Барри Мартин - Жестокость
— Я займусь ужином, — все-таки сумела выдавить она из себя, и на сей раз он ее не остановил.
Пока Мэри шла через комнату, ей казалось, что ее ноги совершенно не касаются пола. Она вообще ничего не чувствовала — только легкую тошноту, слабые позывы к рвоте. Все происходило словно автоматически — вот она спускается по лестнице в погреб, включает свет, подходит к камере глубокой заморозки, рука выхватывает первый попавшийся предмет. Она извлекает его наружу, смотрит — предмет завернут в бумагу, ей приходится снять ее, чтобы увидеть, что же все-таки она вынула…
Баранья нога.
Ну что ж, все в порядке, значит, на ужин у них будет баранина. Мэри понесла ее наверх. И когда проходила через гостиную, увидела мужа стоящим у окна спиной к ней. Она остановилась.
— Прошу тебя, ради Бога, — проговорил он, услышав ее шаги, но все так же не оборачиваясь, — не надо никакого ужина. Я ухожу.
В эту самую секунду Мэри Мэлони просто приблизилась к нему, без малейшей паузы подняла замороженную баранью ногу и со всей силой, на которую была способна, опустила ее на его голову.
С таким же успехом она могла бы ударить его куском железной трубы.
Потом, сделав шаг назад, замерла в ожидании, но, как ни странно, Патрик продолжал стоять. Секунд пять он легонько покачивался, затем рухнул на ковер.
Звук удара, грохот падающего тела, перевернувшего маленький столик, — все это помогло ей прийти в чувство. Она медленно отступила назад, спокойная и удивленная, и так простояла некоторое время, уставившись на тело, по-прежнему крепко сжимая обеими руками нелепый кусок мяса.
Все понятно, сказала она себе. Итак, я его убила.
Было просто поразительно, что рассудок ее внезапно заработал с такой четкостью и ясностью. Она стала быстро соображать. Будучи женой полицейского детектива, Мэри прекрасно понимала, какое ее ждет наказание, но как ни странно, ее это совершенно не волновало. Пожалуй, служило даже своего рода облегчением. Но с другой стороны, а как же ребенок? Что записано в законах насчет убийц, у которых скоро должен родиться ребенок? Неужели они убивают обоих — мать и дитя? Или дожидаются наступления десятого месяца? Как они раньше поступали в таких случаях?
Этого Мэри Мэлони не знала. Однако явно считала себя не готовой испытывать судьбу.
Она отнесла замороженную баранину на кухню, положила в жаровню, включила духовку на максимум и сунула в нее мясо. После этого вымыла руки и поспешила наверх, в спальню. Там она присела перед зеркалом, привела в порядок лицо, подкрасила губы. Попробовала улыбнуться. Улыбка вышла довольно своеобразная.
Попробовала снова.
— Привет, Сэм, — громко и нарочито бодро проговорила она.
Голос также звучал весьма странно.
— Сэм, я хотела бы купить немного картошки. Да, и баночку горошка.
Уже лучше. И улыбка, и фраза получились намного удачнее. Она проделала все это несколько раз. Затем сбежала по лестнице, схватила плащ, через заднюю дверь выскочила наружу, пересекла сад и вышла на улицу.
Не было еще и шести, и в лавке зеленщика горел свет.
— Привет, Сэм, — бодро проговорила она, улыбнувшись мужчине за кассовым аппаратом.
— О, добрый вечер, миссис Мэлони. Здравствуйте.
— Пожалуйста, Сэм, я хотела бы купить немного картошки. И еще, пожалуй, банку горошка.
Мужчина потянулся к полке за спиной, где стояли банки с консервами.
— Патрик сегодня слишком устал не хочет никуда ехать, — пояснила она. — Вы же знаете, по четвергам мы обычно ужинаем в городе, а у меня в доме все овощи закончились.
— А как насчет мяса, миссис Мэлони?
— О, мясом я запаслась, спасибо. В морозилке у меня целая баранья нога.
— О!
— Вообще-то я не люблю готовить замороженное мясо, но сейчас ничего другого не остается, придется рискнуть. Как вы считаете, получится?
— Лично я не нахожу, что вообще есть какая-то разница, — проговорил он. — Вам какую картошку, из Айдахо?
— Да, отлично. Два пакета, пожалуйста.
— Еще что-нибудь? — спросил он, чуть наклоняя голову набок и приветливо глядя на женщину. — А на десерт? Что вы предложите ему на десерт?
— Э… А что бы вы порекомендовали, Сэм?
Мужчина окинул взглядом свой магазин: — Как бы вы отнеслись к творожному пудингу? Я знаю, он его любит.
— Прекрасно, — кивнула она. — Уверена, Патрик будет доволен.
Когда все это было завернуто и уложено в пакеты, она расплатилась и изобразила одну из своих ярчайших улыбок.
— Спасибо, Сэм. Всего вам доброго.
— Всего доброго, миссис Мэлони. И вам спасибо.
А теперь, сказала она себе, поспешно выходя из магазина, все, что я делаю, это возвращаюсь домой, где меня ждет изголодавшийся муж. Ну конечно, все надо приготовить как следует, чтобы получилось вкусно, ведь бедняжка так устал. Ну а если, войдя в дом, она обнаружит что-то не так, увидит что-то необычное, трагичное, даже кошмарное, то, естественно, будет в шоке, места себе не сможет найти от горя и ужаса. Разумеется, разве она могла представить, что случится что-либо подобное? Она ведь просто возвращалась домой из магазина, где покупала овощи. В четверг вечером миссис Мэлони возвращалась домой с овощами, чтобы приготовить мужу ужин.
Да, все будет именно так, сказала она себе. Делай все как надо и постарайся вести себя естественно. Держи себя максимально просто и естественно, и тогда не придется ничего разыгрывать и изображать.
А поэтому, входя в дом через заднюю дверь, она улыбалась и даже негромко напевала какой-то мотивчик.
— Патрик! — позвала она. — Как ты там, дорого-ой?
Положив покупки на столик, она прошла в гостиную, а увидев мужа лежащим на полу, с подогнутыми ногами и неестественно вывернутой рукой, и в самом деле испытала самый настоящий шок. Внутри нее словно вспыхнула вся былая любовь и тоска по мужу; она подбежала к нему, опустилась на колени рядом с телом и заплакала навзрыд. Все оказалось совсем просто, и никакого притворства не понадобилось.
Несколько минут спустя Мэри встала и прошла к телефону. Она знала телефон полицейского участка, и когда на другом конце провода сняли трубку, отчаянно прокричала:
— Скорее! Немедленно приезжайте! Патрик умер!
— Кто говорит?
— Миссис Мэлони. Миссис Патрик Мэлони.
— Вы хотите сказать, Патрик Мэлони мертв?
— Мне так кажется, — всхлипывая проговорила она.
— Он лежит на полу, и мне кажется, что он умер.
— Немедленно выезжаем, — сказал дежурный.
Машина и в самом деле приехала совсем скоро, и когда женщина открыла входную дверь, в комнату вошли двое полицейских. Мэри знала их обоих — она вообще знала почти всех людей в этом участке, и поэтому сразу же бросилась в объятья Джека Нунана, заходясь в истерике. Он мягко усадил ее в кресло, после чего подошел к своему напарнику О’Мэлли, и тот уже опустился на колено рядом с телом.
— Он умер? — воскликнула Мэри.
— Боюсь, что да. А что здесь случилось?
Она вкратце пересказала им историю о том, как пошла в магазин за овощами, а когда вернулась, увидела его на полу. Пока она говорила, плакала и снова говорила, Нунан обнаружил на голове покойника струйку запекшейся крови. Он указал на нее О’Мэлли, который сразу же поспешил к телефону.
Вскоре дом заполнили другие сотрудники полиции: сначала доктор, потом еще два детектива, одного из которых она знала по имени; затем полицейский фотограф, снявший труп в разных позах, и, наконец, специалист, который разбирался в пальцевых отпечатках. Возясь с трупом, они долго о чем-то перешептывались, на что-то указывали, тогда как детективы засыпали ее кучей вопросов. Впрочем, они всегда были очень милы с ней. Мэри вновь пересказала свою историю, на сей раз с самого начала, с того самого момента, когда Патрик пришел домой — она что-то вышивала, а он сильно устал и не захотел никуда ехать ужинать. Сказала, как сунула мясо в духовку — оно и сейчас там, готовится, — как потом пошла в магазин за овощами, а вернувшись, обнаружила его лежащим на полу.
— В какой магазин вы ходили? — спросил один из детективов.
Мэри назвала, после чего он шепнул что-то на ухо одному из полицейских, и тот сразу же выскользнул из дома.
Минут через пятнадцать он вернулся, держа в руке записную книжку, после чего они снова принялись перешептываться, и сквозь собственные рыдания она смогла расслышать несколько фраз: «…вела себя вполне нормально… очень приветливая… хотела приготовить ему хороший ужин… горошек… творожный пудинг… невозможно, чтобы она…»
Вскоре фотограф и доктор уехали, а двое мужчин уложили тело на носилки и унесли. Следующим ушел мужчина, который занимался пальцевыми отпечатками.
Двое детективов остались, полицейские тоже. С ней они старались обходиться как можно мягче, а Джек Нунан спросил, не будет ли лучше, если она временно куда-то переедет, возможно, к своей сестре или к нему домой — его жена поухаживает за ней и уложит спать.
