Николай Карпов - Золотая патуинка
Встретясь с Диной в приморском городе, куда он приехал по своим таинственным делам, Рейнталь увлекся еще очень моложавой красавицей и решил строить эту новую жизнь вдвоем с нею. Здесь он готовил свой заключительный удар.
Передряги последних дней, напряженность ожидания совершенно измотали его нервы. Он проводил бессонные ночи за книгой, забываясь под утро тяжелым сном. Вставал поздно, с головной болью, злой, раздражительный.
Но сегодня, рано утром, его разбудил министерский чиновник. Он прибежал возбужденный, трусливо дрожавший, точно за ним гнались по пятам стражи правосудия.
— Вот, готово… — шептал он в страхе, как бы кто его не подслушал, — Ради всего святого, уезжайте скорее, сегодня же!
Чиновник сунул Рейнталю копию документа, снятую им в ночное дежурство, получил условленную сумму и торопливо ушел, озираясь по сторонам.
Но посещение его не укрылось от бдительного ока Игрека.
Рейнталь достиг наконец своей цели, осталось только передать по назначению документы и кругленький капитал у него в кармане. В отличном настроении, давно не испытанного жизнерадостного подъема, он распорол подкладку жилета, вынул мешочек с бумагами, пересмотрел их в последний раз, сложил вместе с только что полученным драгоценным документом и снова зашил мешочек в подкладку жилета. Приготовил чемодан с необходимыми вещами и заказал по телефону каюту на отходящий в шесть часов пароход, на Гамбург.
В половине десятого, до обыкновению, явилась жена портье прибрать квартиру и напоить чаем жильца, хорошо платившего за ее услуги.
— Милейшая, сегодня я уезжаю, — сказал ей Рейн-таль и, видя неподдельное огорчение услужливой женщины, добавил:
— Всего на несколько дней. Квартиру оставляю за собой. Вот, за месяц вперед, а это лично вам, — пояснил он, давая деньги. — При этом прошу об одном: если в мое отсутствие кто-нибудь спросит меня, скажите, что я здесь и никуда не уезжал. Поняли?
Добродушная женщина рассыпалась в благодарностях, уверяя, что все будет исполнено, как желает господин.
Нетерпение овладело Рейнталем. Хотелось сократить часы ожидания. Скорей бы сесть в свою каюту, тронуться в путь, приближаясь к тому мгновению, когда солидная пачка крепкой валюты, ради которой он так упорно работал эти годы, будет принадлежать ему.
В первом часу Рейнталь вышел из дома. Позавтракал в дешевеньком ресторане, рассчитано выбрав такой, где никто его не знает. Долго сидел за кофе, стараясь убить время, перечитал газеты. Из уличной будки-автомата позвонил Дине в контору, предупредив, что будет у нее около пяти часов. Бесцельно пофланировал по большому бульвару, предаваясь благодушным размышлениям о суете мирской. Вспомнил о Путине и сейчас ссора их приняла в его глазах совсем иную окраску. Пожалуй, Дина права, ничего рокового, неизбежного в этой ссоре нет. И грядущая дуэль — вздор, глупость, легко устранимая, без взаимных унижений. Дина все это наладит, сумеет найти точку примирения. Безумно рисковать жизнью, когда впереди ему все так улыбается!
Рейнталь купил конфект, в цветочном магазине выбрал несколько роз и направился к Дине. Она давно не видела своего жениха в таком радостно возбужденном состоянии.
— Вы собрались уезжать, Виктор? — спросила Дина, заметив чемодан и мягкую дорожную кэпку.
— Ha несколько дней. Не успеют завянуть эти розы, как я снова буду у ваших ног.
— Дела ваши здесь закончены?
— Да. Сегодня я получил, наконец, самое главное. Все, что мне было нужно, я имею и еду сдать по назначению. Вернусь, если не богатым, то во всяком случае с весьма приличным капиталом. Мы обвенчаемся и уедем отсюда далеко, далеко.
— Именно?
— Куда хотите. В Австралию, сказочную Индию или… великолепная идея!.. В Сиам! Король Чакрабон мой однокашник. Он воспитывался у нас, в России. Я с ним одного выпуска из Пажеского корпуса. Как это раньше не приходило мне в голову?!
— Вы, кажется, бредите, Виктор!.. Ха!.. ха! — рассмеялась Дина.
— Мы отлично там устроимся. В Корпусе с Чакра-боном я был довольно близок. Конечно, он меня помнит и не откажет в приеме. Предварительно можно с ним списаться.
— Сиам, так Сиам! Буду на слонах кататься!
— Я предлагаю эту комбинацию совершенно серьезно и уверен, что мы займем там не последнее положение.
— Нисколько не сомневаюсь в этих возможностях! Его Величество, король Чакрабон предоставит вам пост военного министра, по меньшей мере — инспектора кавалерии!
— А вас, Дина, включит в списки придворных дам.
— Очаровательные перспективы! Правда, Виктор, над этим стоить подумать!
— Вы согласны?
— Отчего же нет! Вы рисуете заманчивые картины!
— Новые люди, совершенно иной быт. Попав туда, мы переродимся, заживем новой жизнью среди восхитительной природы. Славное гнездышко устроим себе, Дина!.. Вы часто упрекали меня в скрытности, считали холодным, черствым эгоистом. Вы не знаете меня. Таким я вам казался до сегодня, пока был занят своим делом. Теперь все кончено. Пройдет десяток дней и я вернусь к вам неузнаваем. Открою вам свою душу… Всю свою жизнь посвящу вам одной… Ведь я же люблю вас, Дина… Люблю горячо, беспредельно!
Рейнталь преобразился. В первый раз за все их знакомство, Дина чувствовала искренность его слов. Нежный тон был так непривычен и пылкость его выражений даже смутила ее. И внезапно явилось желание использовать это настроение жениха.
— Виктор, исполните мою просьбу!
— Если она вообще исполнима.
— Помиритесь с Путиным…
— Будьте откровенны, Дина, что вас тревожит в этой дуэли? Грозящая мне опасность? Или вы боитесь, что я подстрелю Путина?
— Мы столько видели крови, милый Виктор, что даже о простой царапине больно думать! — уклончиво ответила Дина.
Хотя час назад Рейнталь сам остановился на мысли о примирении с Путиным, но теперь этот вопрос, затронутый Диной, был ему неприятен.
— Сейчас я ничего не обещаю. Возвращусь, тогда поговорим. Однако, пора ехать на пристань. Я пароходом на Гамбург. Не провожайте, мой отъезд надо совершить возможно незаметнее. До свидания, Дина! — Рейнталь поцеловал обе ее руки, пристально посмотрел на нее, точно стараясь надолго запечатлеть ее образ и быстро вышел.
Дина постояла у окна, пока он садился в такси на противоположном углу. Поставила розы в вазочку с водой. Хотела разобраться в ощущениях — будет ли она скучать эти дни, без жениха? Съела конфетку и расхохоталась:
— Статс-дама Сиамского Двора!.. Господи, какая чепуха!..
13
С момента получения Рейнталем последнего документа, Игрек и Зет не выпускали его из виду ни на секунду. Игрек засел дежурить на Центральном вокзале, Зет на пароходной пристани, а Ирэн следовала за Рейнталем, как тень. Купэ на все отходящие поезда и каюты пароходов были заранее заказаны. Как только выяснится, какой путь избрал Рейнталь, Ирэн тотчас должна была лететь в противоположный пункт за Игреком или Зетом и привезти того или другого куда следует — на вокзал или в гавань.
Когда Рейнталь, выйдя от Дины с чемоданом в руках, садился в такси, Ирэн, за пять-шесть домов от угла, поджидала в авто с опущенными занавесками. Она тронулась следом за ним и, убедясь, что Рейнталь едет по направлению к пристани, приказала шофферу повернуть к Центральному вокзалу.
Ирэн получила за свою работу порядочный куш и ее участие в этом деле сегодня кончалось. Игрек и Зет сюда больше не вернутся. Обработав в пути Рейнта-ля, они опять обоснуются в Будапеште, в ожидании новых «дел». Ирэн, если желает, может приехать к ним на прежних основаниях их сотрудницы. Ей надоела такая жизнь — хотелось пристроиться покойно, в роли экономки у одинокого состоятельного иностранца. Найти его нелегко и ей, волей-неволей придется, вероятно, ехать в Будапешт.
За пять минут до свистка примчался на пристань Игрек. Простясь с Ирэн в автомобиле, он спустился на пароход и отыскал приготовленную каюту. В соседней его ожидал Зет. Они поместились отдельно, во избежание возможных подозрений. Искусный грим изменил их физиономии. Гладко выбритый, в рыжем парике, круглых роговых очках, с трубкой в зубах, Игрек походил на поджарого педантичного англичанина. Зет в солидном пальто, широкополой шляпе, с клочковатой бородой и щетинистыми усами мог сойти за упитанного бюргера, владельца пивной или промыш-ленника-свиновода. Они расположились в своих каютах как посторонние друг другу, незнакомые путешественники, обменивались лишь знаками при встречах. По другую сторону коридора, наискосок, была каюта Рейнталя. Он ехал в безмятежном спокойствии, уверенный, что преследователи, после первой неудачи с выемкой документов, теперь вообще отказались от этой мысли. За то говорили все обстоятельства последнего времени. Его больше не тревожили покушениями, ничего подозрительного около себя не замечал. Если свой отъезд он и обставил известными предосторожностями, то, как только пароход отвалил от пристани, Рейнталь счел себя свободным от всяких опасений. С аппетитом пообедал в столовой — в дороге всегда все кажется особенно вкусным. Громадный океанский пароход щеголял изысканностью кухни, образцовой чистотой и комфортом, граничащим с роскошью. Было истинным наслаждением совершить небольшой рейс в таких условиях. К тому же благоприятствовала и погода. Море едва колыхалось, не причиняя качки. Ныряя в молочно-опаловых облаках, луна серебрила пенистые валы от носа по бортам и длинный бурлящий след из-под кормы парохода. Было сравнительно тепло и Рейнталь, накинув пальто, прилег в лонгшез на палубе.
