Убить Ющенко! - де Вилье Жерар
— Я отвезу вас в отель? — предложил Дональд Редстоун. — Мы невдалеке от него.
— Полагаю, я немного пройдусь, — отказался Малко. — Хочу возобновить связь с этим городом.
— Хорошо, но сядьте на минутку в машину.
Пока они направлялись к ней, Малко заметил:
— Ирина Мюррей выглядит не так, как ваши обычные оперативные сотрудники.
Дональд Редстоун улыбнулся.
— Это так, но у нее нет и официального звания. Я привлекаю ее к заданиям, где она очень полезна благодаря своим познаниям в украинском языке. Впрочем, у нее очень сложная жизнь: ее парень, украинский художник, половину времени живущий в Нью-Йорке, просто изводит ее. Иногда он днями сидит взаперти у себя дома, не отвечая на телефонные звонки, и рисует, как сумасшедший. При этом отказывается встречаться с ней, чтобы не потерять вдохновение.
Они устроились на заднем сидении, и Дональд Редстоун открыл свой портфель, откуда вынул большой пистолет черного цвета и протянул его Малко. Две запасные обоймы были прикреплены к рукоятке при помощи скотча.
— Это все, что я могу дать вам в качестве «успокоительного», — произнес американец. — Надеюсь, он вам не понадобится, но то, что случилось с Романом Марчуком и Евгенией Богдановой, призывает к осторожности. В тот момент, когда «чекисты», состряпавшие эту операцию, поймут, что вы пытаетесь распутать следы, вы окажетесь в смертельной опасности. А на украинцев полагаться нельзя.
— СБУ?
— Необязательно, но этот город кишит бывшими убийцами из мафии, оставшимися без работы, демобилизованными бойцами «Беркута»[4], не говоря уже о «нелегалах» из ФСБ. Для российских властей абсолютный приоритет — не допустить, чтобы кто-нибудь смог доказать связь Кремля с операцией против Ющенко с помощью конкретных доказательств.
Малко засунул пистолет за пояс в районе позвоночника, предварительно спрятав обе обоймы в карман своего вигоневого пальто. Автомобиль резидента начал отдаляться, и он двинулся пешком; к счастью, было не очень холодно. Единственной приятной перспективой этого расследования была совместная работа с сочной Ириной Мюррей, и ему хотелось, чтобы она была не слишком уж влюбленной в своего художника.
* * *— Мне не разрешили подняться — работники администрации приняли меня за проститутку.
Это недоразумение, казалось, очень забавляло Ирину Мюррей, смиренно сидевшую в одном из кресел миниатюрного холла, где ее застал Малко.
Она не переоделась с утра, и, принимая во внимание ее роскошно заполненный пуловер, оранжевую мини-юбку и высокие сапоги на шпильках, у сотрудников «Премьер-Палаца» были оправдания.
— Вы действительно выглядите очень сексуально, — подтвердил Малко, не отводя глаз от широко расставленных бедер в черных чулках.
Ирина посмотрела на него взглядом, полным невинности.
— Но ведь все молодые женщины в Киеве одеваются таким вот образом! Надо же привлекать внимание мужчин. У них тяжелая жизнь: если хочешь жить в центре, покупать красивую одежду и импортную косметику, надо найти мужчину...
— Это к вам не относится, — заметил Малко.
— Нет, но мне нравится, когда на меня смотрят, — созналась она. — Это придает уверенности.
— Итак, куда мы идем ужинать?
— Я не смогу поужинать с вами, — созналась Ирина Мюррей с извиняющейся улыбкой. — Мистер Редстоун предупредил меня слишком поздно. Я должна встретиться с одним другом.
— С художником? — не смог удержаться Малко.
Она бросила на него косой взгляд.
— А, вам уже рассказали! Да. Он хочет видеть меня сегодня вечером. Он приостановил рисование. Я пришла только для того, чтобы переговорить с вами о подруге Евгении Богдановой.
— Ну что ж, — согласился Малко, — тогда выпьем по стаканчику в баре.
Ирина Мюррей состроила гримасу.
— Это так скучно! Вы не хотите, чтобы мы поднялись в ваш номер?
Взгляд у нее был прозрачный, в нем не читалось ни малейшего намека. Малко первым двинулся к лифту.
Едва они оказались в номере, как Ирина избавилась от своего редингота из черной кожи, и у Малко захватило дух. У нее было по-настоящему великолепное тело. Ее груди выдавались из-под серого кашемирового свитера, образовывая на нем две точки, а ансамбль, состоящий из высоких сапог и мини-юбки, растревожил бы даже слепого. В небольшом пространстве номера сексуальные волны, исходящие от молодой женщины, становились почти невыносимыми.
— Вы смотрите на меня как-то странно! — заявила вдруг Ирина Мюррей.
Малко улыбнулся.
— Я нахожу вас чрезвычайно соблазнительной, если не сказать больше.
— Как бы мне хотелось, чтобы мой парень думал, как вы, — вздохнула молодая женщина. — У меня такое впечатление, что он больше не замечает меня... В конце концов, я надеюсь, что сегодня вечером все будет по-другому.
— Это чтобы соблазнить его, вы вот так оделись? — иронично заметил Малко.
Ирина Мюррей смутилась.
— Вовсе нет. Что ж, давайте работать.
— Хотите чего-нибудь выпить? Может, шампанского?
— Только не крымское, оно отвратительное.
Он открыл мини-бар и достал оттуда полубутылку «Тэтэнже».
— А как насчет этого?
— Отлично.
Пока он откупоривал бутылку, она уселась на кровать, и ее юбка задралась так высоко, что Малко заметил затененность от ее промежности. Ирина вынула небольшой блокнот и сообщила:
— Итак, эта девушка постоянно носит черные очки, волосы заплетены в косички, она беспрестанно курит и, что особенно, у нее длинные сверх меры ногти, искусственные, конечно же, покрытые лаком двух разных цветов. Я предлагаю вам следующее: я первой вхожу в «Дом кофе» и устраиваюсь возле нее. Потом заходите вы, и таким образом вы легко обнаруживаете ее. Затем я ухожу, и ход за вами. Я уверена, что это не будет чем-то особенно сложным. Она приходит туда в поисках мужчин. А вы одеты как иностранец. Это наверняка заинтересует ее. Вы же понимаете, что это разновидность проститутки.
Зазвонил ее мобильный телефон. Она отвечала односложно, затем сразу же поднялась с извиняющейся улыбкой.
— Мне надо идти...
Малко показалось, что ее грудь еще больше выдается из-под пуловера. Не в состоянии обуздать свое грубое влечение, он приблизился к молодой женщине и положил обе руки на ее бедра.
— Спасибо, что зашли... И до завтра.
Она улыбнулась.
— Это моя работа.
Руки Малко так, как будто они жили независимой жизнью, поползли вверх и нежно захватили, грудь, не обремененную лифчиком.
— У вас великолепная грудь, — произнес он чуть изменившимся голосом.
Ирина посмотрела на него недрогнувшим взглядом. Она лишь легонько улыбнулась и отступила немного назад.
— Я должна уйти сейчас же.
Он помог ей надеть ее кожаное пальто, и она исчезла, оставив его в непонятном состоянии. У него даже пропало желание ужинать. Он растянулся на кровати и начал размышлять о том, каким образом он попытается добиться исповеди от подруги Евгении, погибшей из-за того, что ее впутали в историю, в которой она ничего не смыслила. Он бросил взгляд на большой пистолет Макарова, лежащий на ночном столике, и подумал, что тот будет небесполезным, если цепочка, о которой говорил Дональд Редстоун, окажется верной.
