Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
— Понимаю, — кивает Надя.
— А твоя мама? — Яся смотрит на подругу из под распущенных, падающих на лицо влажной светлой волной, волос. — Ты про нее не рассказываешь никогда. Ты ее помнишь?
— Нет, — Надя покачала головой, — не помню, и не хочу вспоминать.
— Она обижала тебя?
Надя промолчала, отвернулась. Яся видела, что подруга с трудом сдерживает слезы, тронула ее за плечо:
— Извини, зря я спросила. Пойдем?
— Пойдем!
Они снова идут по пыльной, теплой под босыми ногами, дороге.
Дом Ясиного деда стоит на самой окраине поселка. Это покосившийся сруб, с подслеповатыми маленькими окнами.
Надя задерживается у калитки, не решаясь войти. Яся бежит через двор и останавливается у небольшого строения, с одной стороны примыкающего к дому, с распахнутыми настежь гаражными воротами.
Она оборачивается к Наде, кричит, машет рукой.
— Надя, Надя, иди сюда, иди, не бойся!
Через заросший бурьяном двор Надя, высоко поднимая ноги, идет к Ясе.
Ветхое строение оказалось мастерской, в которой несмотря на летнюю жару, топится огромная, до самого потолка, печь. В круглой открытой топке полыхает, ворочается огонь.
Высокий худой старик в темных, похожих на мотоциклетные, очках что-то вертит на длинном шесте, который он то и дело направляет в самое пекло.
— Скорей, иди сюда, Надя! — потянула ее за руку Яся. — Смотри, смотри, дедушка делает ангела!
Высокий старик продолжает колдовать со своим шестом у самого огня. И Надя, видит, как сначала надувается стеклянный шар, как принимает он затем причудливую форму.
Девочки завороженно наблюдают за действиями старика.
— Все! Готово! — наконец выдыхает он. — Теперь пусть остывает!
Он подходит к ведру, стоящему в углу на табурете, зачерпывает ковш воды. Пьет неторопливо.
— Опять купалась, — бормочет сердито, бросая хмурый взгляд на мокрые косы Яси, — сколько раз я тебя просил не подходить к реке.
Яся обнимает старика за шею, шепчет что-то ему в ухо.
— Нельзя, нельзя, — громко говорит старик и добавляет что-то на незнакомом Наде языке.
Яся смеется, прижимает свое нежное личико к его темной морщинистой щеке.
— Ну, дедушка, я только у самого берега чуть-чуть поплескалась, далеко не заплывала.
— Ладно, идите в дом, — говорит старик, — чайник ставьте. Я сейчас умоюсь и приду.
— Идем! — Яся тащит Надю в дом.
В доме чисто и прохладно, пахнет хлебом.
— Дедушка испек, — говорит Яся, — ждал меня! Сейчас чаю попьем с вишневым вареньем и свежим хлебом! Знаешь, какая вкуснотища! Ты посиди здесь, — Яся усаживает Надю на старый диван, а сама начинает накрывать на стол, открывает дверку серванта, чтобы достать чайный чашки.
— А это что? — спрашивает Надя, кивая головой на стеклянные фигурки, выстроившиеся стройным рядком в глубине полки.
— Это? — Яся берет в ладошку одну из фигурок, — это — ангелы. Видишь? Погляди внимательно.
— Ангелы? — переспросила Надя. — Никогда таких не видела.
— Это — рождественские, — с увлечением стала объяснять Яся, — это — свадебные. А это — мои самые любимые! Сколько их здесь! Дедушка заказ получил, теперь целыми днями в мастерской. Осторожно, осторожно, Надя! Они очень хрупкие… и дорогие! Дедушка говорит: за этих ангелов больше всего платят. Возьми вот одного, посмотри! Видишь, какие крошечные весы у него в руке? Это — Ангел покаяния. Дедушка точно такого же сейчас делал.
— Ангел покаяния? — Надя вертит в руках прозрачную фигурку. — А почему они так называются?
— Я и сама точно не знаю. Дедушка говорит, что я еще мала, чтобы понять. Но я слышала, как он разговаривал с одной женщиной, она из Москвы приезжала… Дедушка говорил — она пишет книгу об ангелах. И она рассказала, что Ангел покаяния прощает грехи, и его дарят людям, которые совершили что-то плохое, и теперь им нужно раскаяться.
— А если какой-то человек сжег дом и людей… — чуть слышно шепчет Надя, — такому человеку этот ангел поможет?
— Не знаю… Поможет, наверное, — Яся внимательно смотрит на подругу.
— А твой дедушка может подарить такого ангела мне?
— Тебе? А разве ты сделала что-то плохое?
Надя не успела ответить, в комнату вошел старик.
Сели за накрытый стол, пили чай, ели, действительно, очень вкусный душистый хлеб с вишневым вареньем.
— Дедушка, — попросила Яся, — подари Наде одного ангела. Ей очень нужен Ангел покаяния.
— Правда? — старик серьезно взглянул на темноволосую девочку. — Разве ей есть в чем каяться?
Надя кивнула, опустила голову.
— Хорошо, — сказал старик, — возьми одного. Только запомни, это не игрушка, его нужно беречь.
Надя взяла гладкую фигурку в ладошку, аккуратно обернула носовым платком, прижала к груди.
— Спасибо, — прошептала она, — я очень сильно буду его беречь.
Глава седьмая
Запрос о стеклянных ангелах не выдал ничего путного. Миша полчаса тыкался в какие-то новогодние игрушки, кружки «умелые руки», самодельные подвески, потом плюнул, закрыл поисковик и пошел завтракать — самому ведь так и не удалось попробовать свои бутерброды и кофе.
В кафе встретил секретаршу Тараса Борисовича Валентину Васильевну, даму в возрасте, но хорошо сохранившуюся, отчаянно молодящуюся — чего только стоили ее серебряные лодочки на высоченных шпильках! — и с замечательным чувством юмора. Посмешил ее анекдотами и попутно выведал о планах шефа.
Валентина Васильевна рассказала, что в деле Сенина, по всей видимости, появился новый свидетель. Из провинции приехала мать сбитой девушки и она утверждает, что ее дочь и Аркадий Сенин были знакомы. Хотя на допросе Сенин утверждал обратное.
Тарас Борисович все утро проходил из угла в угол в своем кабинете, но потом строго приказал в это дело не вмешиваться. Боится, сказала Валентина Васильевна, чего-то боится наш Тарасик.
Миша равнодушно покивал, а про себя подумал: «Нет уж, Аркаша, на этот раз тебе, подонок, сухим из воды не выбраться. Пусть не в телевизионном выпуске, пусть хоть в самой захудалой желтой газетенке, но новость эту я на свет божий выпущу, не отвертишься!»
Он собрался в несколько минут, и поехал в больницу, в которой вот уже который день лежала в коме девушка, сбитая Аркадием Сениным.
* * *Женщина сидела в вестибюле больницы. Это была обычная женщина из глубинки, рано постаревшая, с поникшими плечами, увядшим лицом. Вся жизнь ее — неудавшаяся, проходящая мимо — много лет была сосредоточена на дочери, которая уехала в город в поисках лучшей доли, но вместо того, чтобы учится, связалась с городским подонком, и вот лежит теперь в этой огромной холодной больнице, вся утыканная проводами, и ничего не видит, и не слышит, лежит как неживая, не чувствуя горючих материнских слез на исколотых капельницами тонких руках.
Женщина сидела, сгорбившись, и глядела в цементный пол горестным застывшим взглядом. Миша сел рядом, она и не заметила этого, настолько была погружена в свои горькие мысли.
— Здравствуйте, — сказал Миша.
Она повернула к нему уставшее, в ранних морщинках, лицо.
— Здравствуйте. Вы — Светочкин друг? Однокурсник?
Миша секунду помедлил, и, немного замявшись, запинаясь, сказал:
— Да, я Светин друг. Михаил меня зовут.
— Спасибо, что навещаете мою Свету, что не забываете ее. Сегодня днем девочки приходили.
Женщина немного оживилась и даже улыбнулась. Наверное, присутствие людей, хороших людей из настоящего дочери, делало ее горе не таким отчаянным, не таким одиноким.
— Как она? — спросил Миша, ненавидя себя за свое вранье.
— Все так же, — сказала женщина и дрогнула лицом, — без изменений…
— Ничего, — сказа Миша, — все наладится, вот увидите, это очень хорошая больница.
— Правда? — спросила женщина с надеждой в голосе, и Миша увидел, что в ее глазах заблестели слезы.
Он кивнул, чувствуя, как у него перехватило горло, а женщина тихонько заплакала, опустив голову на руки.
«Сволочь ты, Сенин, — подумал Миша, — подожди, за все ответишь!»
Он погладил женщину по плечу, успокаивая, произнес слова, которые говорят в таких случаях. Она понемногу успокоилась. Перевела дыхание, улыбнулась виновато.
— Сюда сегодня Сенин приходил, не так ли? — спросил Миша, стараясь не выдать волнения.
— Кто? — переспросила женщина.
— Сенин… ну тот, который… — Миша не мог подобрать слов.
— Тот, что сбил ее? — помогла ему женщина. — Да, приходил. Прощения просил, денег предлагал. Говорит, оплачу все, что нужно. К главврачу ходил, договорился обо всем. Еще пообещал, что найдет клинику в Германии, оплатит лечение полностью. Денег видно у него много. Очень много… — женщина задумчиво покачала головой.
