Джойс Оутс - Череп

Джойс Кэрол Оутс

Череп

Вопреки общераспространенному мнению, человеческий череп — не единая кость, формой похожая на шлем, а восемь соединенных вместе костей, лицевая же маска — четырнадцать соединенных вместе костей, и вот все они у жертвы были раздроблены тупым инструментом, раздроблены, вогнуты и пробиты, точно неведомый убийца хотел не просто прикончить свою жертву, но стереть ее с лица земли. На осколках черепа не осталось никаких волос, ибо не осталось черепа, который мог бы их удержать, однако со скелетом вместе нашли выцветшие от солнца их клочки каштанового цвета и теперь доставили ему в отдельном пластиковом пакетике. Поскольку полусгнившие лоскуты, тоже найденные на месте преступления, явно были остатками женского платья, жертву постановили считать женщиной. Женщиной или девушкой.

— Головоломка. Причем, трехмерная.

Он улыбнулся. Головоломки он любил с детства.

Старым он не был. Старым не выглядел, по-стариковски себя не вел и не считал себя стариком. Однако знал, что другие завидовали и хотели видеть его старым, — и это приводило его в ярость. Одевался он с шиком. Часто его наблюдали в темных свитерах с воротниками под горло, в винно-красном кожаном полупальто, спускавшимся ниже колен. Когда на улице теплело, он носил расстегнутые у ворота рубашки, иногда — футболки, выгодно подчеркивавшие его развитые руки и мускулатуру предплечий. После пятидесяти волосы начали редеть, поэтому он просто-напросто стал бриться наголо: голова была оливкового оттенка, пронизана венами, походила на воздетый мужской орган, пульсирующий силой, неистово и добродушно. Не замечать Кайла Кэссити и не реагировать на него было невозможно; называть такого человека «пожилым» не поворачивался язык. Нелепо и унизительно.

Теперь ему было шестьдесят семь — на них он себя и чувствовал. Приходилось признать — в молодости он частенько игнорировал старших: принимал их как должное, списывал за ненадобностью. Сам Кайл Кэссити, конечно, теперь был совершенно другим стариком. С ним никто не сравнится.

Изгой, думал он сам. Неклейменый. Родился в 1935 году в Харрисберге, штат Пенсильвания, всю жизнь прожил в Уэйне, штат Нью-Джерси, уникальный и незаменимый.

Для многочисленных родственников он всегда был загадкой: щедрый в пору семейных тягот; в прочие времена — далекий, безразличный. Это правда — репутация у него была отчасти бабника, до последних лет, однако он оставался верен одной-единственной, преданной ему жене четыре десятка лет. Его трое детей, пока жили дома, всеми силами боролись между собой за его внимание, однако любили его, можно даже сказать — обожали, хотя повзрослев стали ближе к матери. (Вне брака, о чем его семье известно не было, у Кайла был еще один ребенок — дочь, которую он никогда не знал.)

В работе своей доктор Кайл Кэссити тоже был изгоем. По штату — старший преподаватель университета Уильяма Патерсона в Нью-Джерси, он мог преподавать как на вечерних курсах для взрослых в обычной дневной средней школе, так и вести скульптурную мастерскую в школе искусств или семинар для старшекурсников в колледже здравоохранения, образования и точных наук. Среди его ученых степеней значились антропология, социология и судебная медицина; он по году учился и в медицинском, и в юридическом институтах. В университете Патерсон он разработал курс, который назывался «Социология „преступности“ в Америке»: на него записалось аж четыреста человек, пока профессор Кэссити, ошеломленный собственной популярностью, не отменил его вообще.

В Нью-Джерси он был известен как эксперт, выступающий свидетелем обвинения, и постоянный консультант Департамента судебной медицины штата. О нем часто писали в газетах очерки; в «Ньюарк Стар-Леджер» на первой странице даже напечатали его фото с броской подписью: «Скульптор Кайл Кэссити борется с преступностью кончиками пальцев». Скульптуры свои он раздавал направо и налево — частным лицам, музеям и школам. Бесплатно читал лекции по всему штату.

Как ученый, сентиментален он совершенно не был. Знал, что в своем биологическом виде человек мало что собой представляет; самое главное — выживание вида целиком. Но будучи судебно-медицинским экспертом, всегда сосредоточивался на конкретном человеке: на уникальности жертв преступлений и уникальности тех, кто эти преступления совершал. Если есть жертва, значит, есть и преступник или преступники. Все предельно ясно. Как доктор Кайл Кэссити, он работал с останками жертв. Те часто бывали совершенно разложившимися, изувеченными, изломанными, казалось бы, не только воссоздать по ним ничего нельзя, но и идентифицировать их вообще. Однако, работа ему удавалась, и с годами он становился все лучше и лучше. Хорошие головоломки он любил. Такие, которые не мог решить никто, кроме него, Кайла Кэссити. Смутных, безликих, пока безымянных злоумышленников он считал своей дичью, на которую не только мог, но и имел право охотиться.

А череп… череп! Ну и каша. Кайл никогда не видел настолько перемолотых костей. Сколько же мощных ударов понадобилось, чтобы череп, лицо, живой мозг превратить в эти осколки? Кайл попробовал представить себе: двадцать? тридцать? пятьдесят? Так и кажется, что преступник был в бешенстве. Лучше думать о безумии, чем о холодном методическом расчете, с которым убийца крошит череп жертвы, ее лицо, зубы, чтобы невозможно было потом опознать.

Не осталось, конечно, никаких кончиков пальцев… то есть, отпечатков пальцев. Открытая кожа жертвы, разумеется, давно сгнила на костях. Тело бросили в поле за гравийным карьером у Томс-ривер на юге штата, в получасе езды от Атлантик-сити, где-то в конце весны — начале лета. Кости растащили дикие животные, но большую часть удалось отыскать и собрать: жертва была примерно пять футов два дюйма ростом, хрупкого телосложения, вес — видимо, 100–110 фунтов. Если судить по волосам, белая.

Еще одна жуткая подробность, которую не стали сообщать прессе: не только череп жертвы превратили в крошево, но, как обнаружил судмедэксперт штата, руки и ноги отсекли от тела при помощи «тупого орудия с острой кромкой», вроде топора.

Читая отчет, Кайл содрогнулся. Господи! Лучше, если расчленение произошло после смерти, а не до.

Вот что странно: убийца потратил столько энергии, пытаясь уничтожить свою жертву, что хватило бы на то, чтобы выкопать глубокую могилу и хорошенько закидать ее камнями и гравием, чтобы тело не нашли никогда. Потому что брошенное тело, конечно, рано или поздно все равно найдут.

Однако жертву свою преступник хоронить не стал. Почему?

«Должно быть, хотел, чтобы нашли. Должно быть, гордился тем, что сделал».

То, что убийца сломал, доктор Кэссити восстановит. Сомнений в том, что получится, у него не было. Конечно, каких-то фрагментов кости будет недоставать, но можно компенсировать синтетическими материалами. Как только у него появится достоверный череп, он сможет реконструировать из глины достоверное лицо, а как только оно будет готово, художница, с которой он работал постоянно, цветными карандашами сделает его наброски под разными углами, чтобы следователям было с чем работать. Реконструкцию Кайла Кэссити разошлют по всему штату, распечатают на листовках и повесят в Интернете.

Убийства редко раскрывают, если не удается опознать жертву. В прошлом Кайлу несколько реконструкций удалось, хотя никогда не приходилось работать с таким тяжелым материалом, как сейчас. Случай просто редкий. Однако задача конечна: ему дали фрагменты костей; остается только сложить их вместе.

Когда Кайл начал работать с черепом у себя в лаборатории, в колледже, жертва была мертва уже примерно четыре месяца — лето в южном Нью-Джерси стояло почти тропическое. А в лаборатории Кайл поддерживал температуру около 18С. Слушал музыку: «Хорошо темперированный клавир» и «Гольдберг-вариации» Баха в исполнении Гленна Гульда — вот что подходило ему больше всего. Музыка блистательная и точная, быстрая, сверкающая, как водопад, она существовала лишь в настоящем; музыка без чувства, без ассоциаций.

Волосы! Светло-каштановые, выбеленные солнцем, с легкой рыжиной, по-прежнему слегка волнистые. На месте преступления собрали клочков шесть и все доставили в его лабораторию. Кайл положил их на подоконник, где они хорошо были видны, когда он отрывался от своей крайне сосредоточенной работы с пинцетом и кусочками кости. Самый длинный клок был дюймов семи в длину. Жертва носила длинные волосы, по плечи. Время от времени Кайл протягивал руку и трогал их.

Восемь дней: работа займет больше времени, чем Кайл ожидал. Поскольку работал он раздражающе медленно, допускал гораздо больше мелких ошибок, чем привык делать.

Рука его была тверда, как обычно. Глаза, вооруженные бифокальными линзами, — надежны, как обычно.