Жан Брюс - ОСС 117. Совершенно секретно
– Не понимаю, к чему вы клоните...
Юбер догадался, что она сделала над собой большое усилие, чтобы уточнить:
– Я сожалею, что только что... Скажем, что теперь я изменила мнение...
Он понял, что завел игру слишком далеко:
– Мнение о чем?
Лин процедила сквозь зубы ругательство и вскочила.
– Счастливо оставаться.
Юбер хотел ее удержать, но она уже спускалась по лестнице. Она была не из тех женщин, которые возвращаются после оскорбления. "Я вел себя, как последний дурак!" – подумал он, отлично зная, что, занявшись любовью, успокоил бы свои нервы.
Несомненно, ей это тоже было нужно.
6
Лин Маннова застегнула платье и в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Ее смуглое лицо было взволнованным, а великолепные голубые глаза обведены черными кругами. "Дурак", – прошептала она, подумав о Юбере, и все ее тело сотрясла дрожь.
Она подошла к окну комнаты и выглянула во двор фермы, с трех сторон окруженной постройками. Вдруг она замерла и инстинктивно отступила, чтобы не быть замеченной.
В центре двора стоял, глядя по сторонам, человек в оливково-зеленой форме с красными петлицами и нашивками внизу рукава.
Комиссар МВД.
Николай, хозяин фермы, вышел из свинарника и пошел навстречу гостю. Маленький и коренастый Николай шагал не быстрее, чем обычно. У него была чистая совесть, и он никого и ничего не боялся.
Незваный гость заговорил с Николаем. Их объяснения продолжались долго. Николай только кивал головой и время от времени почесывал макушку, поднимая меховую шапку. Потом фермер пожал плечами и жестом пригласил комиссара войти в дом.
Лин быстро отошла от окна. Ее сердце бешено колотилось. Ей было страшно. Вне всяких сомнений, найден труп убитого американцем человека и начато следствие. С мостика можно было прийти только к ферме Николая...
– Товарищ Маннова?
Ее звал Николай. Она открыла дверь комнаты и крикнула в сторону лестницы, находившейся напротив:
– Что?
– Вы не могли бы спуститься? Комиссар Адатиума хочет поговорить с вами тоже.
– Хорошо. Сейчас спущусь.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней, глубоко дыша. Она мало спала, и финальная сцена с ее американским протеже оставила у нее неприятное чувство. Ей было совершенно необходимо успокоиться, прежде чем встретиться с человеком из МВД.
Закрыв глаза, она методично дышала и смогла себя убедить, что все идет не так уж плохо и даже в самом худшем случае подозрений против нее возникнуть не могло.
Она заставила себя улыбнуться, убрала с виска прядь волос и вышла из комнаты. Она неторопливо спустилась по лестнице, снова полностью владея собой, и улыбнулась Николаю.
Комиссар подошел к ней и представился:
– Михаил Григорьев, начальник управления МВД Адатиума. А вы...
– Лин Маннова, журналист.
У него было суровое и холодное лицо. Очки в металлической оправе придавали ему хитрый и неприятный вид. Не теряя времени, он приступил к делу:
– Сегодня рано утром рыбаки, ловившие форель, нашли в реке застрявший между скалами труп сотрудника управления МВД Адатиума. Этот человек сошел вчера поздно вечером с автобуса, приехавшего из Ногликов.
– Я тоже ехала в том автобусе, – спокойно перебила Лин. – Может быть, я его заметила?
Григорьев бросил на нее пронзительный взгляд, два или три раза кашлянул и продолжил:
– Возможно. Сойдя с автобуса, этот человек должен был пойти к себе домой, у него здесь жена и дети. Однако он пошел к реке, и мы стараемся узнать, почему.
Лин Маннова бессильно развела руками.
– Боюсь, я ничем не могу быть вам полезна, комиссар. За время поездки я ни с кем не разговаривала и не заметила, чтобы за мной кто-то шел от автобусной остановки сюда...
Она сделал вид, что ей в голову пришла ужасная догадка:
– Он был... Я хочу сказать: его?..
Комиссар остался холодным, как лед.
– Мы пока не знаем. Очевидно, он упал с мостика, но нам неизвестно... пока неизвестно, сам он упал или его столкнули.
Он повернулся к фермеру и спросил:
– Гражданка Маннова ваша родственница?
Лин ответила сама:
– Нет, друг. Мы знакомы уже десять лет, комиссар.
Она не сочла нужным уточнять, что во время войны оказывала Николаю определенные услуги, а тот взамен снабжал ее продуктами. Это никого не касалось. Комиссар обернулся к ней.
– Вы долго пробудете здесь?
– Нет. А что? Я могу вам еще понадобиться?
– Вполне возможно.
Она улыбнулась.
– В таком случае, если меня здесь не будет, вы сможете найти меня через газету "Народ Сахалина".
– Спасибо.
– Не за что, комиссар.
Она повернулась к нему спиной и вышла. Захлопнув за собой дверь, она осталась за ней и стала прислушиваться.
– Что вы теперь будете делать, комиссар? – спросил Николай.
Михаил Григорьев уклончиво ответил:
– Не знаю. У этого человека, несомненно, была веская причина прийти сюда среди ночи. Поскольку он провел два дня в Ногликах, я позвоню туда моему коллеге. Посмотрим...
Помолчав, он добавил:
– Знаете, я подумал, что он мог провожать сюда эту женщину и случайно упасть с мостика, возвращаясь в город...
Лин Маннова прислонилась к двери плечом. В ее голове крутилась одна мысль: "Он позвонит Владимиру... Он позвонит Владимиру... Он позвонит Владимиру..."
* * *Лежа на животе на большой куче угля, положив голову на руки, Юбер смотрел на проплывавшие по обеим сторонам дома Александровска. Низкие, тусклые, безликие дома, над которыми возвышались более высокие и более современные здания: школы, склады, больница, казарма, несколько заводов...
Судя по положению солнца над горизонтом, было где-то около пяти часов дня. Скоро будет двенадцать часов, как Юбер увидел этот поезд, приближавшийся к мосту, указанному Манновой, и забрался в полувагон. Двенадцать часов, чтобы проехать двадцать четыре километра черепашьим шагом с частыми остановками. Десяток других "пассажиров", таких же, как он, лежали в разных вагонах. Весь день он притворялся спящим, чтобы уменьшить риск, что с ним попытаются завязать разговор. Даже, когда, проголодавшись, он был вынужден поесть, то старался это делать как можно незаметнее...
Поезд с адским грохотом проехал по стрелке. Юбер сжался, когда на ней закачался его вагон. Миновала стена длинного склада, и он увидел море. "Татарский пролив", – прошептал он, поднявшись на локтях, и его черное от угля лицо осветилось от удовлетворения: ему удалось пересечь весь Сахалин! Высадившись на восточном побережье, он достиг западного. Если бы не было тумана он бы, наверняка, увидел вдали сибирский берег...
Поезд с углем прогрохотал через весь порт мимо причалов, у которых стояли суда разного водоизмещения. Затем состав остановился с жутким лязгом.
Юбер, не торопясь, поднялся и бросил свою котомку на землю, гибко спрыгнул на насыпь, поднял торбу и только тут заметил идущего к нему милиционера в синей фуражке. Он остановился и стал ждать, пока он подойдет, улыбаясь, несмотря на комок, вставший у него в горле:
– Добрый день.
– Добрый день. Как тебя зовут?
– Юрий Ворошин.
– Ты откуда?
– Из Гродекова.
– Документы.
Юбер достал маленькую потертую и грязную сумочку, в которой лежали документы, переданные Лин Манновой. Милиционер просмотрел все с фантастической медлительностью. Юберу пришлось убрать руки за спину, чтобы не было заметно, что они дрожат.
– Ладно, – сказал, наконец, человек в синей фуражке. – Можешь идти...
Юбер взял свои бумаги и поблагодарил кивком головы, не в силах произнести ни слова. Почему он стал таким впечатлительным? Может быть, от усталости...
Он взвалил котомку на плечо и ушел. Чуть дальше милиция проверяла документы у других пассажиров. Рутина. Юбер пересек улицу, выходившую на набережную, и пошел по противоположному тротуару.
Он остановил старушку, чтобы спросить у нее, где находится улица Кирова. Она ему объяснила, что это совсем рядом, за большим бетонным зданием "дворца культуры".
Очевидно, когда-то давно гостиница "Тарракаи" была совсем неплохой. Перед дверью красовались неожиданные дорические колонны, а каменные плиты в холле выглядели еще очень ничего.
Бюро администратора было жалким, как и сам администратор, буркнувший Юберу, попросившему у него номер:
– Осталась одна кровать в общей комнате. Десять рублей.
Юбер поморщился, но отказаться не мог. Лин Маннова должна была встретиться с ним именно здесь, и пойти в другую гостиницу было невозможно.
– Согласен, – сказал он.
Он дал деньги, человек попросил у него документы и записал в регистр: Юрий Ворошин и номер паспорта. Служащая ярко выраженного маньчжурского типа пригласила Юбера следовать за ней. Они поднялись на второй этаж и прошли по темному коридору. Девушка открыла дверь и сказала:
– Сюда. Третья кровать слева. Остальные все заняты. Если будете выходить, вещи оставьте в шкафчике рядом с вашей кроватью.
