Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
18 часов 00 минут
Всех, кто пришёл на это совещание, первое без участия Гитлера, будоражил вопрос: как быть дальше?
Особо активными были Борман, Кребс, Бургдорф, Науман и Аксман.
– Господа! – первым стал выступать с речью Борман. – Прежде чем рейхсканцлер начнёт своё историческое выступление, хочу сказать вам, что я, как и Доктор философии, предлагаем план заключения мира с русскими. Несколько часов дадут нам возможность всё хорошенько осмыслить и принять ответственное решение. К сожалению, других вариантов в такой критической ситуации, что имеется у нас сейчас, не предвидится. Пожалуйста, рейхсканцлер, начинайте!
– Развитие войны, господа, когда враг на востоке и на западе, перейдя границы Фатерланда, глубоко вклинился в территорию Германии, когда русские уже есть не только в Берлине, но их позиции ясно просматриваются и из сада Имперской канцелярии, побудил меня изложить перед вами давно назревшие мысли относительно нашей дальнейшей военной политики, – заговорил Геббельс. – При этом, господа, я оставляю без рассмотрения дальнейшее течение военных операций, как бы оно не сложилось под влиянием благоприятных или неблагоприятных обстоятельств, так как судить об этом не входит в сферу моей деятельности. К тому же я не располагаю необходимыми данными, которые позволили бы мне прийти к правильным выводам. Поэтому я хочу ограничиться в этом вопросе лишь констатацией того факта, что события этой весны значительно поколебали наши надежды. На востоке наш фронт развалился и опасно приблизился к Имперской канцелярии. На западе мы не смогли отразить вторжение янки и томми, и ранее аннексированные нами западные территории безвозвратно утрачены. Я довольно точно знаю причины, которые привели к этим тяжёлым военным поражениям. Они зависят более от отдельных лиц, типа предавших фюрера Геринга или Гиммлера, чем от материальных условий. Я верю, когда на рассвете современной немецкой истории забрезжит победа, эти предатели будут наказаны. Наше самое существенное преимущество, господа, заключается в том, что на финале этой войны немцам предстоит крайне неоднородная коалиция противников. Западный и восточный вражеские лагери разделены между собою горами противоположных интересов, которые сегодня не проявляются лишь потому, что обе группировки движимы стремлением сначала уничтожить нас, а затем уже перейти к решению своих собственных конфликтов. Таким образом, господа, мы сейчас имеем точно такую же ситуацию, как в ноябре 1932 года. Вспомним! Наша партия была ослаблена и морально угнетена в результате тяжёлых поражений, а коалиция её противников справа и слева имела полную возможность уничтожить её, но не пыталась это сделать, так как в глазах наиболее влиятельной части наших врагов победа над нами повлекла бы за собой гораздо большее зло, чем победа национал-социалистов. В то непростое для нас время гениальное достижение дипломатии фюрера выразилось в том, что путём умного маневрирования он так искусно использовал противоречия внутри противостоявшей рейху коалиции, что 30 января 1933 года мы пришли, правда, к ограниченной победе, но она явилась предпосылкой для полного завоевания власти. И мы, история нас не забудет, попытались извлечь из грызни врагов между собой выгоды. Но мы, в отличие от мягкотелых оппонентов, не ждали, когда они пойдут на нас, а сами наступали на них. Сегодня, как мне кажется, мы слишком долго позволяем наступать на нас. Благодаря военным успехам западные державы стали чувствовать себя более уверенно по отношению к Сталину. Но со своей стороны он ищет возможность создать на юго-востоке свершившиеся с помощью его воинов факты. Сталин, можете мне поверить, точно знает, что при своём молниеносном продвижении на запад он именно в этом чувствительном пункте натолкнётся на англо-американские, и особенно английские, интересы, что может при известных обстоятельствах привести его к тяжёлому и непоправимому конфликту с западными государствами. Такое развитие событий является для нас весьма обнадёживающим, и на данный момент нашей задачей должно быть стремление использовать этот случай, пустив в ход всю нашу хитрость. Мы ведём – чего мы хотели избежать в самом начале при всех обстоятельствах, – войну на два фронта в её острой форме. Также и сегодня, учитывая численное соотношение сил, немцам не выиграть её в военном отношении. Если бы в 1932 году наши враги были едины, они могли бы подавить нас, точно так же и наши теперешние противники могли бы это сделать сейчас, при тех же предпосылках. Судьба распорядилась так, что для нас остаётся удобный выход из дилеммы этой войны. Я думаю, судьба ждёт также от нас, что мы вступим на этот путь. Попытка действовать одновременно в двух направлениях для нас малоперспективна. Мы не можем, господа, одновременно заключить мир с обеими сторонами и в то же время вести успешную войну на два фронта. Путём к миру станут переговоры. У вас может возникнуть вопрос: склонна ли вообще одна из сторон вступить с нами в переговоры? И если, да, то какая из них? Я возлагаю мало надежд на Запад, так как знаю, что история нелогична. Даже если бы, например, Черчилль втайне и желал такого решения, в чём я сомневаюсь, он не мог бы осуществить его на практике, так как он связан по рукам и ногам внутриполитически. Он должен опасаться, что Сталин при малейшей попытке в этом направлении опередит его. Конференция в Квебеке показала трагичность положения Англии. Даже если бы она осознавала, что нужно делать, она не смогла бы это решение осуществить. И победа означала бы поражение. Другое дело – Советский Союз. Внутриполитически Сталин никаким образом не связан. Он может принимать далеко идущие решения, не нуждаясь в предварительной подготовке общественного мнения своей страны. В отличие от Черчилля Сталин хладнокровный реалист. Факты показывают, что Советы планомерно преследуют свои державно-политические цели и умеют использовать благоприятный момент. Но Сталин не был бы человеком хладнокровного расчёта, если бы точно не знал, что рано или поздно он будет должен столкнуться с западными государствами. Нам нельзя допустить того, чтобы истечь кровью на Восточном фронте и позволить англо-американцам овладеть значительным количеством германского военного потенциала. Господа! Наступил момент, когда во вражеском лагере свою роль начинают опять играть обнажённые державно-политические интересы, а наши политические и военные
