Мэри Кларк - Прежде чем проститься

Тем временем Джимми Райен уселся за стол, решив, что встреча сейчас начнется. Однако Адам и Уинифред не торопились спускаться в каюту. Тогда Джимми тоже выбрался на палубу, но подходить к ним не стал.

Через десять минут появился Сэм Краузе, жалуясь на пробки и неопытность своего водителя. Кивнув Джимми, он спустился в каюту, чтобы налить себе джина.

— Лэнг, как водится, опаздывает, — угрюмо бросил Краузе, вернувшись на палубу.

— Перед отъездом из офиса я ему звонил, — сообщил Адам. — Лэнг говорил, что подъезжает к городу. Вроде должен быть с минуты на минуту.

Через полчаса на яхту позвонил Питер Лэнг. Он говорил напряженным, каким-то не своим голосом.

— Я угодил в дорожную аварию, — объяснил Лэнг. — Врезался в тяжелый грузовик с прицепом. Просто чудо, что остался жив. Полицейские настаивают, чтобы я отправился в больницу на освидетельствование. Думаю, мне лучше с ними не спорить. Так что, Адам, встречу придется либо отменять, либо проводить без меня. Вам решать. Мне сегодня уже не до переговоров. После врача я поеду домой.

Через пять минут «Корнелия II» подняла якорь и вышла из гавани. Ветер усиливался. Небо начинало затягиваться облаками.

— Меня мутит, — жаловался отцу восьмилетний Бен Такер, держась за перила палубы экскурсионного парома.

Отец с сыном возвращались в Нью-Йорк после экскурсии к статуе Свободы.

— Это от волн, сынок. Ты прав: на обратном пути качка усилилась. Но мы уже скоро доплывем. Постарайся чем-нибудь отвлечься. Смотри, какой захватывающий вид. Не знаю, когда мне снова удастся свозить тебя в Нью-Йорк. Так что гляди и запоминай.

Бен снял очки, чтобы протереть забрызганные стекла. «Ну вот, сейчас опять начнет рассказывать мне, что статуя Свободы была подарена народу Соединенных Штатов народом Франции, — подумал мальчишка. — Потом обязательно добавит, что французы лишь привезли статую в Америку, а деньги на ее установку пришлось собирать американцам. Дела со сборами шли хило, пока одна женщина по имени Эмма Лазарус[11] не написала стихотворение, убеждая сограждан не пожалеть своих трудовых центов и обязательно поставить статую Свободы у входа в Нью-Йоркскую гавань... Слышал я это, и не раз. И стихи помню: "Отдайте мне ваши толпы, жаждущие освобожденья". И помню, как твой прапрадед был одним из мальчишек, помогавших собирать пожертвования... Ой, папа, помолчал бы ты лучше».

Вообще-то Бену понравилась экскурсия к статуе Свободы и на остров Эллис[12], но сейчас он жалел, что согласился туда плыть. От качки и запаха дизельного топлива у Бена возникли позывы на рвоту.

Этот вонючий паром правильнее было бы назвать плавучим корытом. Бен с завистью глядел на частные яхты, неторопливо бороздящие воды Нью-Йоркской гавани. Вот бы оказаться на борту одной из них! Когда он вырастет и начнет зарабатывать деньги, он первым делом купит себе яхту.

Пару часов назад яхт было около трех десятков. Сейчас осталось всего несколько. «Наверное, владельцы этих яхт — люди смелые и не боятся надвигающегося шторма», — решил Бен.

Мальчик страдал сильной дальнозоркостью, однако сейчас она ему пригодилась. Без очков он легко прочитал название на борту особо понравившейся ему яхты: «Корнелия II». Какая красивая... И вдруг глаза Бена округлились.

— Не-е-е-е-е-т!

Бен не знал, прокричал ли он это слово вслух. Он не знал, сколько еще десятков, сотен или даже тысяч глоток в унисон произнесли то же самое слово — полупротест, полумолитву... Взрыв «Корнелии II» наверняка был виден и на набережных Южного Манхэттена, и на другом берегу залива, в городках и поселках штата Нью-Джерси.

Большая красивая яхта превратилась в огненный шар, разбрасывающий пылающие осколки. Они летели в небо, затем черными точками падали в бурлящие волны.

Прежде чем отец загородил Бена своим телом и не дал ему увидеть, как тела пассажиров яхты разрывает на кусочки, глаза мальчика успели запечатлеть один миг. Короткую, почти мгновенную сцену, врезавшуюся в его подсознание и ставшую причиной нескончаемых кошмарных снов.

«Я ведь фактически дала ему понять, что домой он может не возвращаться, — вела с собой мысленный диалог Нелл, прокручивая в мозгу жуткие события оканчивающегося дня, — А когда он сказал: "Нелл, я надеюсь, это ты сгоряча", я даже не ответила. Я собиралась позвонить ему в офис и все исправить, но гордость и упрямство взяли верх. Боже, ну почему я ему не позвонила? Весь день надо мной висело предчувствие чего-то неминуемого и страшного, а я закрывалась своими обидами».

Ее мысли вернулись к Уинифред. «Почему я сразу же почувствовала ее скорую смерть? Откуда мне было знать, что жизненный путь Уинифред подошел к концу? Возникло знакомое ощущение. Я помню его. Впервые оно появилось у меня в детстве, в тот роковой день, когда погибли родители. Была большая перемена; я резвилась на игровой площадке, а когда шла в класс, вдруг почувствовала, что папа и мама рядом, только я их не вижу. Я ощутила и мамин поцелуй в щеку, и папино прикосновение к моим волосам. К тому времени они оба уже были мертвы, но их души прилетели ко мне проститься... Адам, почему ты не приходишь проститься со мной? Дай мне возможность сказать тебе, как я безумно сожалею обо всем».

— Нелл, я могу тебе чем-нибудь помочь?

Кажется, то был голос Мака, издалека пробивавшийся в ее мысли. Нелл не ответила. Она в очередной раз восстанавливала в памяти цепочку событий... Празднование юбилея Герты началось без Адама. Нелл неуклюже извинилась, сказав, что у мужа очень ответственная деловая встреча и он не знает, когда освободится. Она старалась говорить как можно убедительнее, но Герта явно распознала спасительную ложь. Торжество проходило несколько наигранно, и от этого Нелл еще сильнее рассердилась на Адама.

Домой она вернулась в десять, по-прежнему ничего не зная о взрыве на яхте. Нелл решила безотлагательно поговорить с Адамом (если, конечно, он не принял всерьез ее прозрачный намек не возвращаться домой). Она выслушает все его возражения и там, где это возможно, попытается достичь компромисса. Хватит с нее неопределенности и скрытого недовольства. Хороший политик должен уметь договариваться и, если нужно, идти на компромисс. «Наверное, те же качества необходимы и хорошей жене», — вдруг подумалось ей.

У столика консьержа Нелл увидела секретаршу Мака Лиз Хенли и незнакомого мужчину, представившегося Джорджем Бреннаном, инспектором Управления полиции Нью-Йорка. Значит, ощущения надвигающейся беды ее не обманули. Но Нелл и тогда еще отказывалась верить.

Они поднялись в квартиру. Тщательно подбирая слова, инспектор Бреннан рассказал Нелл о взрыве на яхте. Извинившись, он добавил, что вынужден задать ей кое-какие вопросы. От полицейского она узнала: нашлись свидетели, видевшие, как Адам поднимался на борт «Корнелии II». Кроме ее мужа видели еще троих людей, также направлявшихся на яхту. Бреннана интересовали имена участников встречи.

Страшной новости требовалось время, чтобы проникнуть в ее в сердце. А пока Нелл не испытывала ничего, кроме оцепенения. Она не утратила способности говорить и назвала Бреннану имена и фамилии тех, кого Адам пригласил на встречу. Она даже предложила поискать их телефоны, однако полицейский инспектор вежливо отказался, сказав, что это излишне. Он сам найдет все необходимые сведения о гостях ее мужа. Затем Бреннан посоветовал Нелл хотя бы немного поспать. Завтра с утра ей наверняка придется отвечать на вопросы газетных и телевизионных репортеров, и потому нужно набраться сил.

— Миссис Колифф, я вам очень сочувствую, но утром буду вынужден нанести вам еще один визит, — сказал инспектор.

Бреннан ушел, а в квартиру поднялись вызванные Лиз Мак и Герта.

— Нелл, отправляйся в постель, — прямо с порога велел ей дед.

«Знакомые интонации: повелительность и искренняя забота. И как это Маку удается сочетать одно с другим?» — машинально подумала Нелл.

— Нелл, девочка, Мак прав, — воркующе произнесла Гертруда Макдермотт, садясь возле ее диванчика.

Нелл смотрела на обоих стариков — ее единственную оставшуюся родню. Она вспомнила чьи-то слова: «Корнелиус и Гертруда потрясающе похожи внешне, но трудно найти два более несхожих характера». Даже сейчас эти слова вызвали у нее улыбку.

У Мака и Герты были одинаковые всклокоченные седые волосы, живые голубые глаза, тонкие губы и выпирающие подбородки. Но если глаза Герты излучали спокойствие, то в глазах ее брата полыхал огонь.

— Пожалуй, я заночую у тебя, — предложила Герта. — Тебе нельзя оставаться одной.

— Спасибо, тетя Герта, — сказала Нелл. — Но именно сегодня мне лучше побыть одной.

Лиз собралась уходить. Нелл вышла вместе с ней на лестничную площадку.

— Нелл, как все это ужасно, — сказала секретарша Мака. — Я услышала по радио выпуск новостей и сразу поспешила сюда. Я же знаю, дороже тебя у Мака никого нет. Поверь, старик тоже переживает гибель Адама, хотя, по правде говоря, твой дед его недолюбливал. Если тебе что-нибудь понадобится...