Блондинка из Претории - де Вилье Жерар
На краю мостовой Малко заметил надпись: Уилсон-стрит. У южноафриканцев была странная манера писать названия улиц на бордюре тротуара, к чему он никак не мог привыкнуть.
На перекрестке зеленый сменился желтым. Гудрун, как обычно, остановилась. «Заснуть можно от такой езды», — подумал Малко, останавливаясь за машиной, отделявшей его от «гольфа». И тут, в тот момент, когда зажегся красный свет, желтый «гольф», словно гоночная машина, рванулся вперед, не обращая внимания на светофор, и тут же свернул направо, на Ян Смит-авеню.
Неистово ругаясь, Малко дал задний ход, чтобы выбраться из-за машины, преграждавшей ему дорогу, и под возмущенные гудки, в свою очередь, дал полный газ. Едва увернувшись от автобуса, он различил вдали огни удалявшейся машины. К счастью, у этой «сьерры» тоже кое-что имелось под капотом... На бешеной скорости он проскочил по авеню Доктор-Малан. Он был вне себя от ярости: надо же было так купиться на этот номер с «образцовым водителем»! Теперь он понимал, почему ей удавалось до сих пор ускользать от всех своих преследователей...
Нажав до упора на педаль акселератора, он не отрывал глаз от красных огоньков «гольфа», свернувшего на автостраду № 1, ведущую на север. Малко вздохнул свободнее: на этой трассе он сможет выжать из своей «сьерры» все, на что она способна. Движение сейчас не очень оживленное, и сохранить контакт будет нетрудно. Поведение немки свидетельствовало, что она обнаружила за собой слежку. Легче от этого ему, конечно, не станет. Все равно что ловить рыбу голыми руками.
Теперь их машины разделяли лишь две сотни метров. Несколько съездов с автострады остались позади. Куда же направлялась Гудрун?
На обочине возник указатель «Претория». Гудрун свернула в последнюю секунду, и Малко, которому помешал грузовик, чуть было не упустил ее. Шины завизжали, он еле удержался на дороге, но вскоре уже мчался по широкому проспекту, с одной стороны которого высились огромные здания университета. Расстояние между ним и «гольфом» не уменьшалось. В конце проспекта тот свернул, Малко ехал следом, и перед ним открылась перспектива прямой, как стрела, улицы с уходящими вдаль красными огнями светофоров. Сейчас на ней не было ни души, и Гудрон Тиндорф ни на секунду не снизила скорость. Так они домчались почти до конца Потгитер-стрит, где «гольф» внезапно повернул налево и исчез. Подъехав к перекрестку, Малко обнаружил указатель одностороннего движения. Он не успел проехать по улочке и нескольких метров, как перед его капотом возникли из темноты ослепительные фары. И никакой возможности разъехаться — улица была слишком узка. Из окна машины высунулась курчавая голова с яростно сверкающими глазами на темнокожем лице и бросила что-то нелюбезное в его адрес. Он не стал терять времени на пререкания и быстро сдал назад. Когда же он смог наконец броситься в погоню, «гольфа» и след простыл! Он свернул налево, в еще одну улочку с односторонним движением. Это был «черный» квартал. На верандах деревянных домов люди дышали свежим воздухом; повсюду носились ребятишки. Он словно очутился в бедняцких кварталах Хьюстона. Еще двадцать метров, и его фары осветили желтый «гольф», стоящий у тротуара.
Пустой, естественно!
Остановив машину, Малко вышел. Несмотря на поздний час, квартал жил полной жизнью. Кругом одни чернокожие. Его никто не замечал, словно его тут и не было. Он взглянул на лавочку напротив. Во всю ширину витрины красовалась надпись: «Запрещено для белых»... Одна из «радостей» апартеида. Он почувствовал, что прохожие начинают смотреть на него все более и более враждебно. Оглянувшись, он заметил неподалеку телефонную будку. На такое везение он и не надеялся.
Но в будке болтался лишь обрывок провода, да стенки были покрыты надписями, ставящими под сомнение мужские достоинства премьер-министра Питера Боты. К тому же, кто-то счел остроумным использовать ее в качестве общественного туалета. Спешно ретировавшись, Малко столкнулся нос к носу с группой молодых людей в надвинутых на глаза черных беретах, в рваных майках и дырявых кроссовках. Малоприятная встреча! Один из них изобразил подобие улыбки, обнажив гнилые зубы, и пробормотал какое-то слово. Ему пришлось повторить его несколько раз, прежде чем Малко понял: «дагга».
Разновидность гашиша, который курят все чернокожие обитатели Южной Африки.
Для них присутствие белого в этом квартале в это время могло означать только одно: ему нужен наркотик. Малко отрицательно затряс головой, но те не отступали, а, наоборот, окружали его с довольно угрожающим видом. Тут в голову ему пришла одна идея. Обращаясь к одному из них — с коротко остриженными волосами и приплюснутым носом, — который показался ему более сообразительным, он спросил по-английски:
— Хотите заработать двадцать рэндов?
Они остановились, но ничего не ответили. Или они не понимали по-английски, или же осторожничали. Доставать из кармана деньги Малко не хотел, опасаясь получить в ответ удар ножа. Подошло еще несколько человек. Он оказался во враждебном кольце. В памяти всплыли рассказы о кровожадных «стролли», о чернокожих хулиганах, убивающих белых просто так, ради удовольствия. Улица была пуста. Редкие прохожие — все чернокожие — при виде группы молодых людей ускоряли шаг.
Он повторил свой вопрос, и на этот раз стриженый отозвался:
— Как, мистер?
Стараясь говорить медленно и отчетливо, Малко объяснил:
— Я ищу белую женщину, которая была вон в той машине. Мне нужно узнать, куда она пошла...
В ответ молчание. Затем двое из них о чем-то заспорили на совершенно не понятном для Малко языке. В результате стриженый опять спросил:
— Зачем, мистер?
— Надо, — подтвердил Малко.
Тот протянул руку.
— После.
Опять совещание. Наконец один из юношей исчез в темноте, оставив Малко с остальными. Атмосфера несколько разрядилась. Метрах в тридцати от них вывеска лавочки светилась, как маяк. Сантиметр за сантиметром, Малко начал двигаться по направлению к свету, увлекая за собой всю группу.
Враждебность не покидала их лица, но припятствовать они не стали. Мало-помалу они вышли в освещенную зону. Что было нужно Гудрун Тиндорф в этом малопривлекательном квартале, где белые отнюдь не были почетными гостями?
Показался парень, отправившийся на поиски Гудрун. С невозмутимым видом протянул руку.
— Давай деньги!
— Ты ее нашел?
— Да. Переулок. Третий дом налево.
Порывшись в кармане, Малко вытащил деньги. Юноша жадно схватил бумажку, засунул ее в карман брюк, и тут же вся группа исчезла в темноте. Малко бросился к еще открытой лавочке. На прилавке стоял телефон. Войдя, он снял трубку и под изумленными и осуждающими взглядами немногочисленных покупателей набрал домашний телефон Ферди. Занято! Оставив Ферди, он набрал номер Йоханны.
Один звонок, два, три, четыре... Наконец голос молодой южноафриканки. Не дав ей сказать и слова, Малко быстро проговорил:
— Я нашел се. Я в Претории, около Потгитер-стрит.
Объяснив, где он находится, Малко повесил трубку. Затем направился в тот переулок, что указал ему чернокожий юноша. До чего же поганое местечко! Деревянные хижины и сараи. И ни души вокруг! В третьем доме желтым светом светилось окно; остальные строения были погружены в темноту. Он заколебался, не зная, что предпринять, и в этот момент где-то рядом открылась дверь, и он увидел, как из темноты возникли два силуэта. Потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы осознать, что они идут прямо на него и что у него есть единственный путь к отступлению: тот самый мрачный переулок, где якобы находится Гудрун Тиндорф.
Мермейд был здоровенным свирепым кафром,[3] обладавшим геркулесовской силой. Своим прозвищем он был обязан марке сгущенного молока, широко распространенной в Южной Африке. Ребенком он вылизывал все использованные банки, что попадались ему на глаза, и хозяева его родителей, фермеры из Наталя, так и прозвали его. С тех пор иначе никто не звал его.
