Тесс Герритсен - Ученик

— Но так думаете.

— Вы первая произнесли слово «свихнулась». Вы действительно ощущаете это состояние?

— Послушайте, я пришла сюда по этому поводу. — И она ткнула в фотографии с места убийства Йигера. — Почему мы вдруг стали говорить обо мне?

— Потому что, когда вы смотрите на эти фотографии, вы видите только Уоррена Хойта. И мне просто интересно, почему.

— То дело уже закрыто. И я вычеркнула его из памяти.

— В самом деле? Это правда?

Его вопрос она оставила без ответа. Ей были ненавистны его попытки проникнуть к ней в душу. Ненавистны прежде всего потому, что он знал правду, в которой она не смела признаться. Да, Уоррен Хойт оставил шрамы. Ей достаточно было взглянуть на свои ладони, чтобы лишний раз убедиться в этом. Но самой тяжелой была не физическая боль. В то лето она, заточенная в темном подвале, утратила ощущение собственной непобедимости, чувство уверенности в себе. Уоррен Хойт убедительно продемонстрировал ей, насколько она, в сущности, уязвима.

— Я не собираюсь сейчас обсуждать дело Уоррена Хойта, — сказала она.

— Но ведь именно из-за него вы здесь.

— Нет. Я здесь потому, что вижу параллели между этими двумя убийцами. И, кстати, не я одна. Так же думает и детектив Корсак. И давайте наконец перейдем к делу.

— Хорошо, — мягко улыбнулся он.

— Ну, так что скажете об этом убийце? — Она опять ткнула пальцем в снимки.

И в очередной раз Цукер уставился на фото доктора Йигера.

— Ваш неизвестный явно человек организованный. Но вы это уже знаете. Он пришел на место преступления в полной боевой готовности. У него был алмаз для резки стекла, электрошокер, скотч. Ему так быстро удалось вывести из строя обоих супругов, что остается только удивляться... — Он взглянул на нее. — Вы исключаете, что у него был сообщник?

— У нас только один комплект отпечатков подошв.

— Выходит, ваш убийца очень ловкий. И хитрый.

— Но он оставил сперму на ковре. То есть дал нам ключ к установлению его личности. Это же чудовищная ошибка.

— Да, верно. И он наверняка это знает.

— Тогда зачем он стал насиловать ее прямо в доме? Почему бы не сделать это позже, в безопасном месте? Если уж он такой организованный и ему удалось проникнуть в дом, сломить сопротивление мужа...

— Может, в том и состоял его замысел.

— В чем?

— Подумайте сами. Доктор Йигер сидит, связанный и беспомощный. Вынужденный наблюдать за тем, как другой мужчина овладевает его собственностью.

— Собственностью... — повторила она.

— Да, в сознании нашего неизвестного женщина является олицетворением собственности. Причем собственности другого мужчины. Большинство сексуальных маньяков не рискуют нападать на пары. Они предпочитают охотиться за одинокими женщинами, это легче. Присутствие мужчины опасно. И все-таки наш убийца выбирает именно такой вариант. И заранее готовится нейтрализовать мужчину. Может быть, это часть игры? И присутствие зрителей — еще один источник возбуждения?

Зрителя в единственном числе. Она перевела взгляд на снимок доктора Йигера, замершего у стены. Да, она тоже подумала именно об этом, когда впервые вошла в гостиную.

Взгляд Цукера устремился в окно. Повисла пауза. Когда он вновь заговорил, голос его был тихим и сонным, словно он находился под гипнозом.

— Все это связано с темой силы. И власти. Господства над другим человеком. Не только над женщиной, но и над мужчиной. Возможно, на самом деле его больше возбуждает именно мужчина. Наш неизвестный понимает, что рискует, но устоять не может. Он находится в плену своих фантазий, которые властвуют над ним, а он, в свою очередь, властвует над жертвами. Он — всемогущий. Победитель. Враг обезоружен, беспомощен и жалок, и наш герой поступает так, как всегда поступали армии-победительницы. Он захватывает свой трофей. И насилует женщину. Удовольствие усиливается сознанием того, что доктор Йигер сломлен. Атака, предпринимаемая нашим неизвестным, — это больше чем сексуальная агрессия; это демонстрация мужской силы и власти. Победа одного мужчины над другим. Завоеватель предъявляет свои права.

Студенты на лужайке стали подниматься, стряхивая траву с одежды. Послеполуденное солнце окрасило пейзаж в теплые золотистые тона. "Чем обернется остаток дня для этих молодых людей? — подумала Риццоли. — Возможно, вечером удовольствий, веселой беседой за пиццей и пивом. И глубоким сном, не омраченным ночными кошмарами. У меня такого больше никогда не будет".

Зажужжал ее сотовый телефон.

— Простите, — сказала она, доставая мобильник.

Звонила Эрин Волчко из лаборатории по исследованию волос, тканей и микрочастиц.

— Я исследовала образцы ленты, которой был связан доктор Йигер, — сказала она. — И отчет послала по факсу детективу Корсаку. Но думаю, тебе тоже будет интересно узнать результаты.

— Ну, и что мы имеем?

— На липкой стороне ленты имеются короткие коричневые волоски. Они оторвались, когда сдирали ленту с конечностей.

— А волокна?

— Они тоже присутствуют. Но здесь есть одна интересная деталь. На ленте, которую содрали со щиколоток жертвы, обнаружился темно-коричневый волос длиной двадцать один сантиметр.

— Его жена блондинка.

— Я знаю. Потому-то мне эта находка и кажется интересной. «Неизвестный, — подумала Риццоли. — Это его волос». И спросила:

— Есть клетки эпителия?

— Да.

— Возможно, нам удастся определить код ДНК с этого волоса. Если он совпадет с кодом спермы...

— Он не совпадет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что этот волос никак не может быть волосом убийцы. — Эрин сделала паузу. — Если только он не зомби.

4

Детективам из бостонского отдела по расследованию убийств достаточно было совершить короткую прогулку по залитому солнцем коридору в южное крыло здания «Шредер Плаза», чтобы оказаться в криминалистической лаборатории. Риццоли несчетное количество раз проходила этим маршрутом, и зачастую взгляд ее задерживался на окнах, за которыми просматривался неспокойный квартал Роксбери, где на ночь магазины запирались решетками и крепкими навесными замками. Но сегодня ее мысли были устремлены в строго очерченное русло, и она, не глядя по сторонам, стремительно направилась к комнате С269, в которой располагалась лаборатория по исследованию волос, тканей и микрочастиц.

В этой комнате без окон, заставленной всевозможной аппаратурой, царствовала эксперт-криминалист Эрин Волчко. Отлученная от солнечного света и внешнего мира, она как будто жила в другом измерении, которое открывалось под линзами микроскопов. Слегка прищуренный взгляд и легкое косоглазие выдавали в ней человека, привыкшего подолгу смотреть в окуляр оптического прибора. Когда Риццоли вошла в лабораторию, Эрин оторвалась от рабочего стола и повернулась к ней.

— Я только что выложила его под микроскоп, специально для тебя. Взгляни-ка.

Риццоли присела к столу и уставилась в окуляр. Она увидела протянувшийся горизонтально волос.

— Это тот самый длинный коричневый волос, обнаруженный на полоске скотча, которым были связаны щиколотки доктора Йигера, — пояснила Эрин. — Он единственный такой длинный. Остальные волоски короткие, они были сняты с конечностей жертвы, и еще были волосы с головы жертвы, которые обнаружились на полоске, содранной с его рта. Но этот длинный явно выделяется. И не подходит ни к волосам с головы доктора Йигера, ни к тем, что мы сняли с расчески его жены.

Риццоли вгляделась в стержень волоса.

— Он точно человеческий?

— Да, человеческий.

— Так почему же он не может быть волосом нашего убийцы?

— Посмотри на него внимательней. Скажи мне, что ты видишь?

Риццоли попыталась оживить в памяти все свои познания в области судебной медицины. Она понимала, что Эрин неспроста заставляет ее так тщательно изучать волос; в ее голосе она улавливала знакомое волнение.

— Волос волнистый, степень изгиба примерно ноль-один или ноль-два. И ты говорила, что длина стержня волоса составляет двадцать один сантиметр.

— В женском диапазоне это средняя длина, — сказала Эрин. — Но для мужчины это довольно длинный волос.

— Так тебя длина беспокоит?

— Нет. Длина не указывает на пол.

— Тогда на чем мне нужно сосредоточиться?

— На проксимальном конце. На корне волоса. Не замечаешь ничего странного?

— Прикорневой конец волоса слегка размочаленный. Как щетка.

— Вот именно этого слова я и ждала. Мы называем это щеточным кончиком. Таково сочетание кортикальных волокон. Изучив корень, можно определить, на какой стадии роста находился волос. Хочешь попробовать угадать?

Риццоли вгляделась в луковицу волоса, покрытую тонкой чешуйкой.

— К корню приклеена какая-то прозрачная ткань.

— Это клетка эпителия, — сказала Эрин.

— Значит, волос находился в активном росте.

— Да. Сам корень слегка увеличен, и это свидетельствует о том, что волос находился в фазе позднего анагена. То есть активный рост только-только завершился. И вот эта клетка эпителия может дать нам ДНК.