Джек Хиггинс - Год тигра
– По одной и очень существенной причине, – ответил Йоро. – Ее мать была китаянка. Правда, отец у нее русский, но это еще ни о чем не говорит. Зовут ее Катя Странова. По дороге из Синкуанга в Лхасу ее отец умер, и она осталась одна.
– И Хоффнер взял ее к себе?
Тибетец в ответ кивнул.
– Это была его ошибка, – сказал он. – Доктор жалеет всех даже в ущерб себе.
Шавасс задумался, лицо его стало серьезным.
– Итак, что мы имеем? – наконец произнес он. – Вы ей не доверяете, но никаких компрометирующих ее улик у вас нет. Мы будем действовать исходя из того, что она тайный осведомитель.
– Да, именно так, – согласился Йоро.
– С ней мы будем вести себя предельно осторожно. Когда доберемся до монастыря, вам придется отправиться в Чангу и разведать там обстановку. Но об этом мы поговорим позже.
Фергюсон поднялся с травы.
– Если вы уже все выяснили, то нам пора бы возвращаться в Шринагар, – сказал он. – У меня еще много дел, завершить которые я должен до вашего отлета. А тебе, Пол, перед дорогой надо немного поспать.
Шавасс в знак согласия кивнул.
– Отличная идея. Это лучшее, что ты мне посоветовал за этот день, – улыбаясь, ответил он и, пожав руку Йоро, сказал ему: – Тогда до встречи.
Шавасс и Фергюсон направились к машине, а тибетец остался сидеть на берегу.
– Ну, что ты о нем думаешь? – отъехав от лагеря беженцев, спросил Фергюсон.
– Он точно соответствует твоим описаниям и даже лучше, – ответил Шавасс. – О таком попутчике можно только мечтать.
– Знаешь, из того, что сказал Йоро, я сделал вывод, что выполнить задание, возможно, будет гораздо легче, – заметил Фергюсон. – Он упомянул эту женщину, но она может оказаться совсем безобидной.
– Возможно, – согласился с ним Шавасс и глубоко вздохнул. «Опять эти женщины, – подумал он. – Никуда от них не деться. Теперь придется иметь дело с той, о которой ничего не известно. Кто знает, на что она способна. Ну да ладно, время покажет».
Поудобнее устроившись на сиденье, Шавасс надвинул на лоб шляпу и сомкнул веки.
Глава 4
Дождь перестал, и лунная полоска света легла на кровать, на которой лежал Шавасс. Он то засыпал, то просыпался. Открыв сонные глаза, он смотрел на темный потолок.
Наконец Шавасс посмотрел на часы. Они показывали почти одиннадцать. Он снова положил голову на подушку, а потом, откинув одеяло, встал с кровати. От жары тело было потным. Приняв душ, он быстро обтерся сухим полотенцем и оделся. Перед тем как открыть стеклянную дверь, Шавасс натянул на себя толстый шерстяной свитер и вышел на террасу.
От здания гостиницы города Леха до протекавшего внизу Инда тянулись дома с плоскими крышами. На фоне чистого неба темнели величественные горы. Было тихо, и только где-то за рекой, словно колокол в ночи, раздавался звонкий лай собаки.
Шавасс вынул сигарету, сложил ладони и чиркнул спичкой. В этот момент из-за облака вышла луна и залила все вокруг ярким серебряным светом. Небо в обрамлении высоких гор и усыпанное до самого горизонта звездами стало необычайно красивым.
Шавасс вдохнул посвежевший после дождя запах земли и подумал: «Ну почему в этом мире не все так просто, как этот пейзаж? Единственное, что он требует от тебя, – это время. А любоваться им можно бесконечно долго».
Он ощутил щекой легкий ветерок, и сразу на душе стало неспокойно. Шавасс вспомнил, что после тридцатиминутного полета в темноте он окажется по другую сторону границы. Ветерок, пробежав по крышам домов, стих. «Все, пора», – сказал себе Шавасс и, отойдя от перил, вернулся в номер.
В коридоре гостиницы было тихо и только старый вентилятор, натружено гонявший под потолком спертый воздух, издавал скрипучие звуки.
Шавасс прошел мимо сидевшего за стойкой клерка-индуса, который, подперев руками голову, крепко спал, и вошел в бар.
Керенский с засунутой за ворот салфеткой сидел возле окна. Перед ним на столе стояло блюдо с едой. Других посетителей в баре не было. Возле поляка хлопотал официант, который заискивающе поглядывал на клиента, расправлявшегося с огромной порцией жареной курицы.
Шавасс прошел к стойке, взял с нее стакан и, налив в него виски, добавил ледяной воды. Он подошел к столику Керенского, и тот, услышав шаги, поднял голову.
– А, вот и вы, – улыбаясь, произнес пилот. – А я уже собирался вас будить. Что-нибудь перекусите?
Шавасс помотал головой:
– Нет, спасибо. Я не голоден.
– Как себя чувствуете? – поинтересовался Керенский.
– Отлично, – ответил Шавасс и посмотрел в окно. – И ночь для полета выдалась отменная.
– Да, лучше не бывает, – крякнув, согласился Керенский. – При такой луне лететь над ущельем – сплошное удовольствие. А это на всем протяжении нашего перелета самое опасное. Так что не волнуйтесь, долетим без проблем.
– Надеюсь, что так и будет, – сказал Шавасс.
– Можете на меня положиться. За время войны я совершил сотню вылетов, и каждый раз, когда должны были возникнуть осложнения, у меня возникало тревожное предчувствие. Это чутье я унаследовал по материнской линии. В моих жилах течет цыганская кровь. Так что я всегда знаю, что меня ждет. А сегодня, скажу вам, настроение у меня преотличное.
Керенский склонился над столом и налил водки в пустой стакан Шавасса.
– Выпейте, а потом – на взлетную полосу. Йоро с моим местным помощником уже час как там.
Шавасс, слегка нахмурившись, глянул в стакан. Инстинкт самосохранения, особенно развитый у представителей древнейших рас, к которым он, как потомок бриттов, напрямую относил себя, говорил ему об опасности. Нет, будет совсем не так, как утверждает Керенский!
С мрачным предчувствием неотвратимой беды Шавасс поднял стакан и, улыбнувшись, залпом осушил его.
– Ну, я готов, – сказал он. – Дело за вами.
* * *Взлетно-посадочная полоса находилась на ровном участке земли всего в полумиле от Леха. Неподалеку протекала река. Построили полосу во время войны англичане, и большие самолеты с нее никогда не взлетали.
В начале располагался старый бетонный ангар, выкрашенный для камуфляжа в серо-зеленый цвет. Когда пилот и Шавасс вошли в него, с потолка капала дождевая вода.
Посередине ангара стоял самолет. Подвешенные к стропилам два фонаря-молнии освещали его. Джабар, механик Керенского, находился за пультом управления самолетом и внимательно прислушивался к реву мотора. Рядом с ним сидел Йоро.
Завидев Керенского и Шавасса, Джабар, а за ним и тибетец, выпрыгнули из кабины.
– Ну, как работает мотор? – спросил своего механика поляк.
– Отлично, сахиб, – заверил тот.
– А топливо?
– Полный бак и еще запасная канистра.
Керенский одобрительно кивнул и похлопал по обшивке самолета.
– Ну, ангел мой, не подведи, – ласково произнес он по-польски и, обернувшись, кивнул Шавассу: – Я готов.
Тот с улыбкой посмотрел на тибетца.
– А мне осталось только принять надлежащий вид, – отозвался он.
Йоро в ответ кивнул и вытащил из самолета большой узел, в котором находилась коричневого цвета шерстяная рубаха, овечья шуба, меховая шапка и пара тибетских сапог из невыделанной кожи.
Шавасс быстро переоделся и повернулся к Керенскому.
– Ну, как я теперь выгляжу? – спросил он.
Поляк кивнул:
– Отлично. В таком камуфляже вы вполне сойдете за тибетца. Но на расстоянии. Вас может выдать лицо. Поэтому прячьте его от посторонних глаз.
– Хорошо. Совета вашего постараюсь не забыть, – улыбаясь, сказал Шавасс и вместе с Йоро залез в самолет.
Керенский устроился в кресле пилота и, раскрыв карту, повернулся к Йоро.
– Ты уверен, что пограничники нас не засекут? – спросил он.
Тибетец в ответ кивнул.
– В ущелье Пангонг-Цо китайцы появляются только днем, – подтвердил он. – С наступлением сумерек они уходят, потому что боятся местного населения. Патрульный отряд – всего десять солдат и один сержант. Они стараются держаться поближе к Рутогу.
– Жди меня через пару часов, – обратился к Джабару Керенский.
Механик кивнул и вытащил из-под колес самолета тормозные колодки. Керенский выкатил самолет из ангара и развернул его навстречу ветру. Набирая скорость, самолет понесся по бетонному покрытию. Конец взлетной полосы неумолимо приближался, и тогда, подав рычаг управления на себя, Керенский поднял своего «ангела» в воздух.
Набирая высоту, они летели над ущельем. Со всех сторон их окружали величественные горы. Затем, описав плавную дугу, самолет проскочил между двух заснеженных вершин и оказался над вторым ущельем.
Его зловещие черные скалы были настолько близко, что Шавасс, смотревший в иллюминатор, непроизвольно вздрогнул.
Йоро, как ни в чем не бывало, спокойно доставал из ящика патроны и заряжал лежавший на коленях автомат.
Шавасс достал свой «вальтер» и несколько раз щелкнул затвором. Он прекрасно понимал, что, попади они в настоящую переделку, толку от такого оружия будет мало. Убедившись, что с ним все в порядке, Шавасс вложил «вальтер» в висевшую на бедре кожаную кобуру и взял автомат.
