Берег. Территория любви - Юлия Крынская
— Браво, — он пожал ей руку, — я люблю решительных и разумных людей. Думаю, мы поладим.
— Мы уже поладили.
Эдвард улыбнулся:
— Не возражаешь, если я перейду на «ты»? — он мысленно признался себе, что впервые в жизни позавидовал сыну.
— Напротив!
Уже две ее руки он сжимал в своих ладонях: «Господи, что я делаю?»
— Роберт предложил поехать тебе с ним в Москву?
Юля потупила взгляд и чуть слышно произнесла:
— Да.
— Я тоже буду в Москве сегодня.
— Вы поедете с нами? — ее бледное от недосыпа лицо оживилось. — Ну просто камень с моей души сняли. Мы совсем незнакомы с Робертом, и я чувствовала бы себя неловко с ним один на один.
«Она — прелесть, но Роберт никогда не простит мне такой подлости. Готов поспорить, что я ей нравлюсь больше, нежели мой молодой повеса». В ее взгляде промелькнула усмешка, и к щекам Эдварда прилила кровь: «Мысли она мои что ли читает».
— Джулия, нет. Я лечу самолетом, а вы поедете на машине. — комок встал в горле у Эдварда, но он пересилил себя и продолжил. — Мой сын порядочный молодой человек, будь с ним.
Взгляд зеленых глаз полоснул Эдварда по лицу и погас. То ли гнев, то ли отчаяние промелькнули в них. На осунувшемся вмиг лице застыла маска. Эдвард готов был простоять рядом с этой девушкой до судного дня, но будто неведомая сила отталкивала его от нее. Юля не двигалась, и Эдвард еще держал ее руки в своих, но всего тремя словами он только что проложил между ними пропасть. Юля нерешительно возразила.
— Как я могу быть с ним, пока не вспомню кто я?
— Я хотел сказать доверься ему, — от волнения Эдвард перешел на английский язык. — It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true».[1]
— Будь сама собой, и все устроится, — Юля шагнула назад и, оступившись, села на подоконник. Она изумленно смотрела на Эдварда, — Я, правда, вас раньше не знала?
— Если только существуют прошлые жизни или параллельные миры, —
— Скажите что-нибудь еще, пожалуйста.
Эдвард заговорил по-английски, но Юля сделала ему знак остановиться.
— Что-то в вас мне знакомо, но я не могу понять что. Я вспоминаю, был ли у меня муж, семья, но делаю это скорее потому, что так надо, а не потому, что хочу. И причина подобному факту вы и ваш сын. Осталось определить предназначение моего забвения: проклятие или Божий дар?
Эдвард присел рядом с Юлей, раздумывая, насколько тактично можно преподнести то, что ему известно о ней. Он взглянул на часы, времени оставалось на быстрый завтрак.
— Ты не замужем, Джулия! Это я говорю тебе как врач.
Юлины щеки вспыхнули румянцем. Она вскочила, пылая негодованием, и Эдвард поднялся вслед за ней.
— Джулия, я должен был осмотреть тебя полностью. О том, что я тебе сказал сейчас, знаем только ты и я. А теперь извини, мне скоро выезжать в аэропорт. Меня ждут пациенты в Москве. Там встретимся и продолжим разговор. Если захочешь.
— Спасибо за правду.
— Возможно, это направит твои воспоминания в правильное русло, очистит твою совесть и остановит в нужный момент, если решишь принять ухаживания моего сына. А теперь пойдем, Роберт сейчас сразит нас кулинарными способностями.
Юля и Эдвард вернулись в дом. Аромат жареного бекона привел их на кухню, отделанную в бело-синий кафель. В центре круглого стола, покрытого белоснежной, накрахмаленной скатертью стояла тарелка полная тостов с румяной корочкой, рядом на овальном блюде теснились под свежей зеленью и блестящими оливками ломтики брынзы и сервелата. У плиты суетился Роберт. Он повернулся на их голоса и, шутливо насупившись, пожурил Эдварда:
— А ты всех своих пациентов обнимаешь?
— Да ты никак ревнуешь, — рассмеялся Фаррелл-старший, но руку с Юлиного плеча убрал и добавил, — Твоя принцесса так и норовит упасть в обморок.
— М-м, как вкусно пахнет! Чем тебе помочь? — Юля подошла к Роберту, и он ткнулся носом в ее щеку. От очередного вторжения в личное пространство подопечной у Эдварда перехватило дыхание. "Не забывай, что ты только что сам ее оттолкнул", — напомнил ему внутренний голос.
— Достань тарелки из белого шкафчика над мойкой и разложи приборы! — Роберт не спускал с нее глаз.
"Пялится на нее как влюбленный Пьерро" — усмехнулся Эдвард и тихо вышел из кухни, чтобы позвонить. Вскоре он вернулся, сел с ребятами за стол и некоторое время исподтишка наблюдал за Юлей. Она вела себя так, будто и не было между ними неловкого разговора полчаса назад. «Может, я себе все надумал, и девочка просто переживала из-за потери памяти, меня же в неясных воспоминаниях интуитивно приняла за какого-то близкого ей человека? А я-то, старый дурак, надумал себе неизвестно чего. Но хороша, плутовка! Я не узнаю сына. Словно кто-то завел часы, стоявшие много лет, и время пошло. Так хорошо сидим, по-семейному. Странно даже… И легко! Будто лет десять сбросил".
Эдвард отложил салфетку и встал:
— Я договорился, как ты просил. Можете взять машину в гараже и хоть сейчас отправляться в путь. Держи документы и ключи. Я попросил Виктора, чтобы нам сняли гостиницу на троих. Вопросы есть?
— Нет вопросов. Спасибо, отец!
Во взгляде сына Эдвард прочел искреннюю благодарность, а вот Юля больше не смотрела в его сторону, если только он не обращался к ней лично. Это слегка кольнуло его.
— Друзья мне уже забронировали гостиницу, — на губах Роберта играла невинная улыбка.
— Хорошо. По-любому, до встречи в Москве, — Эдвард с досадой взглянул на сына, чуть поклонился в сторону Джулии и, повернувшись на каблуках, стремительно вышел из кухни.
***
— Ну что ж, — Роберт потянулся, как огромный кот, — будем действовать по обстановке! Боевая готовность номер один. Мне кровь из носу нужно быть сегодня вечером в Москве, поэтому выезжаем сейчас. Для начала надо раздобыть тебе какой-нибудь костюм. Не можешь же ты путешествовать в медицинском халате. Женской одежды у нас нет, а твоя еще не высохла. Пойдем, пороемся в шкафу, проявим фантазию.
В комнате Юля задержалась у стеллажей, заставленных книгами и фотографиями, в основном военными нечеткими снимками. Лишь один цветной, в черной зеркальной рамке, словно случайно оказавшийся среди них, сразу
