отлично. Уловка удалась, — сказал Камити. — А вы? — обратился он к Акире. — Вы-то хоть поняли, что работали на японскую разведку?
Акира совершенно обалдел.
— Ага, — сказал Камити. — Прекрасно. Значит, план остается в силе.
— Сукин ты сын, ты что же это с нами сотворил? — Савидж изо всех сил упер дуло пистолета в череп Камити, мечтая раздробить его в мелкие кусочки.
— Немного раньше вы сами ответили на этот вопрос.
— Когда? Как?
— Я привел вас сюда, — ответил Камити.
— Начинаю понимать, — произнес Акира. — Сегодня вам уже ничто не грозило.
— Верно. А можете объяснить почему?
Голос Акиры звучал так, словно его сейчас стошнит.
— Трупы… Сколько же трупов!.. Но никто не нападал на этих людей, и никаких убийц здесь не было. Это были совсем другие люди. Они искали вас, но не нашли и поспешно ретировались. А эти люди… — Отвращение Акиры было столь велико, что он не мог продолжать и умолк.
— Умерли по собственному желанию. Добровольно. Достойно. С честью, — сказал Камити. — За своего даймё… за свою страну… за сохранение национальных традиций. И, разумеется, за Аматэрасу.
— Боже мой! — воскликнул Савидж. В голове у него помутилось. Пол под ногами заходил ходуном. — Черт побери, да ведь ты сумасшедший!
Японцы сделали еще шаг и вскинули оружие. Савидж вцепился в куртку Камити и поволок его к лестнице.
Акира шел следом, не сводя с Сираи дула пистолета.
— Прикажите вашим людям остановиться. Иначе я вас убью. И их тоже.
— Но разве вы не понимаете? — Камити казался на удивление спокойным и рассудительным. — Они готовы не раздумывая отдать свою жизнь за даймё, за священную землю Богини Аматэрасу. Они хотят исполнить свое предназначение и воссоединиться с душами своих товарищей-самураев.
Савидж задрожал от ужаса. Он понял степень безумия этого человека. И на память ему пришла резня в Джонстауне, когда фанатичные приверженцы вождя в угоду ему заставляли собственных детей выпить ядовитое зелье, а потом и сами сделали то же.
И вдруг он задумался над происходящим, взглянув на Камити иначе. Ведь известно, что абсолютно ненормальные психопаты убеждены, что именно они и только они — совершенно нормальные люди.
И к тому же, напомнил он себе, здесь не Запад, а Восток. Вот и Мисима вспорол себе живот после неудачного призыва к солдатам исполнить божественное предназначение и вернуть страну в прошлое.
Савидж вспомнил также легенду о сорока семи самураях, которые ждали целых два года, чтобы отомстить за своего мертвого господина, и, отрубив наконец голову врагу своего даймё, совершили сэппуку. В Америке джонстаунский фанатик считался чудовищем. В Японии Мисиму вспоминали с симпатией, как человека, умершего за свои идеалы. А сорок семь самураев почитали за абсолютную преданность своему даймё.
И каким-то образом чужеземец Савидж это понял, потому что его отец тоже покончил с собой.
Но подобные мысли ничуть не примирили его с тем ужасом, что творится вокруг.
— Теперь я знаю, почему из оружия не стреляли. Они добровольно… — Савидж содрогнулся от ужаса, и все-таки несмотря ни на что он испытывал уважение к этим людям. Их храбрость и вера в Аматэрасу и свое предназначение пересилили страх смерти.
