Дмитрий Вересов - Крик ворона
— Ничего вещица, — подчеркнуто небрежно сказала она. — С настроением. Кто-то явно закосил под Эль Греко. Шеров посмотрел на нее с уважением.
— Это и есть Эль Греко. Отпечатано с фотографии. Неплохо, скажи.
— Самого Карузо я не слыхала, но мне Изя по телефону напел?.. Шеров, милый, с каких это пор ты увлекся фотокопиями? Тем более эта картина совсем не в твоем вкусе. Ты ж омлетовские лики больше уважаешь.
— Возьми шоколадку, — предложил Шеров. — Хочу я тебе кое-что рассказать про эту картину.
Они сидели в темной комнате, лишь на белой двери светилось изображение женщины с ребенком. Хотя над их головами не полыхало ярких нимбов, было понятно, что это Богородица с младенцем Иисусом. Приглушенный золотисто-охряной фон, простые темно-коричневые одежды невольно заставляли взгляд сосредоточиться на лицах — светлых, характерно удлиненных и большеглазых. Легкая асимметрия черных, пылающих глаз Марии придавала лицу выражение строгой взыскательности и кротости. Даже явленная на посредственном слайде, эта кротость была для Тани мучительна и невыносима.
— Выключи, — попросила она.
— Что, цепляет? Да уж, сильное полотно, с настроением. Знающие люди рассказали, что писал ее маэстро Теотокопули по заказу одной итальянской герцогини, тоже гречанки по рождению. Потому так на икону православную похоже. В каталогах эта работа называется «Малая Мадонна Эль Греко» и значится утраченной. Большинство источников говорит, что она погибла в пожаре на вилле этого семейства в конце прошлого века, но некоторые особо дотошные специалисты выяснили, что незадолго до пожара беспутный потомок этой герцогини проиграл «Малую Мадонну» одному из графьев Строгановых. Картина ушла в Петербург, в революцию исчезла с концами… Не стану обременять тебя подробностями, но мне совершенно достоверно известно, что в данный момент находится эта «Мадонна» у одного довольно гнусного старичка-коллекционера в твоем родимом Ленинграде, хотя на обозрение и не выставляется. И еще мне известно, что один крайне обстоятельный зарубежный товарищ не на шутку заинтересован ее получить и по первому сигналу высылает своего эмиссара для экспертизы на месте и вывоза за границу. При положительном результате экспертизы эмиссар уполномочен вручить продавцу определенную сумму.
— И какую же, любопытно?
Почувствовав, что засиделась, Таня встала с кресла и, пританцовывая, прошлась по комнате.
— Ты, Танечка, сядь лучше, чтоб не упасть. Четыреста тысяч зелеными.
— Считай, что упала.
— Четыреста тысяч, четыреста… — словно мантру повторял Шеров. — Дашь на дашь. Осталось только взять товар, за который деньги…
— И это ты хотел бы поручить мне? Шеров замялся.
— В общем… да. Я имею в виду разработку общего плана операции. Тонкость в том, что клиенту нужен товар чистый, без криминального следа. Без шума, без взлома, без топорика в башке и финки в брюхе. Тихо-тихо.
— Значит, внедренка? Дай недельку на обдумывание. А за это время собери мне полное досье на всех лиц. Анкетные данные, внешность, привычки, статус. Сам коллекционер, семья, окружение…
— Лиц совсем немного. С коллекционером самому разик пообщаться довелось. Законченный параноик. Мурин…
Таня рассмеялась. Шеров изумленно и чуть обиженно посмотрел на нее.
— Что я такого смешного сказал?
— Мурин — это фамилия или характеристика?
— Что?
— Так, ничего. Просто в старину на Руси так черта называли — мурин.
— Правда? Ну, скорее не черт, а кощей бессмертный. Мурин Родион Кириллович, ровесник первой русской революции… — Коротко описав личность и трудовой путь товарища Мурина, уже известные читателю в страстном изложении Марины, Шеров перешел к семейному положению: — Живет один, уморил трех жен, детей нет. Из родственников — одна племянница, Мурина Марина Валерьяновна, тридцати лет, разведена, бездетна, проживает в Купчино, в коммунальной, как ни странно, квартире, преподает историю в медицинском училище. Входит в число троих, допускаемых Муриным в свою квартиру без сопровождения. При Мурине исполняет обязанности домработницы и отчасти медсестры.
— Счастливица! Он хоть платит ей?
— Едва ли. Полагаю, держит видами на наследство.
— Лучший способ заручиться родственной любовью… Кто остальные двое?
— Некто Панов Даниил Евсеевич, доктор искусствоведения, один из самых авторитетных экспертов страны, и Секретаренко Василий… отчества не знаю. Деляга. Мурину клиентов поставляет, в доверии уже лет тридцать. Скользкий тип, хоть отчасти и наш агент во вражьем стане.
— В каком смысле скользкий?
— Под любого подстелется, кто больше заплатит.
— Понятно… Панова на период операции убрать.
— Ты оговорилась, наверное. Секретаренко.
— Панова… Видишь ли, я уже поняла, что внедряться и добывать тебе «Мадонну» придется мне самой. А Даниил Евсеевич пару раз бывал у нас дома, в гостях у Ады, и меня видел. Если он, как ты говоришь, ведущий эксперт, у него глаз — рентген. Под любой маскировкой разглядит. А Секретаренко, наоборот, может оказаться очень полезен. Главное — чтобы никак не догадывался, что я связана с тобой. Даже если и начнет что-то подозревать после исчезновения «Мадонны» — ничего страшного. Быстро смекнет, что в этой ситуации ему ловить нечего, и о подозрениях своих постарается забыть. Я правильно говорю?
— Не начал бы под меня подкапываться. Он же знает о моем интересе.
— А я вот не знала, что ты идиотов нанимаешь, — отрезала Таня. — Должен же твой Секретаренко понимать, кто он и кто ты. Забьется в самую глубокую нору и носа не высунет, если жить хочет.
— Так-то оно так, но кое во что его посвятить придется.
— Зачем?
— А под каким соусом он тебя в дом к Мурину введет?
— Он? Зачем он? В дом меня введет племянница, Марина Валерьяновна. Я должна знать о ней все и как можно быстрее. Чтобы внедреж правильно провести.
— Сделаем.
— И последнее. Ты, помнится, называл цифру в четыреста тысяч.
— Если все получится.
— И сколько из них мои?
— Сочтемся. Я хотел предложить тысяч пятьдесят. А твои условия?
— Немного разберусь в обстановке, потом скажу, ладно?
Шеров не возражал.
Через неделю, получив исчерпывающую информацию по поводу Марины Валерьяновны Муриной и лично поглядев на нее — для этого пришлось съездить на денек в гости к Аде и немного покрутиться возле того медучилища, где трудилась вышеозначенная гражданка Мурина, и даже прокатиться с ней в одном вагоне метро, — Таня принялась разрабатывать «легенду» и сценарий внедрения.
Совсем в одиночку не потянуть. Нужно было прикрытие и помощник на месте. С прикрытием решилось просто — знакомые уже не раз говорили Тане, будто возле гостиницы «Космос», где Таня отродясь не бывала, видели женщину, поразительно похожую на нее, и только по вульгарному и совершенно недвусмысленному наряду понимали, что это никак не она. Дамочку у «Космоса» оперативно отловили якобы дружинники, но вместо отделения отвезли ее к Архимеду, где и побеседовали по душам. Таня наблюдала за разговором из-за раздвинутой ширмы в алькове. Выяснилось, что зовут ночную бабочку Кирой Кварт, что она лимитчица с Урала, работает на канатной фабрике, а после смены подрабатывает у «Космоса», правда, не очень успешно. Тане она показалась подходящей — издали и впрямь не отличить, сообразительная, бойкая на язычок, жадная до денег. В разгар беседы Таня вышла из-за ширмы и спокойно уселась рядом с оторопевшей Кирой. В течение десяти дней Кира по вечерам ходила вместо «Космоса» к Тане на инструктаж, а при переходе операции в активную фазу предъявила на своей фабрике внушительного вида санаторную карту и отправилась лечить больные легкие в санаторий под Одессой. Путевка и вторая карта были оформлены на Татьяну Всеволодовну Захаржевскую. Для подстраховки в сопровождающие ей был выделен Архимед, которому так или иначе причитался отпуск.
С помощником было несколько сложнее. Роль ему отводилась ответственная, и от правильного выбора зависел исход всей операции. Невольно помог Илларион, шеровский шофер, пришедший к патрону просить за дальнего родственника. Сергей Павлович Залепухин, двадцати одного года, служил в десантном подразделении в составе того, что официально стыдливо именовалось «ограниченным контингентом», а проще говоря, был отправлен Родиной на убой в далекий Афганистан. Демобилизовавшись в декабре физически невредимым, но с насмерть раненной душой, парень в нормальную жизнь не вписался, зато вписался в бандитскую команду, промышлявшую вышибанием дани с двух замоскворецких рынков и со станции техобслуживания. Недавно всю команду повязали менты, причем повязали шумно, со стрельбой и мордобоем.
Сереге грозила серьезная статья, но шеровские адвокаты уладили дело в полдня, и свободный, но временно безработный бывший десантник приплелся по велению своего родственника к благодетелю на поклон. Немного побеседовав с парнем, Шеров почувствовал в нем перспективный материал и немедленно созвонился с Таней. Та тут же примчалась с Кутузовского на улицу Дмитрия Ульянова, моментально очаровала прибалдевшего десантника, втянула в разговор, внимательно слушала, приглядывалась, составляла впечатление.
