Рассказ полицейского - Александр Шатилов

Александр Шатилов

Рассказ полицейского

Эту историю в один беззаботный пятничный вечер рассказал мне мой старый школьный приятель. Сам я далёк от мистики и не поверил вначале ни одному слову, так как с этим приятелем мы сидели в шумном кафе, он был изрядно пьян, да и я в тот вечер выпил лишнего. Добавлю только, что не виделись мы с ним до этой встречи больше десяти лет и столкнулись случайно. При этом я немало удивился, что бывший хулиган и прогульщик, которому прочили судьбу между уголовником и дворником стал полицейским и носил погоны старшего лейтенанта. Видимо наши педагоги в своём большинстве не в силах разглядеть скрытых в детях талантов. Но, собственно, рассказ не об этом. Я бы и не взялся его писать, если бы не некоторые странные совпадения, о которых я узнал буквально накануне. Однако буду излагать по порядку.

Мы сидели и выпивали уже больше часа. Народу в маленькой кафешке набилось столько, что чуть ли ни на подоконниках сидели люди. Приятель мой травил анекдоты и байки, перекрикивая толпу, при этом активно налегал на беленькую, так что в каких-то полчаса бутылка «Пять озёр» оказалась пустой, при том, что я не выпил и рюмки. К моему удивлению, приятель был практически так же трезв, как и до этой бутылки. Даже румянца на его щеках не появилось.

— Это вас в полиции учат так пить, чтобы не пьянеть? — пошутил я, сгорая от зависти к такой способности его организма.

— Нет, это так, — буркнул он и отмахнулся.

— Да ладно тебе! Колись, как так у тебя получается? — не унимался я, и любопытство только крепло.

Приятель мой почему-то стал серьёзным и даже мрачным, и долго не хотел ничего отвечать.

— Ну что вам там, секретную вакцину дают, чтоб не пьянеть? — не унимался я.

— Да я бы рад напиться! — вдруг воскликнул он. — Хочу нажраться до беспамятства! Чтобы не помнить ничего, чтобы всё вообще забыть! Не могу!

— Как так? — удивлению моему не было предела.

— Да всё после одного случая…

— Какого?

Приятель лишь махнул рукой и налил себе ещё одну рюмку.

— Не спрашивай, всё равно, не поверишь, — сильно помрачнев произнёс он.

— Ты расскажи сначала, а я потом посмотрю, верить тебе или нет, — сказал я и тоже налил рюмку. — Не гостайна же?

— Да лучше б она, — пробурчал он, и мы осушили наши рюмки, после чего некоторое время было уделено закускам.

— Ладно, я тебе расскажу, только ты не перебивай меня всякими там возгласами, типа «пить надо меньше» или «А ты зелёных человечков видел?». И это не смешно, — резко произнёс он, заметив на моём разомлевшем от водки лице скептическую улыбку. — Я до того дела вообще не пил. Ни капли, даже пива. Два года держался, потому что жене обещал.

Он умолк на минуту, испытующе глядя на меня. Должно быть, он так смотрел на людей, когда вёл допросы. Очень нехороший взгляд, и, если не знаешь человека, от этого взгляда становится страшно. Так смотрит волк на свою добычу, прежде чем вонзить в неё зубы. Я сидел смирно, ожидая, что приятель возобновит рассказ, хотя внутренне готовился к тому, что он может кинуться на меня. Ноги под столом как-то сами собой напряглись, готовые бежать подальше от этого зверя, сидевшего напротив в образе полицейского старлея.

— Мы об этом деле не болтаем, и кое-что я расскажу только тебе.

Я кивнул, и заметил, что звериный взгляд пропал, и передо мной снова сидел обычный русский мужик, достаточно крепкий, но вполне нормальный человек. Если не считать, конечно, что он один выпил ноль семь, и даже не захмелел.

«Я тогда в лейтенантах ходил, — начал он свой рассказ, — крепкий, безбашенный, таких зверюг бал в одиночку, на которых подразделение ОМОНа вызывают. Меня весь отдел уважал, меня братва уважала. Если бы не это дело, начальником бы стал. К слову, о начальниках — у нас майор был, тварь последняя. Я ему несколько раз приносил дела уже готовые, можно оформлять, железно сядут. А он их, гад, через день выпускал. Зато нормальных пацанов мог закрыть ни за что.

Ну и, в общем, невзлюбил меня этот майор. Я свои должностные обязанности знаю, ко мне не подкопаешься. Так он стал меня на висяки отправлять — такие дела, где следов никаких, они могут лет тридцать тянуться. Раскрыть — ни шанса. Или вообще сплошная бумажная морока. Я за два месяца бумаг на пять тысяч листов развёл! Мне продыху не было. А тут ещё это дело.

Позвонил хирург из морга, типа криминал, кража. Выехали на место, не в первый раз, адрес знаем, но вот чтобы там кражи были, об этом не слышали. Приезжаем, с порога встречает бледный заведующий, Вадим Сергеич, дядька много повидал, в Афгане служил, а сейчас на нём просто лица нет.

— Олежек, — говорит, — выручай, у меня труп пропал.

У меня и у напарника глаза по пять копеек.

— Сам ушёл что ли? Может, недоглядели чего, там пульс не прощупывался?

— Нет, Олежек, ты не понимаешь, у нас из холодильника, из закрытого ящика труп пропал!

— Это уже серьёзно, — говорю, — пошли смотреть.

Провели в жмурню, место, сразу скажу не из приятных, запашок тот ещё. Подаёт мне Вадим Сергеич документы, с которыми привезли тело. Рассказывает, что привезла бригада скорой днём, все заняты были, поэтому на время положили в холодильник. Там тело должно было быть до утра. Утром открыли холодильник — тела нет. Открыли все холодильники, все боксы — тела нет. Всё осмотрели — тела нет. Санитары божатся, что именно это тело именно вчера днём положили именно в эту камеру холодильника, и всё было закрыто.

Смотрю документы: гражданка Величкина О. Е., 1928-ого года рождения. Смотрю дальше — при осмотре на теле обнаружены множественные синяки, ссадины, следы удушья. И тут меня прям дёрнуло — предварительная причина смерти — острая сердечная недостаточность!

— Это как так? — говорю я. — Таких надо в первую очередь на стол класть, а потом к нам!

— Да я сам знаю! — чуть не плачет Вадим Сергеевич. — Все знают, санитары знают! Как её в бокс положили — ума не приложу! И как она исчезла — без понятия!

— Могли выкрасть, чтобы следы убийства скрыть.

— Как? Как могли выкрасть? Кто мог? Я сам все записи с камер пересмотрел! Я всех охранников перетряс, всех санитаров!

— Ну, это разберёмся, —