Шпионский берег (ЛП) - Тесс Герритсен
Деклан подаёт мне бокал мартини. Он настолько холодный, что его больно держать, а мне как раз такие и нравятся.
— Мы слышали, у тебя сегодня был нежданный гость, — говорит Ингрид.
Я смотрю на Деклана, который был единственным человеком, которому я рассказала об этом визите. Он виновато пожимает плечами. — Ты определенно не терял времени даром, распространяя эту новость. — говорю я.
— Я счёл нужным рассказать им об этом. Когда в нашем маленьком городке появляется посторонний, это вызывает волну возмущения.
— Расскажи нам о ней?! — просит Ингрид.
Я делаю глоток этого о-о-очень холодного, о-о-очень нежного мартини. — Она сказала, что ее зовут Бьянка.
Теперь они все придвигаются поближе, чтобы присоединиться к разговору. Все это время они ждали, прислушивались. Они всегда прислушиваются к любым крупицам информации, которые могут оказаться полезными.
— Бьянка. Это имя мне ни о чем не говорит. — сказала Ингрид. Остальные тоже качают головами.
— Новое лицо. — говорю я им. — Чуть за тридцать. Рост пять футов семь дюймов, вес около ста тридцати фунтов. Черные волосы, карие глаза.
— Какой-нибудь региональный акцент?
— Для моего уха это трудноуловимо. Возможно, британский английский. Приобретённое произношение. Может быть, она прожила там несколько лет.
Они все кивают, впитывая эту информацию. Этим четверым не нужно делать заметок; теперь это навсегда зафиксировано в их сером веществе.
— Что ей здесь было нужно? — спрашивает Ингрид, поправляя свой шарф. В городе, где чистая рубашка и синие джинсы считаются нарядной одеждой, Ингрид никогда не отказывалась от своего чувства стиля. Ее серебристые волосы элегантно уложены и скреплены оловянной заколкой-бабочкой, а шелковый шарф идеально завязан на шее. Она может выглядеть как матрона с Парк-авеню, но за ее мягким приятным выражением лица скрывается гений взлома шифров.
— Она пришла по поводу одного старого дела, в котором я участвовала, — говорю я, жалея теперь, что доверилась Деклану. — ничего особенно интересного.
— И все же для нее было достаточно важно проделать весь этот путь, чтобы увидеть тебя. Как давно было это, гм, дело?
— Много лет назад. — Я поворачиваюсь и бросаю на Деклана мрачный взгляд. Он смотрит прямо на меня, его взгляд непоколебим. — Старая история. — добавляю я.
— Почему они спрашивают тебя об этом сейчас?
— О, ты же знаешь, как это бывает с этим новым поколением, — говорит ее муж Ллойд. — у них нет должного представления об истории операций. Они нуждаются в том, чтобы мы ввели их в курс дела.
Ингрид не собирается уходить от этой темы. В отличие от Ллойда, она чувствует, что за визитом Бьянки кроется нечто большее, чем я им рассказала. — Чего она хотела от тебя?
Я делаю еще один глоток мартини, обдумывая свои следующие слова. — Много лет назад я работала с одной женщиной. Она пропала из виду, и им нужна моя помощь в ее поисках.
Ллойд фыркает. — Сначала они говорят нам, что мы стали слишком стары для этого дела, а потом приходят к нам за помощью, когда понимают, что не знают, что делать. Пусть они учатся на работе, как это делали мы. — Он постукивает себя по голове. — Все по-прежнему на месте. Каждая мелочь, если бы они только потрудились спросить нас.
Бен, кажется, обеспокоен этим разговором. В свои семьдесят три года он самый старший среди нас и неофициальный глава нашего тесного маленького круга. — Мне не нравится, как это звучит. — говорит он.
— Какая часть из этого? — спрашивает Ллойд.
— Она является сюда без предупреждения и просит тебя о помощи. Это выходит за рамки дозволенного. Эта деревня — наша личная демилитаризованная зона. Это причина, по которой мы здесь живем, — чтобы нас оставили в покое.
— Ну, я её, разумеется, не приглашала. — говорю я.
— Бьянка. Бьянка… — Ингрид роется в своей потрясающей памяти в поисках имени. — На какое бюро она работает?
— Она не сказала. Если я не ошибаюсь, Восточная Азия?! Потому что женщину, которую она ищет, в последний раз видели в Бангкоке.
— Псевдоним? — предполагает Деклан.
— Или она такая новенькая, что мы о ней не слышали. — говорит Ингрид.
Я думаю о женщине, которую встретила на собственной кухне. От неё так и веяло хладнокровием и готовностью пойти на смертельный риск. — Это не какая-то салага. Она прошла полевые испытания.
— Тогда мне придется спросить своих друзей в штаб-квартире. Посмотрим, знают ли они о ней.
— Заодно спроси в штаб-квартире, не планируют ли они прислать еще каких-нибудь посетителей. — добавляет Бен.
Ллойд вернулся к бару и наливает себе еще мартини. — Что скажешь, если мы продолжим нашу программу? Деклан принес свое знаменитое карри из козлятины. И я потратил все утро на то, чтобы опалить щетину со свиной грудинки, так что, надеюсь, вы отнесетесь к моей поркетте с должным уважением.
Предполагалось, что это заседание книжного клуба, но никто даже не упомянул название книги, которую мы должны обсудить. Ибн Баттуте и его приключениям в средневековом мире придется подождать, пока наши желудки не наполнятся и мы не обменяемся сплетнями. Мы все переходим в столовую, где вскоре накрывается стол с неизменно превосходным карри Деклана, персидским рисом Бена, свининой Ллойда и моим тайским ларбом — рецептами, которые мы собрали за годы работы в отдаленных местах. Жизнь за границей меняет ваш вкус; пристрастие к чили — это реальность.
Я смотрю на сидящих за столом, на кружок знакомых лиц, на волосы, которые поседели, или начинают седеть, или — как в случае с Беном — совсем исчезли. В этих мозгах накоплен более чем вековой опыт, но время идет своим чередом. Сюда приезжает молодежь, и мы становимся расходным материалом. Итак, мы прогуливаемся по нашей тихой маленькой деревушке, рассказывая о книгах, которые мы прочитали, и блюдах, которые мы готовили, а также о том, где найти лучший онлайн-источник коры кассии и сычуаньского перца-горошка. Полагаю, что есть вещи и похуже.
Звонит мой сотовый.
Я не жду никаких звонков, и это необычно, что мне вообще кто-то звонит, потому что я поделилась своим номером мобильного с весьма небольшим кругом людей. Я опускаю взгляд на свой телефон и вижу имя Лютера Янта в идентификаторе вызывающего абонента. Он, наверное, звонит, чтобы еще раз поблагодарить меня за лисью шкурку, которую я подарила ему сегодня
