Гарольд Роббинс - Бетси
— Он вернется, — заверил меня Номер Один. — Насколько я его знаю, ему уже до смерти надоело корпеть в гараже над газотурбинным двигателем собственной конструкции.
Номер Один не ошибся. Джон Дункан задал мне лишь один вопрос: когда мы намерены начать?
Закрыв за ними дверь, я вернулся в гостиную, налил себе виски, сложил бумаги в стопку, сел на диван.
— Они ушли? — донесся с порога спальни ее голос.
Я поднял голову. Ночная рубашка из тончайшего батиста не скрывала таящихся под ней сокровищ. Я кивнул.
— Я заснула, но сквозь сон слышала ваши голоса.
Сколько времени?
Я посмотрел на часы.
— Двадцать минут четвертого.
— Ты, должно быть, совсем вымотался.
Она налила себе джина с тоником. Села в кресло. Пригубила бокал.
— Может, я чего-то не понимаю, но мне кажется, всего этого не нужно для изготовления нескольких гоночных автомобилей, не так ли?
Я не стал с ней спорить.
— То есть ты задумал что-то еще?
— Да.
Она замялась.
— Лорен знает об этом?
— Нет.
Она помолчала, выпила джин.
— А ты не волнуешься?
— На счет чего?
— Насчет меня. Что я могу ему рассказать.
— Нет.
— Почему? Ты же ничего обо мне не знаешь.
— Знаю, и предостаточно, — я поднялся, добавил в бокал канадского виски, повернулся к ней. — Помимо того, что в постели с тобой едва ли кто потягается, мне думается, что ты очень честная и порядочная женщина.
Она замерла, облизала губы розовым язычком.
— Я тебя люблю.
— И это мне известно, — ухмыльнулся я.
Она швырнула в меня бокал, и мы отправились в спальню.
Глава 10
Она подошла ко мне, когда я брился.
— Ночью ты кричал во сне, — расслышал я сквозь жужжание электробритвы. — Сел, закрыл лицо руками и начал кричать.
Я смотрел на ее отображение в зеркале.
— Извини.
— Сначала я не знала, что и делать. Потом обняла тебя, уложила, и ты успокоился.
— Ничего не помню, — я выключил электробритву.
Конечно, я обманывал ее. Этот кошмар никогда не покидал меня. Ни во сне, ни наяву. Я протер лицо лосьоном.
— Скажи, Анджело, почему твои глаза не улыбаются?
— Я побывал на том свете… Счастливчики остаются там. Мне же не повезло.
Ее отображение исчезло. Слишком поздно я вспомнил об участи, постигшей ее мужа, и последовал за ней в спальню. Она стояла у окна, глядя на Сан-Франциско. Я обнял ее, повернул к себе.
— Я говорил только про себя.
Она прижалась лицом к моей груди. По щекам ее катились слезы.
— Я понимаю, что ты хотел сказать, но ничего не могу с собой поделать.
— Все нормально. Ты такая красивая.
Внезапно она разозлилась. Отпрянула от меня.
— Да что же это с вами такое? Джон ничем не отличался от тебя. Почему вы никого не подпускаете к себе?
Почему в ваших душах нет ничего, кроме безумного желания разбиться о какую-нибудь стену?
— Ладно.
— Что «ладно»? — фыркнула она.
— С этим я уже покончил. Придумай что-нибудь поновей.
Еще мгновение она смотрела на меня, сверкая глазами, затем злость ее исчезла, она вернулась в мои объятья.
— Извини, Анджело, — прошептала она. — Я не имела права…
Я приложил палец к ее губам.
— У тебя есть все права. Пока я не безразличен тебе.
«Фалькон» стоял среди «Боингов-707» и «747», ожидавших разрешения на взлет, словно воробей, затесавшийся в орлиную стаю. Пилот повернулся к нам.
— Ждать осталось недолго. По очереди мы четвертые.
Я посмотрел на сидящего в кресле напротив Джона Дункана. Лицо напряженное, словно маска. Он не любил летать и, увидев самолет, едва не выскочил из такси, чтобы вернуться в отель.
Я подмигнул Бобби.
— Вам удобно, Джон?
Он не улыбнулся. Легкая беседа не отвлекла его, и он молчал, пока мы не вырулили на взлетную полосу.
— Если ты не возражаешь, Анджело, обратно я вернусь поездом.
Я рассмеялся. Годы не изменили его. Возможно, волосы и поредели, но руки и глаза остались такими же быстрыми и уверенными. Я видел перед собой прежнего Джона Дункана, который тридцать лет назад собирал в парке мою педальную машину.
Самолет приземлился на заводском аэродроме. Тони Руарк встретил нас у трапа. Я представил его Дункану.
— Я взял на себя смелость снять вам номера в местном отеле, — сказал Тони. — Полагаю, вам понадобится не меньше двух дней, чтобы осмотреть завод.
С двумя днями он сильно просчитался. Мы провели на заводе всю неделю. И без Джона Дункана я бы просто захлебнулся в потоке информации. Тут я начал понимать, почему Номер Один полностью доверялся ему. Он не упускал ни единой мелочи. Даже глубину канала, ведущего к нашим причалам, на случай, если придется принимать тяжелые баржи.
В конце недели мы сидели над планом завода в моем номере. Бобби налила нам по бокалу и удалилась в спальню.
— Каково ваше мнение? — осведомился я.
— Может получиться. Главный сборочный корпус придется удлинить, чтобы добиться максимальной эффективности конвейера, но с этим проблем не будет. Места предостаточно. Удачно расположены подготовительные цеха. Кое-что придется пристроить, но не очень много. Беспокоит меня другое.
— Что именно?
— Сталь. Я не знаю металлургических заводов Западного побережья. Если они не смогут насытить наши потребности, лист придется возить с Востока, и мы разоримся до того, как с конвейера сойдет первый автомобиль. Я бы предпочел, чтобы у нас был собственный металлургический завод. Как раз этим «Форд» и «Джи эм» всегда били нас. Они выпускали автомобили, а мы ждали, когда подвезут стальной лист.
— Мы этим займемся. Что еще?
Он покачал головой.
— В остальном полный порядок.
— Вы можете сказать, какая сумма потребуется на реконструкцию завода?
— Не зная, какой автомобиль будет выпускаться?
Нет.
— «Форд» строит новый завод для выпуска малолитражек. Во сколько он обойдется?
— Я слышал, в сто миллионов.
— Нам потребуется столько же?
— Возможно. Я бы хотел привлечь к этому делу специалистов. Не люблю догадок.
— Много у них уйдет на это времени?
— Три-четыре недели.
— Слишком долго, — я покачал головой. — С покупкой завода решать надо незамедлительно. Мы не можем не говорить ни да, ни нет.
— Решать-то будешь ты, — он заулыбался. — Ты напоминаешь мне Номера Один. Тот тоже никогда не ждал точных расчетов.
— Вы думаете, завод стоит шесть миллионов, которые просит за него Руарк?
— А вы делали оценку?
— Да, — кивнул я. — Дважды. В одном случае его оценили в десять миллионов, в другом — в девять и шесть десятых.
— И что Руарк намерен делать с заводом по истечении контракта с министерством обороны?
— Продать его.
— Он никогда не найдет покупателя на весь завод.
Придется продавать по частям. На это у него уйдет полжизни, — Дункан задумался. — Интересно, жаден ли он до работы?
— Не знаю. Уходить от дел ему вроде бы рановато.
Человек он энергичный.
— Походив по заводу, я проникся к нему уважением.
В автостроении он добился бы блестящих успехов. Если, конечно, его это заинтересует.
— К чему вы клоните? — я действительно не понял, о чем ведет речь Дункан.
— Почему бы не использовать его опыт? — продолжил тот. — Поработав со мной пару лет, он станет едва ли не лучшим специалистом в нашей области. А я ведь не молодею.
Мы с Руарком договорились встретиться в три. Я вошел в кабинет. Огляделся. Никаких излишеств. Тут только работали.
Он предложил сесть в кресло.
— Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, благодарю.
Руарк закурил.
— Так что вы надумали?
— Полагаю, я могу назвать вам длинный перечень причин, побудивших меня отказаться от покупки. Но, наверное, для вас это не важно.
Он кивнул.
— Согласен с вами. Причины не важны, — он глубоко затянулся, выпустил струю дыма. — Знаете, я даже рад.
Завод этот я, можно сказать, построил собственными руками. Капитан должен идти на дно со своим кораблем.
— Нет, это романтическая глупость. Умный капитан подбирает себе другой корабль.
— Куда я пойду? — спросил он. — Обратно к «Беллу»? «Сикорскид?[8] Нет уж. Я слишком долго был вольным стрелком. А где еще я смогу приложить свои знания? У вертолетов своя специфика.
— А вы не думали об автомобилях? Их строят по всей стране.
— Вы, должно быть, шутите! — воскликнул он. — Что я понимаю в автомобилях?
— В производстве летательных аппаратов и автомобилей принципиальной разницы нет. Только в последнем случае количество изготавливаемых изделий несравненно больше.
Он молчал.
— Джон Дункан говорит, что за два года сделает из вас лучшего специалиста в отрасли. А этот хитрый шотландец зря слова не скажет. Уж можете мне поверить.
Если он уверен, что у вас талант, значит, так оно и есть.
Остается лишь реализовать его.
— А что прикажете делать со всем этим? — он обвел рукой окна, из которых открывался вид на заводские корпуса.
