С. Уотсон - Прежде чем я усну
Я закрыла глаза. Я не помнила никакой аварии, поэтому не ощущала ни возмущения, ни даже огорчения. Как ни странно, меня наполнила тихая печаль. Пустота. Легкая рябь пробежала по глади озера моей памяти.
Он снова сжал мою руку, и я накрыла его руку своей, ощутив холодный металл его обручального кольца.
— Чудо, что ты выжила.
Я вся похолодела.
— А что водитель?
— Он не остановился. Скрылся с места происшествия. Мы так и не узнали, кто это был.
— Но как же так? Как это можно — сбить человека и просто скрыться?!
Бен не отвечал. Не знаю, какого ответа я ждала. Я подумала о том, что прочла о нашей встрече с доктором Нэшем. Как там он сказал: неврологическое расстройство. Структурное или биохимическое. Гормональный дисбаланс. Я приняла как данность, что речь идет о болезни. Что со мной произошло нечто неизбежное. Что-то одно из вышеперечисленного.
Но дело оказалось хуже. В этом виноват кто-то другой, этого можно было избежать. Стоило мне направиться домой по другой дороге, или тому проклятому водителю выбрать иной путь, я бы осталась цела и невредима. Возможно, я бы уже стала бабушкой!
— Как? — повторяла я. — Почему?
Бен не знал ответа на этот вопрос, поэтому промолчал. Мы немного посидели, держась за руки. Темнело. Город сиял огнями, свет горел во множестве окон. «Скоро зима», — подумала я. Позади почти полноября. Потом декабрь, а там и Рождество. Я не могла представить, как провожу свою жизнь. Не могла понять, как можно жить так бессмысленно день за днем.
— Ну что, пойдем? — сказал Бен. — Пора домой.
Я не ответила.
— А где я была в тот день, когда меня сбили? — спросила я. — Что делала?
— Ты возвращалась с работы домой.
— С какой работы? Кем я работала?
— Так, временная работа секретаршей, — сказал Бен. — Точнее, личным помощником. В одной юридической конторе.
— Но как…
— Ты пошла работать, чтобы мы могли расплатиться за дом, — ответил он. — Тогда нам было непросто.
Но я-то имела в виду не это. Мой вопрос был не об этом: Ты же сказал, что я защитила дисер. С какой стати я оказалась в такой незавидной роли?
— Почему я работала секретарем?
— Единственная приличная работа, которую ты нашла, — ответил он. — Времена были не сахар.
Тут я вспомнила одно новое впечатление.
— А я писала? Книги? — спросила я.
Бен помотал головой.
— Нет.
Значит, это было мимолетное увлечение. А может, я попробовала, но ничего не вышло. Я повернулась было к Бену, но тут налетели тучи и раздался громкий треск. Я испуганно огляделась; в небе сверкали вспышки, осыпаясь на далекий город.
— Что это? — спросила я.
— Салют, — ответил Бен. — Сегодня ночь Гая Фокса.
Новый яркий взрыв заполнил небо, снова загрохотало.
— Похоже, сегодня будет целое шоу. Хочешь посмотрим? — спросил Бен.
Я кивнула. Ведь это не повредит, и хотя, с одной стороны, меня тянуло домой, чтобы записать в дневник то, что рассказал мне Бен, но с другой — внутренний голос приказывал мне остаться — возможно, я выужу из Бена что-то еще.
— Да, — сказала я. — Давай посмотрим.
Он широко улыбнулся и обнял меня за плечи. Секунду небо оставалось черным, и вдруг будто разломилось, что-то тоненько засвистело, зашипело, и вверх взметнулась одинокая искорка. Зависла на миг — и громко взорвалась ослепительным оранжевым букетом с гулким эхом. Это было прекрасно.
— Мы всегда ходим смотреть салют, — сказал Бен. — Этот один из самых грандиозных. Но я забыл, что он будет сегодня. — Он прижался подбородком к моей щеке. — Все хорошо?
— Да, — сказала я. И снова я смотрела вниз на город, на яркие вспышки в ночном небе, визг петард, огни.
— Замечательно! Мы смотрим отсюда все фейерверки.
Бен вздохнул. Наше дыхание вырывалось изо рта двумя белыми облачками, и они соединялись в одно, пока мы сидели молча, любуясь темным небом, переливающимся разноцветными огнями. Из городских парков поднимался дым, окрашиваясь в яркие цвета — ядовито-красный, оранжевый, синий, пурпурный, — ночное небо внезапно заволокла дымка, и все пространство заполнил резкий металлический запах. Я облизала пересохшие губы, и привкус серы пробудил новое воспоминание. Пронзившее меня, как игла.
Теперь я воспринимала звуки на полной мощности, а цвета — на пределе яркости. И чувствовала себя не сторонним наблюдателем, но почти участницей событий. Мне показалось, что я падаю назад. И я вцепилась в руку Бена.
Я стою рядом с молодой женщиной. У нее рыжие волосы. Мы на крыше, любуемся фейерверком. Я отчетливо слышу глухой бит в квартире под нами, дует холодный ветер, обдавая нас едким дымом. Я стою в одном легком платьице, но не мерзну — по телу разливается тепло от выпивки и косяка, который я зажала между пальцами. Чуть позже я понимаю, что стою босиком на гравии, и вспоминаю: ах да, я же скинула туфли в комнате для девушек там, внизу. Я смотрю на свою подружку, она на меня, и меня наполняет огромное, опьяняющее счастье.
— Крисси, хочешь колес?
Я не понимаю, о чем она, так ей и говорю. Она хохочет.
— Ну ты даешь! Ну колесо — таблетка, кислота. Сто пудов, Найдж что-нибудь принес. Он мне обещал.
— Не знаю, — говорю я.
— Да ладно! Будет зашибись!
Я смеюсь, снова беру у нее косяк и делаю большую затяжку, чтобы доказать, что я не зануда. Мы поклялись, что никогда не станем занудами.
— Да нет, вряд ли, — говорю я. — Не мое это. Я ограничусь травой. Ну и пивом. ОК?
— Ну ОК, — отвечает она, глядя вниз через перила. Я вижу, что она разочарована, но совсем не сердится. Интересно, она сама-то закинется? Без меня?
Навряд ли. У меня никогда раньше не было близкого друга. Такого, кто знает обо мне все-все, кому я доверяю порой даже больше, чем самой себе. Вот я смотрю на нее, рыжие волосы развеваются, кончик самокрутки мигает в темноте. Довольна ли она тем, как протекает ее жизнь? Или пока рано об этом думать?
— Смотри, смотри! — кричит она, тыча в небо, там взорвалась «римская свеча», деревья выглядят черными силуэтами на фоне алого зарева.
— Охренеть, вот красотища, а? — восклицает она.
Я, смеясь, соглашаюсь с ней, и мы снова просто молчим, передавая друг другу косяк. В конце концов она протягивает мне замусоленный огрызок, я отказываюсь, и она затаптывает его в гравий носком ботинка.
— Нам пора вниз, — наконец говорит она, схватив меня за руку. — Хочу тебя кое с кем познакомить.
— Что, опять! — возмущаюсь я, но покорно иду следом. Мы почти перешагиваем через целующуюся пару на лестнице. — Я надеюсь, это не очередной озабоченный с твоего курса?
— Ни хрена себе! — она расхохоталась. — Я думала, Алан тебе понравился!
— Да, понравился! — сказала я. — Пока не сказал по секрету, что по уши влюблен в какого-то Кристиана!
— А, ну да, — она снова смеется. — Но откуда я могла знать, что он решится раскрыть душу именно тебе? Нет, на этот раз все по-другому. Ты сразу влюбишься. Точно говорю. Ну просто поздоровайся с ним, и все.
— Ладно, — отвечаю.
Я толкаю дверь в квартиру, и мы попадаем на вечеринку.
Мы в большом помещении с бетонными стенами, у самого потолка голые лампочки. Мы проходим на кухню, берем по пиву и устраиваемся на полу у окна.
— Ну, и где этот твой красавчик? — спрашиваю я, но она не слышит. Пиво и травка делают свое дело, и я начинаю танцевать. В комнате полно народу, почти все одеты в черное. «Студенческая, блин, богема», — думаю я.
Кто-то подходит и встает прямо перед нами. Я поднимаю глаза и узнаю его: это Кит. Мы уже встречались, на другой вечеринке, и кончилось тем, что мы целовались как сумасшедшие, найдя пустую комнату. Однако сейчас он болтает с моей подругой, указывая на одну из ее картин, развешанных по стенам. Интересно, он специально меня не замечает или правда не помнит? А, неважно, он придурок. Я допила пиво.
— Повторим? — говорю я.
— Ага, — отвечает она. — Сходи принеси, пока я договорю с Китом. А потом познакомлю тебя с тем парнем. ОК?
Я смеюсь.
— Да по фигу, — и отправляюсь на кухню.
Вдруг кто-то говорит громко, прямо мне в ухо:
— Кристин! Крис! Что с тобой?
Я ничего не понимаю, но голос кажется знакомым. Я открываю глаза. С изумлением вижу, что нахожусь на открытом воздухе. Ночь, Парламент-Хилл, Бен что-то говорит мне, а салют окрашивает небо в кровавый багрянец.
— Ты стояла с закрытыми глазами, — сказал он. — Что случилось? Что с тобой?
— Ничего, — сказала я. У меня голова шла кругом, перехватило дыхание. Я отвернулась от мужа, делая вид, что хочу еще полюбоваться фейерверком. — Ничего. Все хорошо. Хорошо.
— Ты вся дрожишь, — произнес он. — Замерзла? Может, пойдем домой?
Конечно, он прав. Я должна записать то, что мне сейчас привиделось.
— Да, — ответила я. — Ты не против?
