Лоренсо Сильва - Нетерпеливый алхимик

— Подключи всех наших людей. Пусть они перевернут вверх дном район вокруг атомной станции и хоть из-под земли, но отыщут кого-нибудь, кто видел Тринидада Солера с этой русской, или как ее там.

— Есть, господин майор.

— Что ж, подождем результатов, но хочу сказать по секрету: мне на них глубоко начхать. Просто смертельно надоели истеричные писаки. Сейчас меня гораздо больше волнует мой глаз.

Перейра редко открывал душу перед посторонними, и я предпочел сделать вид, будто ничего не слышал. Целее буду.

— Разрешите идти?

Мы взяли камуфляжный автомобиль и направились по знакомой дороге в Алькаррию, с которой уже успели сродниться.

За окном серело типичное для Мадрида дождливое утро с низким гнетущим небом. По мокрому скользкому асфальту толчками продвигались вперед сотни тысяч машин, и озлобленные водители с трудом сдерживали желание стукнуть кулаком по приборной панели, чтобы разнести вдребезги выдвижной монитор. Мы еле выбрались из города, а когда перед нами открылась широкая автострада, Чаморро перестала церемониться с акселератором и тискала его своей изящной ножкой с непозволительной для сеньориты фривольностью. Я злорадно усмехнулся: оказывается, мы тоже не из камня сделаны и весьма чувствительны к пробкам!

Жилище Тринидада Солера выглядело как настоящая вилла и, даже не достроенное, поражало претенциозностью. Дом стоял на вершине холма, откуда открывался потрясающий вид на долину. На дальнем плане маячили силуэты башен, продолжавших извергать в небо клубы пара. Во дворе зияла огромная яма, должно быть, вырытая под будущий бассейн. Дом стоял особняком от поселка, и я поразился, каким образом рядовому сотруднику атомной станции удалось получить разрешение на застройку столь престижного места.

Когда мы подошли к ограде, откуда ни возьмись, появились два ротвейлера. Собаки двигались бесшумно, даже не рычали, и, остановившись, уставились на нас немигающими глазами.

— Парочка идеальных убийц, — сказала Чаморро и поежилась от страха. — Специально натренированы для нападения врасплох.

Мы позвонили, и собаки залаяли. Минуты через полторы в дверях дома появилась женщина. Она знаком попросила нас подождать, меж тем как сама, с зонтом в одной руке и двумя цепями в другой, направилась к калитке. Наклонившись над собаками, она моментально пристегнула цепи к ошейникам.

— Прошу прощения. На днях отведу их к ветеринару, чтобы усыпить, — сказала она равнодушным голосом.

Оттащив собак от ограды, женщина привязала их около конуры, метрах в тридцати от входа, и открыла калитку.

— Добрый день, — поздоровалась она, протягивая мне руку. — Бланка Диес.

Я замешкался, рассматривая ее тонкие пальцы, соперничавшие белизной[19] с именем хозяйки, потом ответил на ее пожатие и поднял глаза. Чаморро выиграла пари: женщина была среднего роста. Будучи человеком воспитанным, я не стал искать подтверждения злопыхательским намекам моей помощницы относительно негативного воздействия беременностей на гравитационное поле земли и внешность женщины. Зато с полной ответственностью могу заявить: Бланка Диес отнюдь не поражала пышными формами, равно как и эффектностью или тем, что подразумевают под данным словом. У нее имелись иные достоинства. Я это понял, когда увидел ее темные, глубоко посаженные глаза, угольно-черные волосы, изысканный овал бледного лица. Еще подростком я отчаянно влюбился в Жанну д’Арк. Она вызывала во мне жгучий интерес, и мое воображение окружало ее ореолом мистической красоты, которую я тщетно пытался разглядеть в портретах, случайно попадавших мне под руку. И даже повзрослев, я подсознательно продолжал искать ее черты в других женщинах. Однако никак не мог предположить, что спустя двадцать лет встречу ее в Алькаррии, облеченную в плоть и кровь сорокалетней вдовы.

— Сержант Бевилаква, — промямлил я, обомлев от неожиданности. — Моя сотрудница гвардеец Чаморро.

— Входите, а то вымокнете.

Мы быстрым шагом прошли по еще не утрамбованной дорожке к дому. Бланка Диес пригласила нас в гостиную, но мы, изумленные ее гигантскими размерами, замерли на пороге. Огромные окна выходили на долину, еле различимую за туманной пеленой дождя. Вдова Тринидада Солера без церемоний предложила нам сесть и расположилась напротив, в кресле-качалке. Черный свитер с высоким воротом закутывал ее всю вплоть до подбородка. Секунд десять она молча смотрела на нас бездонными глазами, потом, словно подчеркивая свое безразличие, спросила ровным тоном:

— Вы нашли ту женщину?

— Нет, — признался я. — И нам будет трудно ее найти, если вы не укажете нам какой-нибудь след.

С губ вдовы сорвался нервный смешок.

— Не знаю, чем тут можно помочь. Я еще не оправилась от смерти мужа и хожу как в тумане. Думала, вот придете вы и все мне объясните. Например, ответите на вопрос: правда ли то, о чем пишут в газетах?

Мне поднесли горькую чашу, но я должен был испить ее до дна:

— Отчасти. Журналисты вечно выдумывают небылицы. У нас мало фактов, но одно мы знаем наверняка: вашего мужа нашли обнаженным и связанным в номере мотеля. Анализы показали высокое содержание алкоголя и наркотиков в его крови. Что до остальных подробностей, то, вероятнее всего, он приехал туда в сопровождении привлекательной особы, которая говорила с иностранным акцентом, и они предавались не совсем обычным забавам, о чем свидетельствует извлеченный из его тела предмет.

— Жалкие потуги сгладить острые углы эвфемизмами, сержант, — ответила вдова, проигнорировав мои лингвистические изыски. — Тем не менее я вам благодарна.

Я с болью наблюдал, как тускнеют благородные черты Жанны д’Арк, подергиваясь налетом оскорбительного высокомерия, но жизнь порой преподносит нам и не такие метаморфозы и только для того, чтобы побольнее ранить. Я вытащил острие шпаги из кровоточивших ребер и перешел в наступление:

— Сеньора Диес, ваш муж часто не ночевал дома?

Вдова взяла секундный таймаут и ответила:

— Иногда, однако это не входило у него в привычку.

— Почему? Вы не ладили?

— Всякое бывало, — ответила она. — Двое детей, новый дом, старая квартира, его работа, моя работа и многочисленные шрамы, оставшиеся после двенадцати лет совместной жизни. В общем, горы все тех же проблем, какие возникают у любой другой супружеской пары. Вас интересует, любила ли я его? Отвечаю: несомненно, любила. А если вы хотите знать, любил ли меня он, то придется поехать на кладбище и спросить у могилы Тринидада. Мне казалось, что любил.

Она говорила без запинки, отчетливо произнося каждое слово, словно отвечала заученный урок и была уверена в хорошей оценке. Из всего ее монолога я выудил только одну зацепку, позволявшую продолжить допрос.

— Могу я спросить, чем вы занимаетесь?

— Можете. Я переводчик.

Ее профессия меня удивила, и я высказал свои сомнения вслух:

— А ваше уединение не мешает работе?

— Абсолютно. Для связи у меня есть телефон и компьютер. Мне присылают тексты, я их перевожу и отправляю по Интернету. Это вполне устраивает как меня, так и моих работодателей, поскольку они всегда в цейтноте.

— Какими языками вы владеете?

— Английским и в первую очередь немецким. Немного хуже — итальянским и французским: в этих странах либо меньше изобретают, либо не умеют продавать свою продукцию.

Несмотря на любезность тона, ее взгляд недвусмысленно намекал на несостоятельность попыток залезть к ней в душу. Я рисковал нарваться на очередную колкость и переменил тему:

— Хочу задать вам один деликатный вопрос, сеньора Диес. Вам что-нибудь известно об алкогольных или наркотических пристрастиях мужа?

— Насколько я знаю, он ограничивался бокалом вина за обедом и ужином.

— А наркотики употреблял?

— Нет. Разве только таблетки, которые прописал ему врач.

— Какие таблетки?

— Я не разбираюсь в лекарствах. Последние несколько месяцев его мучили бессонница и приступы тахикардии, иногда случались конвульсии. Пришлось обратиться к врачу, и тот сказал, что у мужа депрессивное состояние. То ли после стресса, то ли из-за нарушения каких-то там химических процессов в организме, откуда мне знать? Ему прописали лекарство, и он почувствовал улучшение.

— У вас сохранилась упаковка?

— Думаю, да.

Она вышла и через минуту вернулась с пластиковым флаконом. Я заметил название — «Бромозепам». Потом вытащил инструкцию и прочитал тот пункт, где говорилось о последствиях при передозировке и о взаимодействии с другими препаратами. Таблетки были совсем маленькими, точно игрушечными.

— А не будете ли так любезны припомнить, по какой причине у вашего супруга мог случиться нервный срыв? — продолжал допытываться я.

— Ни по одной конкретно и по сотне самых разных, что, в сущности, одно и то же. Например, работа, переезд, кризис среднего возраста — он разменял пятый десяток и отдавал себе отчет, как мало времени ему оставалось на активную жизнь. Депрессия — штука непредсказуемая, сержант.