Кен Фоллетт - Человек из Санкт-Петербурга
Перед ним находился небольшой, вымощенный камнем дворик. Если верить схеме, по его другую сторону располагались гараж, мастерская, а главное – цистерна с запасом бензина.
Максим быстро пересек двор. Как он догадался, возникшая перед ним постройка была когда-то большим амбаром. Часть ее и теперь оставалась закрытой – там устроили мастерскую, но одна из стен почти полностью отсутствовала. Из тьмы на него смотрели едва заметные хромированные фары двух больших автомобилей. Но где же цистерна? Он посмотрел вверх. Здание оказалось достаточно высоким. Шагнул вперед, и неожиданно что-то ударило его прямо в лоб. Это был гибкий шланг, свисавший со второго яруса, с металлическим конусом на конце.
Разумно устроено: они загоняли машину вниз под емкость с горючим, располагавшуюся на бывшем сеновале. Оттуда через шланг бензин самотеком заливался в бак автомобиля.
«Вот и отлично!» – подумал Максим.
Теперь ему требовался какой-то сосуд. Канистра на два галлона подошла бы идеально. Он вошел в гараж и обогнул стоявшие в нем машины, аккуратно переставляя ноги, чтобы не споткнуться и не наделать шума.
Поиски успеха не принесли – канистры в гараже не хранились.
Максим снова припомнил схему. Рядом находился огород, где непременно найдется достаточно вместительная лейка. Он направился было в ту сторону, когда рядом вдруг кто-то чихнул.
Максим замер.
Мимо прошествовал полицейский.
Максиму казалось, что у него даже сердце бьется излишне громко.
Свет от масляного фонаря полисмена гулял по всему двору. «А не забыл ли я закрыть за собой кухонную дверь?» – испугался Максим. Свет как раз упал на нее – она оказалась закрыта.
Охранник прошел дальше.
Максим не сразу понял, что давно задерживает дыхание, и выпустил набранный в легкие воздух одним протяжным выдохом.
Он дал стражу минуту, чтобы удалиться подальше, и двинулся в том же направлении, выискивая огородные грядки.
Ни лейки, ни другого крупного сосуда не нашлось и там, зато он наткнулся на свернутый кольцами поливочный шланг длиной около ста футов. И у него родилась новая зловещая идея.
Но сначала необходимо было выяснить, с какой регулярностью совершают обходы полисмены. Он начал отсчет. Не переставая считать, взял свернутый в бухту поливочный шланг и отнес в гараж, спрятав за одним из автомобилей.
Он дошел до девятисот двух, когда вновь появился охранник.
Стало быть, ему нужно уложиться в пятнадцать минут.
Один из концов поливочного шланга Максим плотно натянул на конус бензопровода и пересек двор, разматывая шланг по пути. Оказавшись в кухне, он ненадолго там задержался, чтобы зажечь свечу и найти острый шампур для поджаривания мяса. Затем снова прошел уже знакомым маршрутом через дом, прокладывая шланг все дальше: из кухни через сервировочную и две столовые, минуя гостиную, холл, часть коридора, до самой библиотеки. Моток со шлангом весил немало, и проделать все это бесшумно удавалось с трудом. Максим не переставал вслушиваться, не донесутся ли чьи-то шаги, но улавливал лишь поскрипывания и как будто стоны старого дома, тоже готовившегося уснуть. Максим не сомневался, что все уже давно улеглись, но ведь кому-то могла понадобиться книга из библиотеки, бокал бренди из гостиной или сандвич из кухни.
Если это случится сейчас, его затея провалится.
Всего несколько минут! Ему нужно всего несколько минут.
Еще его волновало, хватит ли длины шланга, но он закончился как раз по другую сторону библиотечной двери. И Максим пошел назад вдоль шланга, останавливаясь через каждые несколько ярдов, чтобы проткнуть в нем шампуром дыру.
Покончив с этим, он вышел через дверь кухни и притаился в гараже. Ружье он держал теперь двумя руками за ствол, как дубину.
Ждать, казалось, пришлось целую вечность.
Наконец послышались шаги. Полицейский прошел мимо него, потом вдруг замер и, удивленно хмыкнув, опустил фонарь ближе к земле, чтобы разглядеть непонятно откуда взявшийся шланг.
И в этот момент Максим нанес ему удар по голове прикладом ружья.
Констебль пошатнулся.
– Падай же, падай, сволочь! – прошипел Максим и ударил еще раз изо всех сил.
Полисмен повалился, а Максим со злобным удовлетворением продолжал бить уже беспомощное тело.
Охранник не подавал признаков жизни.
Максим вернулся к бензопроводу, соединенному с садовым шлангом. Металлический конус был снабжен специальным краном. Оставалось только открыть его. Что он и сделал.
– До того как мы с тобой поженились, – порывисто призналась Лидия, – у меня был возлюбленный.
– Боже милостивый! – простонал Уолден.
«Зачем я ему об этом рассказываю? – подумала она и решила: – Потому что именно эта ложь сделала несчастными нас всех, и пора положить всему конец».
– Отец обо всем узнал, – продолжала она. – Моего любовника бросили в тюрьму и подвергли там пыткам. Мне было сказано, что, как только я соглашусь выйти за тебя замуж, пытки прекратят, а в тот день, когда мы с тобой отплывем в Англию, его выпустят на свободу.
Она не сводила глаз с его лица. Он выглядел не столь уязвленным, как она ожидала. Скорее, испуганным.
– Твой отец был отвратительным человеком, – произнес он.
– Но еще отвратительнее поступила я, выйдя за тебя без любви.
– Вот как… – Теперь черты его лица все-таки исказились от боли. – Но если уж начистоту, я ведь тоже не был в тебя влюблен. Я сделал тогда предложение, потому что мой отец умер и мне срочно понадобилась женщина на роль графини Уолден. И только уже гораздо позже я глубоко и безнадежно полюбил. Так что я мог бы сказать, что прощаю тебя, но только прощать, собственно, не за что.
«Неужели все так просто? – подумала она. – Неужели он все мне простит и будет любить с прежней силой? Вероятно, оттого, что в воздухе этого дома почти осязаемо витал дух смерти, здесь теперь стало возможно все?» И потому она решилась довести признание до конца, словно бросалась головой в омут.
– Мне нужно сказать тебе еще кое-что, – заговорила она, – и это гораздо хуже.
Но и ему хотелось дойти в откровенности до конца.
– Будет лучше, если я все узнаю сейчас.
– Я была… Я уже ждала ребенка, когда мы с тобой поженились.
Стивен мертвенно побледнел.
– Шарлотта?!
Лидия лишь молча кивнула.
– Значит… Она не моя дочь?
– Нет.
– О Всевышний!
«Вот теперь тебя проняло, – подумала она. – Такого ты и представить себе не мог, правда?»
– Я так виновата перед тобой, Стивен!
Но он лишь невидящим взглядом смотрел на нее, бессмысленно повторяя:
– Не моя. Не моя…
Ей было легко себе представить, каким это стало для него ударом: никто не придавал такого значения продолжению своего рода и благородству крови, как английская аристократия. Она помнила, как смотрел он на маленькую Шарлотту и бормотал: «Плоть от плоти моей, кровь от крови» – единственная библейская цитата, которую она когда-либо от него слышала. Она вспомнила и собственные ощущения, размышления о таинстве зарождения новой жизни как части твоей, а потом превращении ее в отдельное человеческое существо, которое все же никогда до конца невозможно от тебя отделить. Она всегда считала, что это касалось только матери. Но, вполне вероятно, и мужчины проходили через сходные переживания.
Лицо Стивена стало серым и отрешенным. Он вдруг словно на глазах постарел.
– Почему ты решила сообщить мне об этом именно сейчас? – спросил он.
«Я не могу, – подумала Лидия, – я не должна идти дальше. Достаточно той боли, что уже причинила». Но она словно катилась по крутому склону снежной горы, когда уже невозможно остановиться.
– Потому что Шарлотта познакомилась со своим настоящим отцом и ей все известно, – выпалила она.
– Несчастное дитя! – Стивен спрятал лицо в ладони.
Лидия понимала, что его следующим вопросом будет: и кто же настоящий отец? Ею овладела паника. Она не могла сказать ему. Это его просто убьет. Но в то же время ощущала мучительную потребность окончательно сбросить с себя бремя позорных тайн. «Только не спрашивай меня сейчас, – молила она, – еще не время, это будет уже чересчур!»
Он посмотрел на нее. Выражение его лица стало пугающе бесстрастным. «Он похож на судью, – подумалось ей. – На судью, выносящего приговор, который не касается его лично». А на скамье подсудимых она сама.
«Только не спрашивай!»
Но он и не спросил. Он констатировал:
– И отец, разумеется, Максим.
Она громко охнула.
Он кивнул, показывая, что ее реакции достаточно и больше он ни в каких подтверждениях не нуждается.
«Что он будет делать?» – в страхе думала Лидия. Она всматривалась в его лицо, но ничего не могла прочитать: он казался сейчас совершеннейшим незнакомцем.
Но Стивен лишь воскликнул:
– О Боже, Боже мой! Что же мы наделали?
Из Лидии неожиданно хлынул поток слов:
– Пойми, он появился в самый неудачный момент. Как раз когда она увидела все человеческие недостатки своих родителей. И тут возникает он – такой полный жизненных сил, идей, бунтарства… Именно тот тип, что способен очаровать юное создание с независимым складом ума… Я это понимаю, потому что нечто подобное случилось и со мной. И вот она с ним познакомилась, увлеклась, стала помогать… Но она по-прежнему любит тебя, Стивен. В этом смысле она остается твоей дочерью. Она любит тебя, потому что тебя невозможно не любить.
