Филип Джолович - Стены молчания
Эрни похлопал меня по спине и подтолкнул по направлению к Бэттери парк, а сам поплелся к нашему офису.
8
Фотографии в газетах на следующее утро напоминали застывшие кадры вчерашнего телерепортажа, во время которого я заснул. Снимки алюминиевых барьеров; кадры, сделанные с воздуха; любительский фильм, снятый трясущейся картинкой с борта судна на Ист-Ривер. Растровая фотография кровавого эпицентра смерти Джей Джея.
Когда я приехал в офис, все казалось спокойным и приглушенным. Проходя мимо стойки администрации, я почувствовал, что моя связь с Джей Джеем была как ядовитый газ, парализующий любого, кого касалось его дуновение.
Ламберхерст бормотал что-то по поводу дороги на работу, которая сегодня заняла в два раза больше времени.
Они знали, что я был там. Но пресса пока еще не знала. Какое-то время я имел свободу действий и уютное, но скорее всего недолговременное убежище от шумихи.
Пола стояла на коленях у моего стола, заваленная синими папками. Кинес, должно быть, приехал рано и велел начать сортировку моих дел для передачи этим мушкетерам-инвалидам. Бог ты мой, как он спешил!
Пола удивленно посмотрела на меня:
— Кинес сказал, что ты не придешь. Ты должен отдохнуть… дома.
Я ткнул одну из папок носком ботинка. Магазины «Беллами». Три миллиарда долларов! Когда это дело подойдет к концу, кто-то заработает на нем имя.
— Мне не понравилось домашнее задание, которое мне дал Кинес.
— Я бы прибрала газеты, если бы знала, что ты придешь. — Пола виновато глянула на мой стол: на нем лежала скатерть из «Дейли Ньюз», «Уолл-стрит Джорнал» и «Нью-Йорк Таймс». — Наверняка ты уже просмотрел их.
— Не все, — я ткнул пальцем в фотографию переломанной руки, свисающей из жуткой мешанины искореженного металла. Теперь от моего пальца пахло свежей типографской краской.
Пола встала, уперлась руками в поясницу и прогнулась назад.
— Старею, — сказала она.
— Тебе всего сорок, — ответил я.
— Мальчик, да что ты вообще знаешь?
О ней? Практически ничего. Примерно столько же, сколько я знал о Джей Джее. Я заметил на столе пластиковую коробку: синюю, непрозрачную — такие обычно берут с собой на пикники.
— Что это? — спросил я.
— Суп. Я собиралась отнести это тебе попозже.
— Ты так добра ко мне. Ну, что же ты делаешь такого, чего я еще не знаю?
— По словам Кинеса, это — весенняя чистка, — ответила Пола.
Перетряхивание пыли, попытка избавиться от страха.
— Ох уж этот Кинес, — сказал я. — Мэндип уже был здесь?
— Я слышала, как Шелдон разговаривал со своим секретарем, возможно, он приедет сегодня чуть позже. А еще я слышала, что похороны Джей Джея состоятся сегодня во второй половине дня.
Я взял в руки «Дейли Ньюз». «Известный банкир в побоище на шоссе Рузвельта».
— Как все быстро, — проговорил я. — Странно, что полиция отдала тело так скоро. Хотя вряд ли там что-нибудь осталось от тела.
Я понял, что родственники хотели побыстрее похоронить его — меньше шансов для семей других жертв поорать у могилы Джей Джея. Прошло меньше суток после катастрофы. Кто-то, видимо, подергал за нужные ниточки, чтобы похороны состоялись так скоро. Наверное, из «Джефферсон Траст». Да и вскрытие произошло со скоростью, с какой шеф-повар японского ресторанчика готовит суши.
До сих пор «Джефферсон Траст» вела себя очень сдержанно — единственное заявление было сделано от неизвестного человека из отдела по связям с общественностью, в котором он выразил соболезнования семьям погибших и раненых. Вот и все. Ни слова от коллег, друзей-банкиров. «Джефферсон Траст» заставила свой персонал молчать. Все было отдано на откуп журналистам, которые сами должны были по крупицам собрать сведения о карьере Джей Джея из уже опубликованных материалов. Большинство статей было похоже на сгруппированные отзывы о потрясающих делах, происходивших в таких странах, о которых знает не всякий учитель географии. Ни слова ни о семье Джей Джея, ни о том, как он рос. Казалось, его жизнь началась в гарвардской школе бизнеса. Словно он был рожден в лекционном зале.
«Что пошло не так?» — спрашивали журналисты. Что могло выбить его из колеи? Сумасшедшая жизнь Уолл-стрит, двадцатичетырехчасовая работа, поездки, мониторы компьютеров, деловые встречи, неослабевающий прессинг, свалка металлолома? Почему в банках, юридических компаниях нет психологов, занимающихся внутренним психологическим климатом в организации и контролирующих каждый шаг служащих? Но они были, и мы опротестовали это заявление. «Тогда у вас недостаточно психологов», — продолжали негодовать редакции.
Потом они переключились на то, чтобы разузнать, надежно ли были защищены водители на шоссе Рузвельта во время движения. Были ли парапеты достаточно высокими и прочными? Были ли пешеходы достаточно защищены от воздушной атаки? Никто об этом не думал? Кого-то надо было наказать за это. Кто-то должен был принять на себя всю ответственность за это.
У меня было предчувствие, потому что я понимал, кто мог стать этим человеком. Они нарисуют яблочко у меня на лбу и начнут стрелять.
— «Майерс Майерлинг», — прошептал я.
— Что ты сказал? — спросила Пола.
— Люди по связям с общественностью в деле слияния «Клэй и Вестминстер». Интересно, Кинес сказал им, что я был с Джей Джеем? Их надо проинформировать. Когда все выйдет наружу, они будут нужны нам. Они будут нужны мне.
— Мне связаться с ними по телефону?
— Лучше я поговорю сначала с Кинесом. Он может уволить меня за то, что я не проконсультировался сначала у него.
Я позвонил ему в кабинет. Секретарша сказала, что он занят. Я не мог оставить голосовое сообщение — Шелдон ненавидел голосовые сообщения, словно это был вопрос чести. Поэтому, полагаясь на собственную интуицию, я сказал, что, возможно, необходимо связаться с Майерсом Майерлингом. Потом добавил, что, по моему мнению, Шелдон Кинес уже наверняка сам подумал об этом.
— Я уверена, он это уже сделал, — подмазалась секретарша. «Если он это и сделал, она должна была знать», — подумал я.
Следующие несколько часов я провел, записывая окончательные варианты моих набросков, в то время как Пола, стоя на коленях на полу, проверяла, все ли папки сложены правильно: корреспонденция, черновики, окончательные варианты документов. Время от времени я посматривал на нее. Пола склонилась над папками и элегантными движениями отбирала нужные бумаги, словно это были бесценные папирусы, только что извлеченные из гробницы фараона. Мне показалось это очень успокаивающим, и я расслабился.
Пола, должно быть, почувствовала, что я перестал печатать.
— У меня есть глаза даже на затылке. Возвращайся к своей работе, — сказала она, не поворачивая головы.
— Как ты думаешь, мне надо идти на похороны?
— Мне-то откуда знать?
— Ну, просто он был другом и клиентом.
— М-да, хороший друг, который приглашает тебя на самоубийство.
В этот момент я решил пойти на похороны. Я понял, что хочу этого. Наверное, я не смогу до конца осознать происшедшее, пока не увижу материальное подтверждение того, что произошло. Я не хотел видеть тело Джей Джея в гробу со стеклянной крышкой, рыдать над ним, вопрошая «Почему, почему, ну почему же?» Но я хотел увидеть жену Джей Джея, Миранду, и других родственников, что придало всему этому хоть какую-то человечность.
— Я пойду, — твердо произнес я. — Который час?
— Два, — ответила Пола. — Ты доберешься быстрее, если сам поймаешь такси, а не я буду заказывать машину.
Такси представляло собой унылое звено в потоке машин, которые плавно двигались через Лонг-Айленд. Наконец мы выбрались с дороги для ускоренного движения (было большой ошибкой так называть эту автостраду) у сорокового выезда и затерялись в бесконечных дорогах кладбища, занимающего большую территорию в этой части острова. Это был национальный парк мертвых.
Предполагалось, что таксист должен знать точное расположение мемориального парка Пайнлоун. Но он не знал этого, и поэтому, когда он высадил меня около центрального офиса кладбища, я уже сильно опаздывал.
Клерк в офисе кладбищенского смотрителя направил меня к саду Свободы и вручил карту. Мне следовало бы задержать такси: территория парка была огромной, настоящий город мертвых со своей собственной остановкой на железной дороге Лонг-Айленда, проходящей рядом.
Моросил дождь. Я пошел по направлению к саду Свободы по Лилиан М. Локк-драйв мимо садов Фонтанов и Воспоминаний к Т-образному перекрестку с Холли-драйв. Вокруг были ангелы, склепы, надгробия в виде скромных квадратов и кругов из сланца и камня, похожих на крышки люков на безукоризненном газоне.
Потом я пошел по дороге Виста, повернул направо на Адамс-драйв и затем налево на Фридом-драйв, забитый конвоем вездесущих похоронных машин, упиравшихся прямо в вал, который вел к центральной части сада Свободы, располагавшейся на возвышении.
