Александр Василевский - Люди молчаливого подвига
Вторым радистом и по совместительству переводчиком был великолепный боец Гоменко Антон Осипович. Кавалер ордена Славы. Исполнительный, спокойный, рассудительный человек. Большой мечтатель, любитель природы. После войны он уехал на родину, в Черновицкую область.
Бойцом группы был Януш Шваб. Бывший солдат венгерской армии Шваб сдался Красной Армии в плен и пожелал драться против гитлеровцев. Проявил себя очень честным, смелым и выносливым бойцом. Мы гордимся тем, что в нашей группе был такой прекрасный сын братского народа. Сейчас Януш живет в ЧССР. Работает в лесном хозяйстве.
Долгое время ничего не слышал о нашей бесстрашной, мужественной разведчице-комсомолке Оксане Сидоренко. И вот совсем недавно узнал, что она живет и работает в своем родном городе Краснодаре. Замужем. Теперь ее фамилия — Маленко.
В годы Великой Отечественной войны Оксана за выполнение заданий командования в тылу немецко-фашистских войск была награждена орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, орденом Красной Звезды. А в послевоенное время за заслуги на мирном поприще Оксана Дмитриевна Маленко удостоена медали «За трудовую доблесть».
Давно отгремели залпы Великой Отечественной войны. Уже выросло новое поколение людей, знающее об исторической победе только по учебникам, кинофильмам, телепередачам, из печати и рассказов старших товарищей. И чем больше я думаю о военном времени, тем величественнее представляются мне подвиги руководимого Коммунистической партией советского народа. Посильный вклад в это общее дело внесла и наша небольшая, очень дружная разведгруппа. Кстати, на последних двух заданиях (в Словакии и Моравии) состав ее почти не менялся. Разница была только в том, что в Словакию к нам штабом фронта была направлена с запасными комплектами питания для рации комсомолка Екатерина Новоселова, а в Моравию с аналогичными задачами десантировалась ее подруга — Оксана.
Товарищи сообщили мне, что Екатерина Васильевна также живет в Краснодаре.
С большой благодарностью вспоминаю я своих друзей-разведчиков и помогавших нам антифашистов-интернационалистов. Восхищаюсь их мужеством и смелостью, верой в победу, умением преодолевать трудности и лишения. Безгранично благодарен Центру, по-отечески заботившемуся о нас — разведчиках.
Что сказать о себе? После войны демобилизовался и вернулся в город Рыбинск. Работаю токарем на том же заводе, на котором трудился и до войны…
Н. Сухов».Николай Александрович со свойственной ему скромностью не сказал, что за выполнение заданий командования в тылу немецко-фашистских войск он был награжден двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды и рядом медалей.
Бывшие бойцы разведгруппы «Юрий» и сегодня в строю, своим трудом они приумножают славу Родины.
Б. Гусев.
Двое в землянке.
О Кузьме Гнедаше и Кларе Давидюк
1.
Лес. Ночь.
У землянки сидят люди — семеро мужчин и одна девушка. Они не зажигают костра. Курят, прикрывая огонек папиросы рукой. Один из мужчин ранен и лежит на носилках, сделанных из ветвей ивы. Он первым нарушает молчание:
— Что ж, будем говорить как товарищи. Давайте другой вариант.
Все молчат.
— Я жду…
И снова молчание.
— Значит, второго варианта не существует. Его действительно нет. Принимается первый. Есть возражения?
Молчание.
— Если так, буду опрашивать поименно. Мудрый!
Один из сидящих мгновенно встает:
— Мудрый слушает.
— Жду ответа.
— Не знаю… Пусть говорят другие.
— Это товарищеский разговор?! Следующий! Кто там, не вижу. Лихой, кажется…
— Я…
— Приказ слышал?
Пауза.
— Товарищ командир, так вы и сами сказали, по-товарищески…
— Теперь ты, Смелый!
Так, постепенно он обращается ко всем окружающим. Остается девушка.
— Смирная, я очень тебя прошу…
— Смирную не надо просить. Ей дается приказ.
— Ну, слушай… Клара, ты же все понимаешь!..
— Не пойду, — чуть даже вызывающе отвечает она и, помолчав, как бы смягчается: — Я только усложню положение группы. Им предстоит бой.
— Ну, бой!.. Ты бывала и не в таких переделках.
— Спасибо за комплимент!.. Вы забыли, что я женщина.
— Клара!
— Если Клара, позвольте мне выбирать! Я остаюсь здесь, капитан. Нашу землянку замаскируют, нас не найдут.
— А если найдут?
— А я точно уверена — не найдут. Верно, Мудрый?
Тот отвечает не сразу.
— Я понимаю так, — взвешивая слова, говорит он. — Фриц не найдет. Это я гарантирую. Если только христопродавец появится или — с собаками.
— Товарищи, я приказываю: взять ее с собой, — говорит раненый.
Опять нет ответа. Время идет. Два пополуночи. Осталось три часа до рассвета. Всего три. И звенящая тишина. Что в ней таится?
— Да отвечайте же, черт побери!
— Если Смирная хочет остаться, пусть остается, — сказал Лихой.
— Да, уж пусть выбирает, — поддержал его Мудрый.
— Левый?
— Не знаю. Пусть решает сама.
— Я решаю. Высшей властью, врученной мне Родиной…
— Вот и застрели меня высшей властью… Никуда не пойду, — вдруг зло перебивает она.
Чей-то тихий голос из темноты произносит со вздохом:
— Умрешь, девонька.
— Ну и умру. И что? Бросить его одного, раненого?
Доводов нет. Все исчерпаны. И Клара, чутьем сознавая, что победила, встает, начинает что-то искать в темноте.
— Вот мы здесь спорим и все без толку. Лучше подсчитаем, что у нас осталось.
И тотчас все включаются в дело. Доносятся голоса:
— Тол, три пакета.
— Вот еще часовые мины — две штуки. Ну и гранаты…
— Сколько?
— Считай, по паре на каждого, штук пятнадцать.
— Тол и мины оставьте нам с капитаном. Все равно они вам ни к чему. Ну и обязательно пару гранат…
Да, она уже все решила. Теперь он чувствует: провались земля, явись сюда вся армия Третьего рейха — ничто не изменит ее решения. Она останется с ним, с командиром, а они, подчиняясь его приказу, будут прорываться сквозь немецкие цепи, которыми плотно блокирован лес. Утром с рассветом автоматчики станут его прочесывать.
Три часа. Уже не ночь, но еще и не утро. Он и она в землянке. Снаружи слышится мягкий шорох, — те, кто сейчас уйдет, маскируют землянку ветвями и папоротником. Потом — тихий голос:
— Схоронили — не подкопаешься.
— Спасибо. До свидания, товарищи, — доносится из землянки. — Доберетесь до первой же нашей точки, свяжитесь с Центром, дайте общую картину — и на запад, на Брест. Линия фронта уже приближается.
— В вашей станции «Север» питание совсем кончилось? — спрашивает Мудрый сверху.
— Почти, — озабоченно отвечает Клара. — Ну, может быть, хватит на несколько фраз. И то не уверена. Как выйдете на связь, моим в Москву, на Басманную, привет передайте… Жива-здорова. Писать некогда…
Шаги удаляются. Наступает тишина. Ветра нет. Лес молчит в ожидании рассвета. Спустя полчаса доносится автоматная очередь, разрывы гранат…
— Наверное, прорвались, — тихо произносит она.
— Прорвались, они дело знают. Если только шальная пуля кого положит…
И снова все тихо. Время как будто остановилось, страшась рассвета и того, что придет вместе с ним. «С рассветом уходит любовь. С рассветом приходит надежда», — говорит поэт. И тот рассвет нес надежду…
Это происходило в глубине белорусских лесов, в районе города Слонима 19 июня 1944 года. Я знаю начало этой истории. И знаю, чем она кончилась, ибо в начале марта 1969 года несколько дней провел в тихой комнате, где только папки на стеллажах. И в каждой — жизнь, да еще какая! В небольшом вестибюле висят портреты. Я подхожу к ним. Гнедаш Кузьма Савельевич.
— Это он, — говорит мой собеседник. — Вы когда-нибудь слышали это имя?
— Нет, никогда…
— Видите ли, это все постепенно открывается… Через годы…
— Он совсем молод… — невольно вырывается у меня.
— Ему и тридцати не было. Звание майора и Героя Советского Союза он получил уже после смерти.
— В войну о нем, как о разведчике, наверное, писали?
— Кто о нем мог писать? Как разведчик он был дважды зашифрован. Я вам так скажу — он и для своих жил под другим именем. Трагично, но даже на могиле его было другое имя.
— А там-то зачем?
— Это уж просто недоразумение, впрочем, логичное в тех условиях. Потом, конечно, исправили. Прочитаете до конца — поймете. В деле все есть, вплоть до последних радиограмм из леса в районе Слонима.
А вот и оно, личное дело разведчика Кузьмы Гнедаша. Сначала мне бросилась в глаза короткая оправка:
«Потопил десять пароходов и четырнадцать барж. Пустил под откос 21 эшелон с живой силой и боевой техникой противника. Лично уничтожил более…»
