Герман Матвеев - Зеленые цепочки
В этот момент вдруг что-то затрещало, и страшный удар отбросил Степку куда-то в темноту. Он потерял сознание.
Фугасная бомба весом в полтонны попала в крайний флигель дома. Стена флигеля откололась и медленно рухнула вниз, загромоздив всю улицу.
Очнулся Степка в темноте. Чья-то холодная, мокрая рука провела по его лицу. В ушах стоял глухой шум, издалека слышались крики и стоны.
Степка широко открыл глаза. В глазах поплыли мутные пятна, точно круги по воде, они расходились и таяли. Одна его нога онемела. Степка хотел ее растереть, но рука наткнулась на что-то мягкое, пушистое. Испугавшись, он отдернул руку, но затем снова решительно протянул ее и стал ощупывать: меховой воротник, холодная шея, волосы…
С протянутыми руками Степа бросился вперед и тотчас же оказался по колено в воде. Наткнувшись на скамейку, он забрался на нее. Тут он вспомнил, как попал в бомбоубежище. Здесь находится ракетчица, и его долг — найти ее. И странно, как только он принял это решение, гул в ушах стал затихать, и он услышал звуки — стоны, приглушенные крики. Потом до его слуха донеслись чьи-то слова.
— Вода поднялась. Нас затопит…
— Надо попытаться самим…
Сердце у Степки радостно забилось: „Он не один. Тут есть еще живые люди“. Степка вспомнил про свой фонарик и сунул руку в карман. Фонарик оказался на месте. Яркая полоска скользнула по черной воде. Степка невольно попятился.
— У кого фонарь? Иди сюда… — услышал он мужской голос.
— Куда? Тут вода…
— Свети мне!
Степка направил полосу света по направлению голоса и увидел, что в двух шагах кто-то склонился над шевелившейся фигурой. Это лежала ракетчица.
— Держите ее, дяденька… Я помогу, — Степка спустился в холодную воду.
Перетаскивая женщину, которая бессознательно цеплялась за все, что попадало под руки, они с трудом добрались до соседнего отсека подвала. Здесь, около стены, на помосте из кроватей и скамеек, жались друг к другу люди. Степка залез в самую гущу, а ракетчицу положили с краю. Какая-то женщина, нагнувшись к ней, стала приводить ее в чувство, растирая виски и хлопая по щекам. Люди молчали, прислушиваясь к глухим стукам за стеной. Это снаружи работали бойцы МПВО, разбирая завал.
— Им надо постучать, — сказал Степка.
— Стучали уж, — хрипло ответил кто-то. — Только успеют ли они раскопать, не затопит ли нас вода?..
В это время ракетчица пришла в себя и села на краю площадки. Она оглянулась по сторонам и со стоном закрыла лицо руками.
— Успокойтесь. Мы тут сговорились, что будем вести себя стойко, — ласково сказал мужчина и, обратясь к Степе, прибавил: — Послушай, паренек, фонарик твой я заберу. Пойду помогать пострадавшим.
В „берлоге“ врага
Когда Мишка пошевелился, собака сердито заворчала.
— Грумик! Грумик! — ласково позвал он. Но в ответ собака залилась яростным лаем.
Хлопнула дверь, и женский голос позвал.
— Грумик, иди домой!
Собака в ответ радостно, с визгом, тявкнула, но сейчас же бросилась к грузовику и сердито зарычала.
В дверях с лампой в руках, появился шофер. Мишка не дыша, притаился в углу кузова.
— Ты посмотри, Сеня, он лает не спроста.
— Что там, Грумик? Ищи!
Грумик царапал лапами по борту и лаял. В этом лае была и радость, и преданность, и злость, и нетерпенье.
— Что за навожденье… Ну-ка, подержи лампу, Катя.
Едва лишь шофер встал на подножку и взглянул в кузов, как сразу увидел съежившегося мальчика.
— Верно! Тут кто-то есть… Эй, гражданин! — толкнул он в спину скорчившегося Мишку.
Мишка нехотя поднялся.
— Ты как сюда попал?.. Да это знакомый… Как же это ты с Петроградской стороны сюда попал?
— А я к вами приехал.
— В гости? — басил шофер, помогая Мишке выбраться. — Вылезай, коли в гости приехал, иди в горницу… Нельзя, Грумик!..
Проходя со двора через прихожую, Мишка успел заметить дверь на улицу.
— Садись, гость, — сказал шофер, указав на табуретку, а сам прошел в конец комнаты к столу, на котором стояла еда, пустая бутылка из под водки, и кипел самовар.
В теплой, чистенькой комнате Мишку охватила такая дрожь озноба, что у него зуб на зуб не попадал. Жена шофера хмуро посмотрела на трясущегося мальчика.
— Зачем ты приехал? — спросил шофер, принимаясь за прерванный ужин.
— А я сам не знаю… — еле выговорил Мишка.
— Как это сам не знаешь? Как тебя зовут?
— Степка, — на всякий случай соврал Мишка.
— Степка?.. Ты рассказывай, рассказывай.
Наступило молчание. Мишка сжал зубы и, затаив дыхание, напряг все мускулы, отчего сразу перестал трястись, и только где-то внутри, под ложечкой, осталась неприятная дрожь.
Собака лежала около хозяйки и, положив голову на лапы, смотрела на мальчика. Хозяин громко чавкал и тоже не спускал глаз с гостя.
— Ну так что? Зачем ты приехал?
— Да так… прицепился, значит, хотел к дому подъехать. А потом машина шибко поехала, и я побоялся соскочить… Ну, и, значит, заехал сам не знаю куда… — сказал Мишка, глядя прямо в глаза шоферу.
Объяснение было настолько правдоподобным, что тот задумался. Ему ли не знать сумасбродных мальчишек, которые цепляются за мчащиеся мимо машины. Все это так. Но этот мальчишка относил письмо к „их“ человеку и принес очень странный ответ.
Шофер достал из кармана портсигар и молча закурил. Затем вынул часы и посмотрел на них. При взгляде на эти часы, Мишка чуть не подпрыгнул. Черные, с золотым ободком, они были, как две капли воды, похожи и на те, что он видел у однорукого и на те, которые ему показывал майор. В голове мальчика мелькнула озорная мысль.
— Вы не знаете, который сейчас час? — спросил Мишка, чуть побледнев от волнения.
Шофер внимательно посмотрел на него и медленно повернул часы циферблатом к мальчику.
Мишка не мог рассмотреть, где стоят стрелки, но также решительно продолжал говорить слова, врезавшиеся в его память.
— А у вас не найдется, закурить?
На губах шофера заиграло нечто вроде улыбки и он, не спуская глаз с побледневшего лица мальчика, спросил:
— А ты что куришь? Махорку или табак?
— Папиросы, — твердо сказал Мишка.
Шофер неожиданно расхохотался и хлопнул Мишку по плечу. Смеялся он долго, и ему вторил веселым лаем Грумик.
— Ну и парень! — повторял он, между взрывами смеха.
Немного успокоившись, он обратился к жене, которая молча и с недоумением смотрела на эту странную сцену.
— Катя, мне чаю налей, а ему щей. Свой парень!
Через пять минут Мишка хлебал жирные горячие щи со свежей капустой. Глаз от тарелки он не поднимал. Что ответить, если шофер начнет расспрашивать его? Одно неосторожное слово выдаст его и тогда…
Но хозяин, с наслаждением причмокивая, пил чай.
— Очень я люблю чай с вареньем пить. Ничего… скоро заживем и не только с вареньем, а даже с ромом чайку попьем.
После выпитой водки шофер начал болтать о своих планах. Рассказал, что собирается съездить в родную деревню и кое-кого прибрать к рукам. В городе он тоже сведет счеты.
— Думали не найдется силы! — сквозь зубы процедил шофер, ударяя кулаком по столу. — Нашлась.
— Будет тебе, — остановила его жена.
Мишка съел щи и принялся за чай. Шофер, пристально смотря на него мутными глазами, вдруг спросил:
— Степка, а откуда ты Петра Ивановича знаешь?
Это был тот вопрос, которого боялся Мишка.
— Дядя, я же вас не знаю. Как же я могу говорить? Разве я похож на того дурака?
— На какого дурака? — настороженно спросил шофер.
— А тот, на дороге.
Шофер вдруг разразился громким, раскатистым хохотом.
— Верно, дурак! Все рассказал. Я Петру Ивановичу показываю, а он сомневается. А этот подошел и все выложил. Побольше бы таких дураков.
В этот момент загудела сирена.
— Тревога, Сеня! — сказала жена.
— А ты не бойся. Здесь не будет бомбить. Немцы знают, куда надо… Верно, Степан?
— Верно! — согласился Мишка.
Шофер встал и потянулся.
— Спать надо. Завтра чуть свет подниматься, — сказал он, направляясь в соседнюю комнату. — Ну, Степан, ложись, а утром я тебя подвезу. Постели ему, Катя.
Но Мишка не собирался ночевать в этой берлоге. Он встал из-за стола, чинно поблагодарил хозяйку и пошел к выходной двери.
— Скажите, где у вас уборная? — спросил он.
— А как выйдешь в прихожую, сразу налево дверь будет. Ты возьми лампу.
Мишка захватил лампу и вышел. Из прихожей дверь вела на улицу, направо. Он, крадучись, сделал несколько шагов, спустился вниз по ступенькам и очутился перед дверью. Поставив лампу на пол, снял крюк и распахнул дверь. Холодный воздух охватил Мишку, и он невольно вздрогнул. Затем потушил лампу и вышел в палисадник. Он нащупал в темноте забор и двинулся вдоль него. В конце палисадника Мишка нагнулся, сорвал пучок мокрой травы, торопливо засунул ее между рейками — так, в случае надобности, он найдет этот дом.
