Гарольд Роббинс - Пират
— И также сказано и написано, — наставительно процитировал Бадр, — что честный человек проходит по жизни, ни о чем не сожалея.
— Мистер Аль Фей, — сказал Ясфир, когда Бадр направился к дверям.
Бадр повернулся к нему.
— Да?
— Еще до начала зимы будет война.
Ливанец в первый раз заговорил по-арабски.
— И когда она завершится, под нашим контролем будет весь Ближний Восток. Израиль прекратит существование потому, что мы поставим на колени весь мир. Старый порядок меняется — и вместе с народом идет новая сила. Если вы успеете к нам присоединиться, вы будете среди победителей.
Бадр не отвечал. Он нажал кнопку вызова, вмонтированную в часы на его столе.
— Песок пустыни станет красным от крови наших врагов, — сказал Ясфир.
— И нашей собственной, — сказал Бадр. — И когда все кончится, ничего не изменится. Несколько сот ярдов туда, несколько сот сюда. Мы только пешки в руках высшей силы. Ни Россия, ни Америка не позволят победить ни одной из сторон.
— Они будут вынуждены слушать нас, — сказал Ясфир. — Мы контролируем их запасы нефти. И если мы перекроем их, они упадут на колени.
Раздался стук в дверь. Бадр открыл ее.
— Проводите, пожалуйста, мистера Ясфира на прием, — сказал он Карьяжу, повернувшись спиной к ливанцу. — Если в нашем распоряжении имеется что-либо, чтобы украсить ваше пребывание у нас, мы к вашим услугам.
Ясфир посмотрел на него. Горечь разочарования желчью поднималась к горлу. Но он заставил себя улыбнуться. Все может быстро измениться, когда Бадр узнает, что его дочь находится у них.
— Хатрак, — сказал он. — С вашего разрешения, я удаляюсь.
— Идите с миром, — произнес Бадр привычную формулу на арабском.
Закрыв за ними дверь, он подошел к столу и взял портфель. Бегло заглянув в него, он кинул его содержимое в мусорную корзину.
То был просто заговор с целью втянуть его в эти дела. Они никогда и не собирались иметь дело с тем, что находилось в портфеле. Теперь он это знал. Также он понимал, что они и не справились бы с этим. Но они не успокоятся, пока не заставят весь мир опуститься до их уровня. Или потерпев в этом поражение, не уничтожат его.
Почувствовав внезапную усталость, он подошел к письменному столу, сел и закрыл глаза. Ему показалось, что на него, как всегда, мягко и серьезно смотрит его отец, смотрит ему прямо в душу. Этот взгляд он помнил с детства. Ему было тогда лет десять, не больше.
Дети играли в войну, и он ударил своего товарища деревянным ятаганом, восклицая что есть мочи:
— Умри, неверный, умри! Во имя Пророка, умри!
Он почувствовал, как ятаган вырвали у него из рук, и, повернувшись, с удивлением увидел своего отца. Его соперник стонал и плакал.
— Почему ты остановил меня? — гневно спросил он. — Ахмад был евреем.
Отец встал на колени рядом с ним так, что их лица оказались на одном уровне.
— Ты богохульствовал, — мягко сказал он. — Ты употреблял имя Пророка, оправдывая свои собственные действия.
— Этого не было, — возразил он. — Я защитник Пророка.
Отец покачал головой.
— Ты забываешь, сын мой, что Пророк, которого ты пытаешься защищать, пуская в ход силу, был известен и как Посланец Мира.
Это было тридцать лет назад, но события последних дней всколыхнули в памяти эти слова.
Глава 6
Взлетные дорожки плыли в озерцах миражей от жаркого полуденного солнца, пока двухмоторный ДС-3 описывал круг над пустыней, готовясь идти на посадку. Услышав щелчок выпущенных шасси, Бадр глянул в иллюминатор. На дальнем краю поля уже ждали несколько больших черных «кадиллаков»; рядом с ними, скрываясь в тени пальм, стояли верблюды с погонщиками. Самолет заходил на последнюю прямую.
Бадр обернулся и посмотрел на то, что делалось в салоне. Стюардесса уже заняла свое место и пристегнулась. Джаббир, сидевший напротив него, тоже пристегнулся. Самолет уже касался колесами бетона полосы, и он торопливо затянул ремень.
В иллюминаторы летел песок и показалось, что пилот хочет зарыться в песчаные наносы близкой пустыни. Но их приняла бетонная полоса, и самолет затрясся, когда колеса стали тормозить. Мгновение — и пилот включил экстренное торможение, и Бадр почувствовал, как его кинуло вперед. Но давление ремней тут же ослабло, и самолет медленно подкатился к месту стоянки. Шум моторов стих и стюардесса, встав со своего места, двинулась к ним.
Белокурая американка, она обратилась к ним с безличной профессиональной улыбкой, которую стюардессы всего мира культивируют независимо от того, на какой линии им приходится летать. Во всяком случае, работа на борту личного самолета его отца никак не сказывалась на ней.
— Надеюсь, что вам понравился полет, мистер Аль Фей.
Он кивнул.
— Все было прекрасно, благодарю вас.
— Мы хорошо уложились, — сказала она. — Всего восемьдесят семь минут лету от Бейрута.
— Отличное время, — сказал он.
Самолет окончательно остановился. Сквозь иллюминаторы он увидел, как лимузины двинулись к самолету. Несколько человек, одетых в полувоенную форму, выскочили из первой машины. У них были автоматы, и они поторопились занять отведенное для каждого место вокруг самолета. Дверцы второго лимузина оставались закрытыми. Бадр не мог разглядеть, кто в нем сидит, так как на нем были очки с темно-коричневыми стеклами. Четверо рабочих подвезли к самолету трап.
Бадр расстегнул пряжку ремня и, встав, направился к выходу. Джаббир умоляюще протянул руку.
— Не будет ли хозяин так любезен подождать минутку?
Бадр кивнул, позволив слуге первым подойти к дверям. Второй пилот, покинув кабину, стоял вместе со стюардессой у люка. Они не сделали ни малейшей попытки открыть его. Джаббир расстегнул пиджак и извлек из-под подмышки тяжелый автоматический люгер. Спустив предохранитель, он привел оружие в боевую готовность.
Кто-то постучал в двери. Раз, два, три. Второй пилот поднял руку и посмотрел на Джаббира.
— Раз, два, — сказал слуга. — Они должны ответить: раз, два, три, четыре. Если что-то другое, мы взлетаем.
Пилот кивнул. Его кулак прикоснулся к дверям. Раз, два.
Ответ был быстр и точен. Пилот откинул дверь в сторону. Двое охранников с автоматами уже стояли у входа в самолет и еще двое ждали внизу.
Бадр было двинулся к дверям, но Джаббир снова простер руку.
— С вашего разрешения, хозяин.
Выйдя на верхнюю площадку трапа, он обменялся несколькими быстрыми словами по-арабски с одним из охранников, а затем, обернувшись к Бадру, кивнул.
Палящая жара пустыни охватила юношу прежде, чем он показался на выходе. Бадр вышел на солнце, моргая от его слепящего света. Едва он ступил на трап, как открылась дверца второго лимузина и показался его отец.
Он пересек линию охраны и медленно пошел навстречу Бадру. На нем была традиционная одежда в виде длинной рубахи шейха пустыни, а гутра защищала голову и шею от лучей солнца. Бадр, поспешив навстречу отцу, схватил протянутые ему руки и прижал их к губам традиционным жестом уважения.
Обняв, Самир поднял голову сына. Несколько бесконечных мгновении он не мог оторвать взгляд от лица юноши, затем, склонившись, обнял его и расцеловал в обе щеки.
— Мархаб. Добро пожаловать домой, сын мой.
— Я-халабик. Я счастлив быть дома, отец, — Бадр выпрямился. Он был на голову выше отца.
Самир посмотрел на него.
— Ты вырос, сын мой, — гордо сказал он. — Ты становишься мужчиной.
Бадр улыбнулся.
— Уже тысяча девятьсот пятьдесят первый год, отец. Я не могу вечно оставаться мальчиком.
Самир кивнул.
— Мы гордимся тобой, сын мой. Мы горды твоими успехами в американских школах, горды почетом, который нам оказывают благодаря тебе, горды тем, что ты изучил в знаменитом Гарвардском университете, в. Бостоне, Кембридже, Массачусетсе.
— Я только старался быть достойным своих родителей и доставить им удовольствие, — сказал Бадр. Он посмотрел на машину. — А где моя мать и сестры?
Самир улыбнулся.
— С ними все в порядке. Ты их скоро увидишь. Твоя мать страстно мечтает как можно скорее увидеть тебя дома, а твои сестры с мужьями сегодня придут к нам на обед.
Если даже Бадр и испытывал разочарование, не увидев их на аэродроме, он знал, что лучше не показывать его. Здесь были не Соединенные Штаты, в которых он прожил последние пять лет. Арабские женщины не показываются на людях, по крайней мере, женщины, испытывающие к себе уважение.
— Я спешу увидеть их, — сказал он.
Отец взял его за руку.
— Идем, садись в машину. В ней будет прохладнее. Это последняя модель, и в ней есть кондиционер.
— Спасибо, отец, — Бадр вежливо обождал, пока тот займет свое место в лимузине.
Охранник с автоматом быстро подбежал к машине и закрыл за ними дверцу, затем прыгнул на переднее сидение рядом с водителем. Остальная охрана заполнила машину, которая двинулась перед ними. Пока машины разворачивались, Бадр увидел, как погонщики подгоняли своих верблюдов поближе к самолету, чтобы забрать грузы и багаж.
