Тени исчезают на рассвете - Квин Лев Израилевич
— Валентин, — сказал секретарь, протянул руку и тотчас же, смутившись, отдернул ее. — Ох, извините, грязный я!
— Ничего, ничего, — Алексей храбро пожал его выпачканную в масле руку. — Я сам на заводе работал. Правда, не на текстильном производстве, а на гидролизном, но это все равно… Вот какое дело: жалуются ваши девушки, что им не создают условий для учебы.
— А кто? Дуся Казицина?
— Это не важно. Дело не в фамилиях. Почему их не переводят в первую смену, если они учатся вечером?
Валентин посмотрел на мастера, словно прося его о помощи. Но тот сделал вид, что не понял.
— Так я пойду, товарищ Воронцов, — торопливо проговорил он. — Теперь вы с ним сами столкуетесь.
И пошел в конторку, оставив секретаря наедине с Алексеем.
— Так почему же их все-таки не переводят? — снова спросил Алексей, строго глядя на смущенного паренька.
— Трудности есть большие, — промямлил тот. — Многие учатся — кто в техникуме, кто в институте, кто в школе вечерней. А план выполнять надо.
— Интересно! Вы, как комсомольский секретарь, обязаны в первую очередь вступиться за права молодежи, а сами тоже так рассуждаете… Знаете, как трудно учиться и работать? И если еще не помогают — тогда совсем беда.
К ним подошла румяная крепкая девушка-ткачиха со строгими серыми глазами и решительно сжатым маленьким ртом. Она с самого начала прислушивалась к разговору.
— Из газеты будете, да? — громко спросила она. — Насчет учебы, да? Так вот, пишите. Надежду Иванову — это моя фамилия — не переводят в первую смену. Я уже два занятия пропустила. И ребят пишите: Ткачука Костю, Климова Сергея, Караваева Федю… Всех пишите.
— Слышите? — Алексей обернулся к секретарю.
Тот переступил с ноги на ногу и нервно повел плечами.
— Слышу. Верно она говорит. Но я что могу? Я не секретарь даже, а заместитель — секретарь уехал на курсы. Я больше по части самодеятельности. Наша танцевальная группа лучшая на комбинате — хоть кого спросите. А насчет учебы, ну…
Он замолчал.
— Вот что, — решительно заявил Алексей. — Надо навести в этом деле порядок. Пойдемте со мной к директору.
— К директору?
— Да-да, к директору. Там и поговорим.
— Может, без директора обойдемся?
— Да вы, я смотрю, боитесь? — усмехнулся Алексей.
— Вот еще…
Паренек тяжело вздохнул, собрал инструмент и вытер ветошью руки. Вид у него был такой, словно его вели на казнь. Лишь когда в конторе они узнали, что директор на совещании в горкоме и сегодня, вероятно, не будет, он с облегчением вздохнул и сказал бодро, даже весело:
— Вот жаль! Придется вам в другой раз зайти.
Он явно рассчитывал на то, что "другой раз" наступит не скоро. К тому времени уже вернется с курсов секретарь, и пусть тогда сам разбирается с этим корреспондентом.
Но Алексей решил иначе:
— Какой там в другой раз! И так все ясно. Поможем вам, напечатаем материал в газете… А вы смелее, не робейте, ставьте вопросы перед дирекцией, требуйте, добивайтесь…
В три часа дня, обдумывая план будущей корреспонденции, Алексей шел по направлению к зданию, в котором, как ему сказали, помещалась столовая. То ли он сбился с пути, то ли ему неправильно разъяснили, но неожиданно дорогу ему преградил человек в военной гимнастерке. На поясе у него висела кобура.
— Ваш пропуск!
Алексей, удивленно подняв брови, подал пропуск. Это что еще за новости: вооруженная охрана у столовой!
Охранник мельком посмотрел на бумажку и вернул ее Алексею:
— У вас не тот пропуск, гражданин.
— То есть как не тот? — возмутился Алексей. — Неужели для того, чтобы пройти в вашу столовую, требуется еще какой-то особый пропуск?
— Здесь не столовая. — Охранник подозрительно взглянул на Алексея.
Алексей посмотрел на двухэтажное здание с длинной кирпичной трубой, примыкавшей вплотную к одной из его стен.
— А где же столовая?
— Вон там, налево. Видите, народ идет?..
У самой столовой его окликнули.
— Алеша!
Он обернулся. Рядом стояла Надя Остапенко. Она была в комбинезоне и темном платочке. Глаза девушки смеялись.
— Ну, Алеша, никак не ожидала такой прыти. Только прибыли в город — и сразу к нам в цех "Д".
— Нет, я не к вам. Просто искал столовую и заблудился.
— Вот оно что! — с шутливым разочарованием воскликнула Надя. — А я-то думала, что вы меня навестить идете.
— Вы в цехе "Д" работаете?
— Там.
— А что делаете?
— Так, по мелочам. Кипятильники, холодильники… Ну, до свидания.
— Погодите, Надя… Уж если мы с вами встретились, то разрешите пригласить вас на завтра в кино… Прошу, Надя, — умоляюще сказал он, взяв ее за руку. — Говорят, чудесная картина.
Надя медленно высвободила руку.
— Какая?
— Ну… эта… как ее?.. Словом, не знаю. Но все равно чудесная.
Надя глянула на него строго, но не выдержала, улыбнулась.
— Как еще завтра будет с работой… Знаете что, я вам позвоню в редакцию. Хорошо?..
Войдя в столовую, Алексей взглядом поискал Федю Жаркина. Вот он, у самого окна.
— С кем ты там любезничал? — спросил Федя.
— А ты откуда знаешь?
— В окно видел. Кто она такая?
— Так, знакомая одна. Попутчица. Вместе сюда ехали.
— Ой, смотри, Алексей… ЗАГС, примус, детишки, рев, пеленки…
— Не беспокойся, до этого еще очень далеко… Ты заказал мне что-нибудь?
— А как же! Вот уже несут.
Официантка поставила перед ними тарелки с дымящимся борщом.
— Почему три? — удивился Алексей, но тут к их столу подошла высокая девушка с коротко остриженными рыжеватыми волосами и широким, красным поясом, туго стянутым в талии.
— Познакомьтесь, мой товарищ, — представил Федя Алексея.
— Зизи. — Девушка подала Алексею холодную безвольную руку с ярко накрашенными ногтями, скользнула по его лицу скучающим взглядом и тотчас же потеряла к нему всякий интерес. — Ты для меня заказал борщ? Зачем? Я ведь супы не ем, Тедди.
Девушка произносила самые обычные слова с таким "заграничным" прононсом, что Алексей еле сдержал смех. Он с любопытством посмотрел на Федю Жаркина. Интересно, как он отнесется к этому "Тедди"? Но тот, нимало не смущаясь, повел с девушкой длинный разговор о новых грампластинках, о предстоящем вечере у какого-то Боба, о фотокарточках, которые он должен принести к этому Бобу.
Брезгливо поковыряв вилкой в котлете, девушка встала из-за стола и, холодно кивнув Алексею, пошла к выходу из столовой. При этом она так широко отставляла локти и неестественно вытягивала свою худенькую птичью шею, что все посетители столовой, кто с удивлением, а кто откровенно ухмыляясь, смотрели ей вслед.
— Кто она такая, Тедди? — съязвил Алексей.
— Работает в заводоуправлении. Хорошая девушка, только манерничает. Заграница ее испортила.
— Она что, за границей жила?
— Ну да! Когда ей было полгода от роду, их семья чуть ли не месяц провела в Иране. Вот и она считает теперь себя специалистом по заграницам. Из Зины "Зизи". А так ничего. И танцует здорово. Знаешь вот это, новое: бэ-бэ-эм… бэ-бэ-эм…
И Федя, ритмично покачиваясь и пощелкивая в такт пальцами, принялся напевать какой-то незнакомый Алексею мотив.
Вернувшись в редакцию, Алексей сразу зашел в кабинет редактора. У него сидел Олег Викторович. На столе лежала пачка счетов — вероятно, шел какой-то хозяйственный разговор.
— Извините, я зайду позднее.
Алексей повернулся к двери.
— Нет-нет, Алексей Петрович, давайте сейчас, — сказал редактор. — Садитесь. Ну как, все выяснили?
— Да, разобрался.
— Хорошо. Завтра напишите. Только постарайтесь уложиться до обеда. Я хочу вас завтра вечером назначить помощником дежурного по номеру. Познакомитесь с нашим производством, быстрее войдете в курс дела… Или, может быть, у вас другие планы? — спросил редактор, заметив, что Алексей беспокойно заерзал на стуле.
— Собственно, я ничего… Видите ли… Словом, у меня здесь есть знакомый, и я договорился идти с ним завтра в кино. Но, разумеется, это не помешает. Позвонит — скажу… скажу ему, что занят.
