День вырождения - Рита Вайцель

Рита Вайцель

День вырождения

Голова трещала как пробитый барабан. Нет, Коля не знал, как звучит пробитый барабан, но именно это сравнение пришло на ум. Горло слиплось, шея истончилась, и кожа на ней висела словно флаг в безветренную погоду. Тоже образно, конечно. Самочувствие напоминало, что он скоро станет на год старше. Старше всего на год, а такое чувство, будто проспал всю жизнь: вроде и жил, а ничего не нажил – живёт с матерью, карьеры не построил, жена ушла.

«Даже не проспал, а просрал. Столько лет просрал! Неужели всю жизнь так пропущу?» – думал Коля, глядя на шелушащийся потолок. – «Даже у потолка перхоть бывает. Сколько живу, а ремонта не помню ни разу. Не уж то не делали? Не порядок, надо в новом году. Мой персональный новый год! Это тебе не общий праздник, где дед мороз, а только мой. Такая честь – родиться.»

На кухне гремела посудой мать. Старенькая уже стала, глухая, а пенсию до копеечки выбьет у почтальона. Выбьет – и Коле подгонит пару-тройку тысяч. Ну а что, ей же уже мало надо, а ему, Коле, сколько не дай – ничерта не останется. А сегодня так двойной праздник: и пенсия, и день рождения!

И сестра по коридору слоняется, деловая вся: какие-то визуализации на уме, мантры и асаны. Словно и не из их семьи, не из Егоровых. Колю она раздражает, но, может, хоть сегодня она будет с ним попроще, мелкая заноза.

Коля спустил ноги, не отрывая головы от подушки. Пальцы коснулись холодного стекла, бутылка с гулом закатилась под кровать и звякнула о другие, выпитые раннее. Приоткрытый глаз выхватил из полутьмы окурок. Да, это то, что нужно – покурить, расслабиться, отдохнуть.

–Что-то я устал… – прошептал Коля, потянулся за сигаретами, но пачка оказалась пустой. Тогда рука наощупь дотянулась до пепельницы и нашла окурок. Щёлкнул зажигалкой, посмотрел на огонёк, затянулся фильтром. Отвратительно, но легко.

В двери показалась мать, размахивая руками перед собой:

–Коленька, ну ты бы хоть в день рождения привел себя в порядок? – захрустел ее сухой, ломкий голос. – Ведь тридцать пять тебе уже, почитай, половина жизни позади!

–Ой, мать, не бухти. Кому нужен твой порядок? Ерунда – это всё, для молодых как Надька.

Тут же показалась и белая голова сёстры. Ей чуть за двадцать, закончила университет по новомодной специальности – Коля так и не понял, чем она теперь должна заниматься -но куда ему! -с его технарем да корочками тракториста в таких делах разбираться.

–Коляш, с днём рождения! Желаю удачи и взяться за ум! – Сестра протянула перевязанную бантом коробку. Нарядно, празднично. Не то что именинник. Коля неловко принял подарок и поблагодарил, но раскрывать не стал – надо хотя бы умыться.

Коля неровно прошлепал в ванную, навис над раковиной и долго смотрел на своё отражение. Он изучал глубокие морщины, избороздившие высокий лоб, впалые желто-розовые глаза, иссушенный рот. Когда-то в детстве, казалось Коле, на подбородке была ямочка. И на щеках при улыбке тоже. Где это всё? Остались веселые вихры, но уже не вызывали радости. Седина проглядывает в волосах. Недельная щетина тоже с серебряной нитью.

«Печальная картина, Колямба, печальная, – вздохнул именинник. – Да ну черт с тобой!»

Он слышал, как раздался звонок в дверь, как щёлкнул замок: пришел почтальон, принес пенсию. Когда работник почты ушёл, Коля появился из ванной осторожничая. Он прижался спиной к стене и на цыпочках дошел до кухни, вытянув шею, словно любопытный гусь, заглянул в проём. Мать сидела за столом и раскладывала деньги по трем стопкам. Когда в руках ничего не осталось, женщина вздохнула, взяла пару синих купюр и отложила в сторону. Коля одним широким шагом оказался в своей спальне.

Комната соответствовала его состоянию: такая же помятая, неубранная и серая. Он подошёл к окну и раздвинул шторы. До боли яркое солнце ударило в глаза. Коля сморщился, потом медленно открыл сначала один глаз, затем другой. Внизу плескалось зелёное море – деревья закрывали первые три этажа, а до их окон ещё не доросли. Особенно красиво это чеснок, когда яблони цветут. И аромат был умопомрачительный.

Коля услышал шаркающие шаги матери. Ближе, ближе. Приятная тревога охватила его: день пенсии всегда волнительный.

–Коленька, – глаза матери были влажными и розовыми, – вот, сынок, с днём рождения тебя!

Мать горбилась, голова ее уже самопроизвольно качалась из стороны в сторону – трогательная картина, от которой Коле стало горько на душе. Что он за сын такой, что мать даёт ему деньги каждый месяц. Она его любила. Она его жалела. Она старалась исправить то, что, как ей казалось, она когда-то не доделала. Она недоделала – и он получился непутёвый. Значит, ее вина, ее крест.

Коля с трудом сдержался, взял подарок и тут же спрятал в карман, потом схватил с полки в прихожей кепку и выскочил из дома. Свежий воздух отрезвил, успокоил глаза, выравнял дыхание. Колян одернул футболку и зашагал, ведя внутренней диалог сам с собой:

«Ну и что, что день рождения? Ну и что, что 35??! И не половина жизни, а так, треть всего. Я ещё многое могу! Я ещё ого-го, мне всё по плечу! Вот сейчас пойду и на работу устроюсь нормальную, не разнорабочим в магазин, как вчера выходил. Там хоть и платят каждый день, и можно не выходить, если не хочешь, всё же плохо. Безперспективно. Да! Вот прямо сейчас и пойду!»

–Коля? – раздался приятный женский голос за спиной. -Коля Егоров, это ты?

Колян обернулся и увидел ухоженную стройную женщину с волосами цвета свежевыпавшего снега. Он всмотрелся в красивое лицо. Кого-то эти глаза ему напоминали, но кого – никак не мог вспомнить.

–Аня Тарасова, – подсказала женщина, хихикнув в ладошку.

–Тарасова! – то ли вскрикнул, то ли охнул Николай.– Вот это да! Ты же как звезда!

Облик Ани говорил сам за себя: достаток и благополучие. Кто бы мог подумать, что неказистая, длинная тощая словно жердь Анька Тарасова будет такой.

–Как ты, Колечка? Чем занимаешься? Женат? – Аня сыпала вопросами, лучезарно улыбаясь и искренне радуясь встречи. Коля чувствовал, как изнутри поднимается гнев, тонкой горькой ноткой прорываясь в горло.

–Я? Да, я хорошо, всё там же…

Она поправила руками прекрасно уложенные волосы и на ее запястьях блестнули золотые часики с драгоценными камнями.

–Помню, ты после школы работать пошёл в магазин. Неужели всё ещё