Харлан Кобен - Шесть лет

Маленький и коренастый подтянул штаны и сказал:

— Вам помочь?

И оба посмотрели на меня тяжёлыми взглядами. По крайней мере, я так думаю. Я же говорил, что я не видел их глаза.

— Я хотел посетить «Поселение творческого восстановления».

— Что? — спросил коренастый. — Зачем?

— Потому что мне нужно творческое восстановление.

— Вы пытаетесь шутить со мной?

В его голосе были чванливые нотки. Я не люблю высокомерие. Я вообще не понимаю высокомерия, за исключением того факта, что они были копами в маленьком городе, а я, вероятно, первый парень, с которым у них произошла стычка, из-за чего-нибудь, кроме пьющих малолеток.

— Нет.

Коренастый посмотрел на худого. Худой продолжал молчать.

— Должно быть, у вас неправильный адрес.

— Я точно уверен, что это то место.

— Здесь нет никакого «Поселение творческого восстановления». Оно закрылось.

— Так, какой ответ верный? — спросил я.

— Извините?

— Это неправильный адрес или «Поселение творческого восстановления» закрылось?

Коренастому явно не понравился мой вопрос. Он резко сорвал солнечные очки и указал ими на меня.

— Ты что собираешься здесь умничать?

— Я просто пытаюсь найти усадьбу.

— Я ничего не знаю об усадьбе. Этой землёй владеет семья Дракменов, наверное, Джерри, пятьдесят лет?

— Как минимум, — произнёс худой.

— Я был здесь шесть лет назад.

— Я ничего не знаю об этом, — сказал коренастый. — Единственное, что я знаю, что вы находитесь на частной собственности, и если вы не уберётесь отсюда, я привлеку вас к ответственности.

Я посмотрел на свои ноги. Я не был на подъездной дорожке или на частной собственности. Я стоял на дороге.

Коренастый подошёл ближе, тем самым залез в моё личное пространство. Признаюсь, я был испуган, но я кое-что понял за годы работы вышибалой в баре. Никогда не показывай своего страха. Как раз это можно услышать, отправляясь в царство зверей, и поверьте мне, нет более диких животных, чем люди, заваливающие в бар поздно ночью. Поэтому, даже несмотря на то, что мне не нравится происходящее, даже несмотря на то, что у меня нет рычагов воздействия и я пытаюсь найти путь выбраться отсюда, я не отшатнулся, когда коренастый приблизился ко мне. Ему это не понравилось. Я стоял на своём и смотрел на него сверху вниз. Ему это по-настоящему не понравилось.

— Дай мне какой-нибудь документ, удостоверяющий личность, отчаянный.

— Зачем? — спросил я.

Коренастый посмотрел на Худого.

— Джерри, пойди, пробей номерной знак через систему.

Джерри кивнул и направился к машине.

— Зачем? — спросил я. — Я не понимаю. Я всего лишь ищу усадьбу.

— У тебя два выбора, — произнёс Коренастый.

— Первый, — поднял он толстый палец. — Ты покажешь мне документы без разговоров.

— Второй, — ага, ещё один пухлый палец, — я арестую тебя.

Всё казалось неправильным. Я посмотрел на дерево позади себя и увидел скрытую камеру, направленную на нас. Это мне тоже не понравилось. Мне не нравилось вообще всё это, но я ничего не достигну, вступив в противодействие с копами. Так что мне нужно держать свой острый язык за зубами.

Я полез в карман за бумажником, но Коренастый поднял руку и сказал:

— Спокойно. Притормози.

— Что?

— Достань бумажник, но без резких движений.

— Вы что шутите?

Это было слишком для моего острого языка.

— Похоже, что я шучу? Доставай двумя пальцами. Большим и указательным. Медленно.

Бумажник был глубоко в переднем кармане. Достать его двумя пальцами было сложно.

— Я жду, — сказал он.

— Одну минуту.

Наконец, мне удалось вытащить бумажник, и я передал его полицейскому. Он начал рыться в нём, словно мусорщик. Он остановился на моём удостоверении колледжа Лэнфорд, посмотрел на фотографию, потом на меня, и нахмурился.

— Это ты?

— Да.

— Джейкоб Фишер.

— Все зовут меня Джейк.

Он хмурился, глядя на мою фотографию.

— Знаю-знаю, — сказал я. — Очень сложно запечатлеть на фотографии мой грубый звериный магнетизм.

— У тебя удостоверение колледжа.

Я, поскольку не услышал вопрос, ничего не ответил.

— Ты выглядишь староватым для студента.

— Я не студент. Я профессор. Видите, здесь сказано «персонал»?

Худой вернулся. Он покачал головой. Думаю, это означало, что проверка номера не дала никакого результата.

— И зачем столь важный профессор приехал в наш маленький город?

Я вспомнил кое-что, что видел по телевизору.

— Мне нужно ещё раз залезть в карман. Хорошо?

— Зачем?

— Увидите.

Я вытащил свой смартфон.

— Зачем он тебе? — спросил Коренастый.

Я протянул телефон к нему и нажал кнопку записи.

— Эта запись отправляется прямиком на домашний компьютер.

Это была ложь. Я делал запись всего лишь на свой телефон, но какого чёрта.

— Всё, что вы скажете и сделаете, увидят мои коллеги.

Ещё больше лжи, но хорошей.

— Я бы очень хотел знать, зачем вам нужны мои документы, и почему вы задаёте так много вопросов.

Коренастый снова надел очки, словно пытаясь замаскировать ярость. Он сжал губы так сильно, что они затряслись. Он отдал мой бумажник и сказал:

— Мы получили сообщение о том, что вы нарушаете границу собственности. И, несмотря на то, что обнаружили вас на частной собственности и выслушали историю об усадьбе, которая не существует, мы решили отпустить вас с предупреждением. Пожалуйста, покиньте эти владения. Хорошего дня.

Коренастый и Худой направились к полицейской машине. Сели на переднее сидение и подождали, пока я не вернулся в свою. Здесь больше нечего было делать. Поэтому я сел в машину и поехал прочь.

Глава 8

Я уехал недалеко.

Я направился к деревне Крафтборо. Если бы появился больший и внезапный приток строительства и наличности, то она могла бы вырасти до маленького американского города. Она была похоже на нечто из старого кино. Я уже даже ожидал увидеть мужской квартет «барбершоп»[4] в соломенных шляпах. Здесь был универмаг (на вывеске так было и написано УНИВЕРМАГ), старая мельница с безлюдным центром для туристов, заправка, в которой располагалась парикмахерская на одно кресло и книжный магазин-кафе. Мы с Натали провели много времени в этом кафе. Оно было маленьким, там негде было обедать, но был столик в углу, где мы с Натали сидели, читали и пили кофе. Куки, пекарь, которая сбежала из большого города, управляла кафе вместе со своей партнёршей Дениз. Она всегда играла «Redemption's Son» Джозефа Артура или «О» Дэмиена Райс. Спустя какое-то время мы с Натали стали думать об этих, буэ, альбомах как о «наших». Интересно, Куки ещё там? Куки пекла булочки, которые Натали считала лучшими за всю историю человечества. Но опять же, Натали любила любые булочки. Я же, с другой стороны, с трудом отличаю булочки от сухого, твердокаменного хлеба.

Видите? У нас были различия.

Я припарковался и пошёл по дорожке, по которой ходил шестью годами ранее. Деревянная тропинка была длинной около ста метров. На поляне я заметил знакомую белую часовню на краю владений, с которых меня только что выдворили. Закончилась служба или собрание, и люди начали выходить. Я наблюдал за щурящимися прихожанами, уходящими в сторону заката. Часовня, насколько мне известно, была неконцессионной. Это кажется более практичным, чем унитарная церковь, такое место может собрать больше людей, чем любая организация глубокого религиозного поклонения.

Я стоял, улыбаясь, как будто я свой, кивнув, как мистер Дружелюбность, около дюжине людей, прошедших мимо меня. Я всматривался в лица, но не было никого, кого бы я узнал через шесть лет. На самом деле, не удивительно.

Высокая женщина с тяжелым пучком на голове ждала на лестнице часовни. Я подошёл к ней, продолжая улыбаться, как мистер Дружелюбность.

— Могу чем-нибудь помочь? — спросила она.

Хороший вопрос. Что я надеялся здесь найти? У меня не было никакого плана.

— Вы ищите преподобного Келли? — спросила она. — Потому что его сейчас нет.

— Вы работаете здесь? — спросил я.

— Вроде того. Я Люси Каттинг, регистратор. Это волонтёрская должность.

Я ничего не ответил.

— Чем я могу вам помочь?

— Я не знаю, как… — начал я. А потом добавил. — Шесть лет назад я был здесь на свадьбе. Я был знаком с невестой, но не знал жениха.

Её глаза немного сузились, больше от любопытства, чем от осторожности. Я продолжил.

— Как бы то ни было, я недавно увидел некролог человека по имени Тодд. Так звали жениха. Тодд.

— Тодд довольно распространённое имя, — сказала она.

— Да, конечно, но там была ещё и фотография покойного. Я знаю, как это звучит, но, похоже, это тот же человек, за которого моя подруга вышла замуж. Проблема в том, что я не знаю фамилию Тодда, поэтому не могу понять он это или нет. Если это он, я бы хотел выразить свои соболезнования.