Дмитрий Вересов - Скитания ворона
Под ними журчал в прозрачной чаше фонтан-колокол, расцветали пышные орхидеи, на лианах раскачивались и орали дурными голосами цветастые попугаи, колосились пальмы и благоухали магнолии. Под высоким стеклянным куполом томно жужжали кондиционеры. На присыпанной желтым песочком площадке возле фонтана прогуливался павлин.
Здешнее великолепие затмевало даже роскошь пентхауса тети Соланж, воспарившего над африканскими трущобами в закоулке, названном почему-то рю Кюстин, не иначе в честь знаменитого маркиза-русофоба. Лишь одно роднило эти два жилища — народ с улицы никак не мог видеть их изысканного благоустройства. Помнят, гады, якобинский террор и Парижскую Коммуну!..
— Божественно! Великолепно! — Папаша Дерьян нежил в ладонях чуть пригубленный бокал. — Розовое «Пуату»… Очаровательный наив, свежесть утренних лугов! Немного напоминает некоторые розовые сорта Кот дю-Рон, да, Нил?
— Не могу сказать наверняка, дорогой Жильбер, жизнь, видите ли, не научила меня столь тонко разбираться в винах. Большинство моих соотечественников различают три разновидности — портвейн, вермут и сухое, причем последнее покупают тогда, когда первых двух нет в наличии в ближайших магазинах. Да, и конечно шампанское — на Новый год, для совращения дамы или когда в магазинах нет даже сухого…
Хотя формально слова Нила были обращены к тестю, его больше интересовала реакция мадам Нонпарель, потенциального работодателя. Не то чтобы ему так уж сильно хотелось идти преподавать в эту самую Коммерческую Школу, но вот впечатление произвести хотелось. Гладким французским, раскованностью, насмешливым юмором. Мадам Нонпарель казалась особой, вполне способной оценить его старания — этакая подсушенная, обесцвеченная Катрин Денев в явно недешевых очках на длинной цепочке. Деловая, ироничная, по всему видно — стерва та еще.
Она молчала и чуть заметно улыбалась. Зато теща отреагировала на его реплику бурно и всерьез.
— Бедный мальчик! Вырасти в такой варварской стране! Но теперь все страшное позади!
— О да, мы тут займемся твоим воспитанием! — хохотнул мсье Дерьян и, показывая на бутылку, обратился к мадам Нонпарель: — Эжени, милая, где вы раздобыли этот раритет?
— О, это вино я всегда покупаю прямо на ферме, это через дорогу от нашего гольф-клуба.
— Это судьба! Нил, отныне ты будешь привозить нам со службы розовое «Пуату», папочке оно очень нравится… — прощебетала, жеманно поджимая губки, мадам Дерьян.
— Осталось лишь устроиться на эту службу, — улыбнулся Нил.
— Ну, этот вопрос из числа решаемых, — Жильбер Дерьян со значением посмотрел на мадам Нонпарель.
— За последние несколько лет интерес к изучению русского языка заметно упал. Кроме, разумеется, военных учебных заведений, там картина прямо противоположная. — Мадам Нонпарель бросила на Нила пытливый взгляд из-под дымчатых очков. Он сделал важное лицо и кивнул. — Однако, в свете самых последних событий ситуация может измениться кардинальным образом, — продолжила мадам Нонпарель, в упор глядя на Нила.
Он по инерции кивнул еще раз.
— А, так вы уже знаете про смерть Брежнева…
На веранде воцарилась тишина. Затихли даже попугаи.
Нил прикрыл глаза. Глубоко вдохнул и медленно-медленно выдохнул.
Помер, значит, старый хрыч. Окочурился. Побывшился. Вломил жмура и почил в Бозе… Может, хоть какое-то время им там будет теперь не до Нила Баренцева, а там, глядишь, и совсем забудут…
— В этом нет ничего неожиданного. Правитель давно был… весьма нехорош, — спокойно и серьезно проговорил Нил.
— А я читала, он в молодости был отменный любовник… — начала мадам Дерьян, но осеклась под взглядом мужа.
— Мсье Баренцев, каковы теперь, на ваш взгляд, перспективы Советского Союза? — спросила мадам Нонпарель.
— На какие-то быстрые перемены рассчитывать, по-моему, нельзя. Наивно предполагать, что завтра закончится война в Афганистане и начнется давно назревший капитальный ремонт всей системы. Рано или поздно все это, конечно, произойдет, но вот когда именно… Тут многое будет зависеть от личности преемника.
— Преемник назван. Бывший шеф КГБ Юрий Андропов.
«Ага, забудут! — тоскливо подумал Нил. — Разбежался!»
Как и предвидела мадам Нонпарель, студентов, желающих заниматься русским языком, набралось много, человек десять, однако включить этот предмет в основное расписание Аш-Э-Се представлялось возможным лишь со следующего учебного года, поэтому Нилу было пока предложено раз в неделю проводить ознакомительные «русские» семинары в рамках общего курса «Мировая цивилизация» и параллельно готовить программу полноценного академического курса. Мадам Нонпарель долго оправдывалась, ссылаясь на трудности с финансированием, а потом предложила за каждое занятие сумму, которая в пересчете на рубли даже по официальному курсу несколько превышала прежнее его месячное ассистентское жалование. Конечно, по здешним меркам это было не Бог весть что, но самолюбие все же тешило и позволяло не чувствовать себя совсем уж нахлебником на шее Сесиль.
Группа оказалась на редкость пестрая — долговязая голландка, японец, две сестры-индианки в голубых сари, парочка панков, он и она, в черной коже и зеленых «ирокезах». Общим числом тринадцать: четыре парня и девять девушек, причем ни одной сколько-нибудь симпатичной. Приняли нового преподавателя с настороженным любопытством, его суховатую сдержанность, за которой он прятал вполне объяснимые волнение и робость, студенты, видимо, посчитали за особую строгость, они как-то подозрительно тихо себя вели, не старались выделиться, не задавали лишних вопросов.
Посмотрев список студентов, Нил нашел одну русскую фамилию. Даже загорелся сам вычислить, кто же из них наш. Но к концу лекции понял, что угадать не получилось. Уже спускаясь по лестнице вниз, он обогнул невысокого парня, который явно никуда не спешил и устроил беседу с длинноногой брюнеткой прямо посредине лестницы. Нил еще на занятии успел отметить малопривлекательную внешность молодого человека, однако, дева явно кокетничала с ним.
За спиной раздался приятный голос.
— До свидания, Нил Романович!
«Русский!» Нил обрадовано повернулся на голос.
Маленький, очень на первый взгляд некрасивый человек как-то не по-студенчески смело смотрел на Нила. Кивком попрощавшись с брюнеткой, студент подошел к нему, заговорил непринужденно. В голосе угадывался легкий акцент, но речь была удивительно чистой.
— Нил Романович, вы давно из России? Я слышал, там происходят интереснейшие вещи. Расскажите, что нового, а то здесь информация довольно односторонняя.
Они вышли из корпуса, и у незнакомца явно не было желания прекращать разговор.
— Если вы не против, может, выпьем по чашечке кофе?
Нил посмотрел на часы.
— Увы, не смогу составить вам компанию, не хотелось бы пропустить школьный автобус до станции.
— О, зачем же тратить свои кровные франки на электричку? Позвольте подбросить вас до города.
— Боюсь, это будет не вполне удобно…
— Решительно никаких неудобств, Нил Романович. С добрым попутчиком и дорога короче. А кофе мы выпьем в «Ротонде», это по пути, я живу всего в паре кварталов от исторического перекрестка Вавен.
— Вавен? — переспросил Нил.
— Мекка русских «монпарно». Мария Васильева, Поплавский, Эллочка Коган…
— Эллочка Коган?
— Ну да, она же Эльза Триоле… Нет, Нил Романович, теперь я убежден — эта экскурсия вам жизненно необходима… Кстати, я Анатоль.
Он протянул Нилу руку. Ничего не оставалось, как пожать ее.
— Вы, должно быть, и есть тот самый «А. Фомин» из списка.
Анатоль рассмеялся.
— О нет, А. Фомин — это Анетт, та серенькая крыска за первой партой. Чистокровная, кстати говоря, бретонка, так что совпадение — всего лишь ономастический казус… А ваш покорный слуга значится в списке как «А. Петипа».
— Петипа? Потомок легендарного Мариуса?
— Отнюдь. Просто в свое время мой прадедушка переиначил фамилию Пятипалов. Так привычней для французского уха, к тому же все Пятипаловы издавна были завзятыми балетоманами…
Так за разговорами они дошли до стоянки, уселись в ярко-красный двухместный «корвет» и понеслись по автостраде на север. Головокружительную скорость Петипа сбросил, лишь перевалив за Периферик — окружную дорогу вокруг Парижа.
За сорокаминутное путешествие у Нила была Великолепная возможность приглядеться к собеседнику. Никто не рискнул бы назвать Анатоля красавцем — нос-сарделька, глаза непонятного цвета, маленькие, глубоко сидящие, неестественно, по-женски припухлый рот. Одно плечо выше другого, под брюками угадываются кривые короткие ноги. При этом раскованная, порой почти развязная манера общения. Это неприятно царапнуло Нила с первой минуты знакомства, и чем дальше, тем больше нарастало скрытое раздражение, лишь подогреваемое тем, что с каждой минутой общения он все сильнее подпадал под флюиды обаяния своего визави. Тот был так говорлив, умен, остроумен…
