Эьчин Гасанов - Убийство журналиста
Он пересекся с ментом Али, лениво улыбнувшимся ему. Али знал, что
Толик был информатором ФСБ. Но кто в Баку не работал по крайней мере хотя бы на одну разведслужбу? Недавно был арестован лезгин, признавшийся, что работает одновременно на пять разных разведок. Это не считая тех, о которых он умолчал…
Мендл Певзнер с отвращением вдохнул влажный воздух и сказал вполголоса:
– Еще одна гнусная развивающаяся страна.
Берл Лазар в ответ хмыкнул. Он оглядел голубыми холодными глазами зал ожидания, заполненный азербайджанцами с темными и блестящими от жира лицами, женщинами в черных одеждах, детьми с бритыми головами.
Концентрат Среднего Востока.
– Это не развивающаяся страна, Мендл, – возразил он, – а страна плодящихся мудаков.
– Да, наверное, так, – вздохнул Мендл.
Он протянул свой служебный паспорт азербайджанскому таможеннику, который не глядя проштамповал его. У азербайджанцев хотя и есть недостатки, но они не страдают недоверчивостью, а их подражание
Европе даже трогательно.
Телохранители ЦРУ медленно продвигались в очереди. Глядя на их крупные фигуры, черные плащи и шляпы на голове, сразу можно было сказать, где и кому они служат. ЦРУ использовало их, бывших морских пехотинцев, для особо серьезных операций, требующих применения грубой силы. А у них сила была. Высокие, худощавые, оба с короткой стрижкой, они вызывали уважение каждого, кто обращал внимание на их огромные кулаки, какими, казалось, можно убить быка.
Для того чтобы добиваться в жизни успехов, они оба пользовались одним рецептом: стрелять метко и быстрее других… С турком Меликом
Кентом они уже работали раньше.
Берл Лазар разглядывал сногсшибательную русскую, ярко раскрашенную, одетую в супермини-платье из кружев.
– Здесь не так уж скучно, – усмехнулся он. – Наверное, Мелик времени зря не теряет.
Они оба испытывали к Мелику смешанное чувство восхищения и осуждения, считая, что тот часто нарушает священную заповедь: делу время, а потехе час.
Выйдя из зала на улицу, Берл Лазар поежился от холода.
– Мы здесь замерзнем, как в Сараево, – простонал он. – Я рассчитывал на солнце и кокосовые пальмы.
– Зато здесь много обезьян, – сказал Мендл, покосившись на носильщика в лохмотьях. – Нельзя всего требовать сразу.
Оба они были родом со Среднего Запада, и уже Нью-Йорк казался им иностранным городом. Поэтому их замечания об азербайджанцах были совсем не расистскими, а попросту дилетантскими. Они делили мир на страны, где можно выпить воду из-под крана и не упасть замертво, и страны, где упадешь почти наверняка. Азербайджан попадал для них в категорию последних.
Шофером такси оказался веселый, жизнерадостный азербайджанец. И
Мендл и Берл достаточно четко говорили на русском. На протяжении всего пути он оборачивался к ним с гнусными подмигиваниями.
– Если джентльмены хотят познакомиться с девочками, я могу устроить… Можно отправиться прямо сейчас, а в отель потом…
– Мы едем в "Идр Глазу", – оборвал его Мендл. – И кроме того, не страдаем от воздержания.
Берл Лазар промолчал. Он позволял себе вольности гораздо чаще, чем Мендл Певзнер, рассматривающий ЦРУ как школу чести, а себя и своего друга – как священников в штатском…
Мелик ужинал в ресторане "Идр – глаза" с Мендлом Певзнером и
Берлом Лазарем. "Гориллы" уже начинали ощущать семь часов разницы во времени с Нью-Йорком и клевали носом.
– Идите спать, – сжалился над ними Мелик. – Завтра начнете охранять Мамеда Садуллаева.
Он тоже чувствовал себя усталым. Вчерашний день был длинным и тяжелым. Вечером позвонила Уля, ничуть не обескураженная их злоключением, но он мужественно отказался от встречи с ней. Приезд двух "горилл" обрадовал его. Теперь он был почти уверен в том, что азербайджанец не станет жертвой таинственного убийцы из ФСБ.
Новая комната Мелика была еще просторнее и выходила на море.
Не успел он войти, как зазвонил его мобильник. Это был Мамед
Садуллаев.
Азербайджанца очень обрадовало прибытие двух телохранителей.
– Завтра Рима устраивает прием, – напомнил он. – Вы тоже приглашены.
Мелик поблагодарил. Прежде чем попрощаться, азербайджанец сказал:
– Сегодня мне звонили иранцы. Они обеспокоены моим молчанием. Я им сказал, что жду окончательного ответа из Вашингтона. Они торопят меня.
Мелик это знал. Но что он мог ответить? Пока он ни на шаг не продвинулся в своем расследовании. Наоборот, сейчас охотились за ним самим. Уже пытались убить и наверняка повторят попытку.
Прежде чем улечься, он заглянул во все шкафы комнаты. После этого закрыл дверь на цепочку и плотно повернул ручку балконной двери. На балкон легко было проникнуть из соседнего номера.
Несколько секунд он смотрел на то, что осталось от фотографии его замка: именно из-за него он шел на безрассудные авантюры. Больше всего в этот раз его раздражало то, что он все еще не мог выйти ни на один след, не считая загадочной Риммы Садуллаевой.
Глава 7
– Потанцуем, Рима?
Молодой длинноволосый азербайджанец с талией, перетянутой металлическим поясом, взял Риму за руку и увлек в центр салона. Она улыбалась, немного опьяневшая, самоуверенная, красивая в своем длинном серебристом платье с большим боковым вырезом, как у профессиональных танцовщиц, обнажающим ногу до бедра. Утонувший на канапе в подушках Мамед пожирал ее глазами.
А она, бесстыдно покачивая бедрами, прошла мимо него, а затем мимо Мелика, бросив на него, через плечо длинноволосого, не то призывный, не то оценивающий взгляд.
Ага, значит, не забыла, что Мамед представил их недавно друг другу.
И в салоне, не отрываясь, все смотрели только на нее, особенно мужчины: она была обворожительна.
На приеме, который устроила жена Мамеда, собралось около полусотни гостей, если не больше. Некоторые из них исчезали, на смену им появлялись другие, все более и более молодые. Любители плотно и вкусно поесть собирались в соседней комнате-столовой, где были накрыты столики с горячими блюдами и закусками. Между столиками бесшумно сновали лакеи в вышитых национальных платьях, разнося напитки. Чего тут только не было: вина различных марок, шампанское, виски, ликеры, джин…
Да, Мамеду и Риме не запретишь жить красиво!
Мелик с отсутствующим видом, сквозь полуопущенные ресницы, осматривался вокруг. Как много красивых, с вызывающей внешностью женщин, изнеженных, томных мужчин! Ни одного знакомого, за исключением Гараша с Милой, что удобно устроились рядом с ним. На
Миле золотистые шорты, настолько облегающие, что, казалось, готовы треснуть при малейшем ее движении. Как оказалась тут эта пара? Кто их пригласил?
Улыбнувшись Миле, он переместил взгляд и увидел молодую женщину, единственную в салоне, которая была лишена светского шарма. Было видно, что она явно скучает, выпрямившись на пуфе, несколько в стороне от всех. Длинное строгое платье из красного муслина. В зубах дорогая сигарета.
Заинтригованный, Мелик показал на нее Гарашу.
– Кто это?
– Лейли Ахад. Тронутая.
– Как так тронутая? На чем?
– На политике. Она, видите ли, представляет левые силы.
Фанатичка. Она чепенка.
– Но зачем она сюда пришла?
– Чтобы вербовать сторонников, обращать нас в свою веру. Но в общем-то она здесь своя, так как происходит из знатной консервативной семьи. Ее называют "шахиня".
Мелик решил поговорить с ней, так как она, судя по всему, знает
"весь Баку" и может оказаться полезной.
"Шахиня" охотно вступила в разговор. В течение десяти минут он слушал страшные истории об иностранных агрессорах и шпионах. С горящими глазами она заключила:
– Мы победим, потому что правда на нашей стороне! Я презираю азербайджанцев за их пассивность.
– Убежден в этом, – как можно искренне произнес Мелик и добавил:
– Мне бы было приятно увидеться с вами еще.
Она напряженно улыбнулась.
– Это непросто.
– Почему?
– На ближайшие две недели все мое время расписано. И я не хотела бы появляться в городе с иностранцем. У себя дома тоже не могу вас принять: если соседи увидят, что в доме после захода солнца появился посторонний мужчина, они все попросят увольнения, после чего пойдут извиняться на могилу моего отца. У меня очень патриархальная семья.
Мою сестру видели несколько раз в обществе одного христианина. С тех пор я получила множество писем, в которых мне советуют убить ее, чтобы покончить со скандалом.
Мелик лукаво улыбнулся.
– Вы еще не последовали этим советам?
Она пожала плечами.
– Она не выйдет за него замуж. Вы знаете, простые люди, в пустыне, еще до сих пор занимаются любовью, прокладывая газету между своими телами, чтобы избежать нечистого контакта, для которого Аллах отвел другие грязные места…
Золотые глаза Мелика смотрели на нее иронично.
– Вы тоже используете газету?
