Джеймс Гриппандо - Вне подозрений
Джек усмехнулся:
— Так и не запомнил!
— Чего?
— А «чего» говоришь? Виагра! Мы говорим не о дисфункциях эрекции у мужчин. Виатикл, сколько раз тебе повторять!
— Что оно вообще означает, это словцо?
— Латинское слово. Viaticum, так называли римские солдаты запасы провианта, которые выдавались им перед битвой. Перед тем, как они отправятся в последний в жизни путь. И вот две тысячи лет спустя некий гений от страховки подумал: нет более заманчивого названия для нового вида страхования. Человеку угрожает неминуемая смерть от болезни, и ему нужны деньги, чтобы достойно провести этот последний в жизни бой.
— Подозреваю, что далеко не для всех солдат эта битва стала последней. Как в случае с Джесси Мерил.
Джек полил картофель фри кетчупом.
— Она мне звонила.
— Когда?
— На следующий день после нашей встречи с миссис Марш. И открыто призналась, что это был обман, с самого начала.
— Вот чертовка! Ну, теперь мы припрем ее к стенке.
— Нет. Никого мы не припрем. Знаю, тебе это не понравится, но я решил оставить ее в покое.
— Чего?!
— Что сделано, то сделано. И не мое это дело — заниматься разоблачением мошенников.
— Да перестань ты! Поставим вопрос по-другому: сколько она заплатила тебе за услуги?
— В память о нашей дружбе я взял с нее немного. Вполне умеренную плату, двадцать кусков.
— Ну вот тебе, пожалуйста. Теперь я смогу повысить твой гонорар раз в двадцать.
— Уверен, что сможешь. Но ведь это называется вымогательством. Или я не прав?
— Мне плевать, как это там называется. Нельзя спускать с рук такие штучки.
— Выбора у меня нет. Я был ее адвокатом. И угрожала она мне. Начнем копать, и она заявит, что был ее сообщником. Кроме неприятностей, мы ничего не получим.
— Только не говори, что ты испугался.
— Мне надо продолжать жить дальше. — Тут Джек спохватился — он почти в точности повторил слова Джесси. Мерзость.
Тео подался вперед, положил локти на стол.
— Они вместе с доком тебе угрожали?
— Не важно.
— Мне важно. Позволь мне потолковать с ней. Ишь чего удумала — угрожать нам! Я ей мозги-то прочищу!
— Не надо. Лучший выход для меня в данной ситуации — забыть о Джесси Мерил и всей этой чертовой истории.
Раздался низкий вибрирующий стон бас-гитары. Оркестр Тео настраивал инструменты. Тео отодвинул пустую тарелку и спросил:
— Думаешь, она это тебе позволит?
— Позволит что?
— Забыть о ней и этой истории.
— Ну да. Деньги она получила. Я ей больше ни к чему.
Тео усмехнулся.
— Чего смеешься? — спросил Джек.
Тео поднялся, швырнул салфетку на стол. Бас-гитара задавала темп, к ней присоединились ударные, чуть позже — труба.
— Слышишь? — спросил Тео.
— Да. А что?
— Они играют твою песню. Твою и Джесси. — Он начал прищелкивать пальцами в такт музыке. Песню нельзя было назвать лирической, но Тео пропел самое ее начало, первые строки, давшие название всему альбому: — Спасибо тебе за то, что… что сломала мою гребаную жизнь.
Тео умолк и улыбнулся уголком рта. Джек, не спуская с него глаз, спросил:
— О чем ты?
— Ты на все готов ради бывшей подружки. Взял с нее за адвокатские услуги по минимуму, устроил все так, будто она ни при чем. Нет, здесь явно попахивает этой бодягой, этой лирикой под названием «ненависть-любовь». Спасибо тебе за то…
— Бред!
— Ничего не бред. Но что-то подсказывает мне, что Джесси Мерил еще не сказала своего последнего слова. Ждать тебе не долго, Джеко. Так что позвони мне после суда. Или после того, как эта белочка явится за твоими орешками. Обязательно позвони, понял?
Джек остался за столом один, Тео играл на саксофоне.
10
— Спокойной ночи, Лютер.
Охранник вздрогнул. На протяжении десяти с лишним лет он работал одновременно в двух местах — содержал семью: жену и восемь ребятишек — и научился засыпать с открытыми глазами.
— Доброй ночи, мистер Свайтек.
Финальное разбирательство в суде закончилось для «ленивого соглядатая» не самым лучшим образом. Возможно, на выступлениях Джека косвенно сказывалось фиаско с Джесси, но как бы там ни было, сегодня защита потерпела полный провал. И он проторчал в конторе до полуночи — мучительно придумывал текст своего заключительного слова, которое могло бы хоть немного смягчить сердца присяжных. Все без толку, дело было проигрышным с самого начала, он это прекрасно понимал. Все равно — надо стараться, использовать каждую мелочь, любой факт, чтобы облегчить судьбу подзащитного. Святая обязанность любого настоящего адвоката. И на этом процессе он следовал ей изо дня в день. И еще заказывал себе еду из хорошего китайского ресторана.
— Завтра больше повезет, — сказал Лютер.
— Спасибо.
Джек толкнул вращающуюся дверь и шагнул в ночь. Слишком тепло и грязно для февраля, даже по местным меркам. Дождь закончился около часа назад, но мостовые и тротуары бульвара Понс-де-Леон все еще блестели под мутноватым светом уличных фонарей. Кошка деловитой трусцой перебежала через широкий травянистый островок полосы, разделяющей движение в восточном и западном направлениях. Впрочем, никакого движения на улице сейчас не наблюдалось. Витрины магазинов по обе стороны улицы были погружены в темноту. На углу садились в такси последние посетители стейк-хауса «Кристи». Воздух, напоенный влагой, приглушал их пьяные крики и смех, отчего казалось, что находятся они гораздо дальше. Джек направился к автостоянке.
Машина блестела от дождя. Как ни любил он свой «мустанг», но постоянные дожди делали свое черное дело. Да и тридцатилетний возраст — тоже не шутка. Он открыл дверцу, вытер сиденье. Не помогло — проклятая сырость проникала сквозь брюки. Но двигатель завелся с первого оборота, и Джек повеселел. Тронулся с места и почти тут же ударил по тормозам. Наперерез ему резко выехала машина и остановилась, блокируя дорогу.
Что за черт?..
Дверь распахнулась, из машины выскочил водитель. Было темно, и не успел Джек понять, что происходит, как кто-то застучал в боковое стекло.
— Впусти меня!
Голос показался знакомым, но он продолжал всматриваться, пока не различил прижатое к стеклу почти вплотную лицо Джесси.
— Ты что здесь делаешь?
— Открой чертову дверь!
Он перегнулся через рулевое колесо и потянул рычажок. Джесси прыгнула в машину и тут же захлопнула за собой дверцу. Она задыхалась.
— Мне страшно. Ты должен мне помочь.
— Помочь тебе?
— Да ты посмотри на меня, взгляни хорошенько, Джек! Неужели не видишь, что я на пределе?
Следовало признать, выглядела она ужасно. Глаза красные, лицо бледное как полотно.
— Это не причина бросаться мне под колеса, полагаю. Долго ждала?
— Прости, но иначе никак не могла. Деваться некуда, они могут схватить меня где угодно. Дома три дня не была. И если бы зашла к тебе в офис, они бы меня выследили.
— Кто «они»? Полиция?
— Да нет. Эти типы.
— Какие типы?
— Душегубы-инвесторы.
Джек выключил мотор и отчетливо слышал ее учащенное дыхание.
— Они не душегубы, Джесси. Просто деловые люди.
— Как же! Компания… «Виатикл солюшнс» подала на меня в суд. И контора эта — лишь прикрытие. Их деньги… не знаю, откуда взялись, но получены они незаконным путем, это и ослу понятно.
— С чего ты взяла?
— Да с того, что они собираются меня убить!
— Что?
— Собираются приставить к голове пушку и вышибить мозги.
— Погоди, успокойся.
Ее руки дрожали. Зрачки расширены — это было видно даже в тусклом свете уличных фонарей.
— Давай-ка по порядку. С самого начала.
— Начало ты знаешь. Мы кинули этих парней.
— Ты имеешь в виду себя и доктора Марша?
— Всех нас.
— Нет, погоди. Давай разберемся. Я здесь ни при чем.
— Не строй из себя целку. Будто ты не знал с самого начала. Ты помог мне кинуть этих типов.
— Неправда. Я был просто в шоке, узнав…
— Давай обойдемся без этой фигни! Господи, до чего ж это на тебя похоже, Свайтек! Ты соглашаешься на маленькое приключение с единственной целью — произвести впечатление на свою маленькую женушку, эту притвору по имени Синди Пейдж. А как только запахло жареным, поднимаешь лапки кверху и оставляешь меня расхлебывать все это дерьмо.
— О чем это ты?
— Да все о…
Она умолкла, не договорив. Глаза полезли из орбит, плечи затряслись. Она резко отвернулась, распахнула дверцу и склонилась над мостовой. Ее рвало минуты две, тело содрогалось от спазмов. Она дышала судорожно, рывками, хватая воздух ртом, затем немного пришла в себя. Закрыла дверцу и в полном изнеможении откинулась на спинку сиденья.
Джек был потрясен и озабочен одновременно.
— Что это с тобой творится, а?
