Владимир Черносвитов - Сейф командира «Флинка»
— Ну, чего потолок подпираешь? Садись. Ты что, в самоволке? — грубовато спросила она.
— Нет, у меня отпуск. Просто ночевать оказалось негде, понимаете... — брякнул Сергей и смутился.
Она опять усмехнулась:
— Понимаю, понимаю. Так что, служивый, поужинаем? Или так перебьемся?
Непонятная, не то злая, не то дружеская ирония прозвучала в этом «служивый». Сергей промолчал, неопределенно пожав плечами.
— Надо бы, — решила она. — Только у меня нет ничего такого...
— У меня тем более.
— Да ну? — насмешливо удивилась она. — И денег, конечно, тоже.
— Деньги-то как раз есть, да где сейчас...
— Где есть: тетя Даша не зря магазин сторожит! Давай... — Взяла деньги, сумочку, кошкой выскользнула на лестницу.
Сергей нахмурился. Странная какая-то особа, двуликая. То затаенно-грустная, но естественная и располагающая к себе. То вдруг нарочито циничная, вульгарная и тем неприятная. Кто же, какая она на самом деле?
Сергей оглядел комнату, но ничего четко характеризующего хозяйку не увидел. Явно только, что живет она небогато и одна: ничего мужского, детского, семейного в комнате нет.
Над колченогим письменным столиком нависала книжная полка. В детстве Сергей читать не любил, к книгам пристрастился уже в юношестве, а на службе и вовсе заболел. И тут, конечно, подошел, полюбопытствовал. Медицинские учебники, разрозненные томики Блока, Есенина, Цветаевой, кое-какая беллетристика... Перебирая книжки, наткнулся на застекленный фотопортрет молодого офицера-моряка. Хорош! Интересно, кто это? Отец? Муж? Брат?.. Ответа портрет не давал: ни надписи, ни даты на нем не было.
Так же тихо вернулась хозяйка с покупками.
— Открывай, — распорядилась, выложив на стол консервы.
Сергей положил на стол портрет, подошел к хозяйственному — вспорол резаком жесть банок.
Сели. Девушка, видимо, не ужинала — без промедлений положила гостю и себе щедро на тарелки, налила по трети стакана водки.
С водкой у Сергея были старые счеты. Как-то уже перед окончанием школы он однажды хлопнул стакан «Столичной». А потом... Это был такой срам, такое публичное позорище, что Сергей с месяц, наверное, стыдился выйти из дому и в глаза маме посмотреть! С тех пор зарекся! И сейчас отказался. А девушка уже выпила и посмотрела на моряка удивленно и насмешливо:
— Это почему же? Больной, что ли?
— Еще чего! Просто... Просто не пью. Вообще.
Замечательные глаза ее сузились и стали колючими.
— Ну как же! Конечно. Устав-батюшка не велит, и матушка-замполит не разрешает?!
— Это само собой, но... Я же водолаз — нам нельзя, — придумал он самое простое объяснение.
— А-а... Ну, извини, не знала. А вино можно?
Видя, что его нет, Сергей кивнул. И просчитался: девушка достала из шкафчика почти пустую бутылку, вылила остаток ему. На глоток набралось. Деваться было некуда.
— Давай хоть познакомимся: Сергей...
Девушка не назвалась, а молча пристально посмотрела на моряка. «Глаза, как у хозяйки Медной горы!» — любуясь, подумал Сергей и спросил:
— А тебя как?
Девушка отвела взгляд, невесело ответила:
— Не все ли равно? Ну — Лида... Со знакомством!
Криво усмехнулась и выпила. Поморщилась, стала закусывать. Сергею не елось, хотя он тоже не ужинал. Шевельнув ногой, он задел гитару, стоявшую почему-то на полу возле стола. Подхватил, протянул Лиде:
— Может, споешь?
Лида иронически посмотрела на него, приняла гитару, еле касаясь струн, взяла аккорд. Шепотом запела:
Ты едешь пьяная и очень бледнаяПо темным улицам совсем одна.Тебе мерещется дощечка меднаяИ шторы синие его окна...
Сергей изумился. Недавно дядя Шура познакомил его со своим приятелем — немолодым худруком флотского театра, страстным меломаном, обладателем уникальной коллекции старых, точнее, уже старинных грампластинок с записями еще Вяльцевой, Юрия Морфесси, Вари Паниной, молодого Шаляпина... Только у него Сергей смог услышать и вообще узнать о существовании этого романса. Откуда же он известен Лиде?..
Лида отложила гитару, не то вздохнула, не то сдержанно зевнула:
— Все. Вы просите песен — их нет у меня. Были, да все вышли. Давай-ка спать... — Встала, подошла к кровати и заметила возле нее на столике портрет офицера. Оглянулась на Сергея.
— Кто это? — простодушно спросил он.
Взяв портрет, Лида посмотрела на него и бросила обратно:
— Так, случайный знакомый. Вроде тебя. Только другой совсем. — Откровенно зевнула и, ничуть не стесняясь, потянула с себя платье.
У моряка дыхание перехватило. Сконфузившись, он опустил взгляд, а Лида как ни в чем не бывало откинула одеяло, взяла полотенце и вышла из комнаты, бросив на ходу:
— Ложись...
Сергей опешил: «Как ложись, куда — ложись? — Усовестил себя: — Хорош! Не успел познакомиться и сразу, как кобелишка уличный!.. И это вся любовь?»
Он лег на продавленную тахту, укрылся каким-то пледом. Нарочито зажмурился, притворился задремавшим. Услышал, как вернулась Лида, подошла к кровати. Замерла. Помедлила — и тихо легла в постель.
Как уснул, Сергей не помнил. Проснулся, почувствовав взгляд. За окном брезжил рассвет. На краю тахты сидела Лида в ситцевом халатике и смотрела на Сергея с какой-то неизъяснимой грустью, почти болью. Сергей встревожился:
— Что с тобой? Заболела? Или беда какая?
Она слабо улыбнулась, покачала головой:
— Нет. Просто встала посмотреть, не озяб ли ты?
— Ну что ты. Теплынь!
С той же улыбкой Лида мягко положила руку на его широкую сильную грудь. От прикосновения этого моряка зазнобило, но тут же он почувствовал: ласка эта — дружеская, почти материнская. Вздохнув, Лида тихо сказала:
— Сергей... Сережа... Хороший, видно, ты человек.
— Ну, так уж и хороший, — смутился он.
Оба помолчали, думая о чем-то своем.
Они были почти ровесниками. Однако — Сергей это интуитивно чувствовал — жизнь узнавали и понимали по-разному.
Лида тихо провела рукой по его груди, вздохнула, отошла и легла на свою кровать, отвернулась к стене.
Вторично проснулся Сергей точно в минуту подъема по корабельному распорядку. Лида еще спала или делала вид. Сергей мигом оделся и тихонько вышел, оставив записку:
«До св.! Приду в сл. воскр. или через нед. С.»
Крадучись спустился по лестнице, надел во дворе ботинки и быстро ушел, запомнив дом и улицу.
Всю дорогу что-то неотступно мешало ему думать об этом волнующем и чрезвычайном для него событии. Что именно, он сообразил только дома, у дяди: утром, когда он торопливо писал записку, фотографии офицера на столике уже не было.
ПОЛОСА ВОЛНЕНИЙ И НЕПРИЯТНОСТЕЙ
Проснулась Алиса уже радостно взволнованной. Так пробуждаются в праздник дети, жаждущие подарка. Она тщательно занялась туалетом. Умылась, старательно причесалась, наложила косметику. Надела узкий в талии, длиннополый халат, прошлась, посмотрела в зеркало. Нет, так не пойдет — слишком для начала. Надела шортики, легкую рубашку с полурукавчиками, стянула полы узлом на талии. Вот так хорошо: вполне современно и прилично. Довольная собой, отправилась в кухню и вскоре позвала:
— Алексей Алексеевич, прошу к завтраку!
С аппетитом завтракая, Оскар откровенно любовался Алисой. Приятно видеть рядом живую статуэтку и сознавать, что достаточно только протянуть руку... Но Оскар не спешил.
— У вас фотоаппарат есть, Алиса?
— Нет, не увлекаюсь. У папы где-то лежит «Практифлекс», могу найти.
— Давайте съездим на пляж, где побезлюднее, я поснимаю вас, посмотрим фотогеничность. А там и о кинопробе подумаем.
— Стоит ли? — усомнилась Алиса, скрывая восторг. — Может быть, просто так съездить, отдохнуть... — И заторопилась на лекции.
Оскар перебрался в кабинет развалился в кресле, закурил. Итак, в Сосногорске все обошлось благополучно. И здесь сложилось лучше не придумаешь. Знакомство с Алисой — просто дар! Дом великолепный, во всем подъезде всего шесть квартир — по две на этаже. Можно месяц ни с кем не встретиться! Однако все надо предусмотреть. До возвращения Пауля ничего серьезного предпринимать нельзя, но и время терять попусту досадно. Надо произвести хотя бы общую рекогносцировку местности близ санатория «Белый камень»...
В такой день и впрямь грешно не поехать на море!
Старый лесопарк, окружающий санаторий, был прекрасен. В прибрежной его части мраморно белело здание санатория, а по берегу простирался природный пляж. В отличие от сосногорского и других — чрезвычайно тихий и малолюдный.
— Какая прелесть! — восхитилась Алиса. — Представьте, Алекс, я тут никогда не бывала. А здесь, оказывается, чудесно!
— Конечно. Недаром здешние старожилы посоветовали мне.
Отдалясь от загорающих курортников, они расположились возле гранитного валуна с указателем «Граница пляжа». Здесь Оскар устроил привал. Выложил из сумки припасы, расстелил на песке «скатерть-самобранку». Алиса тем временем облачилась в пляжный мини-костюм.
