Дэниел Сильва - Под конвоем лжи
— Значит, если коммандер Джордан проявил неосмотрительность, нельзя исключать возможности того, что значительная часть описания операции «Шелковица» попала в руки к немцам?
— Боюсь, что так, — согласился Бутби. — Но на этом неприятности не кончаются. Имея сведения о «Шелковице», можно разгадать саму тайну вторжения. Немцы знают, что нам необходимы порты, чтобы успешно осуществить вторжение на континент. Они ожидают, что мы устроим лобовое нападение на порт и потом приложим все силы для того, чтобы как можно быстрее вновь привести его в рабочее состояние. Если они обнаружат, что мы строим искусственные гавани — а это может означать только то, что мы не намерены связываться с массированной обороной портов Кале, то без труда смогут сделать вывод, что мы выбрали для высадки Нормандию.
— Мой бог! Но кто же такой этот чертов коммандер Питер Джордан?
Бутби в очередной раз полез в портфель. На сей раз он извлек оттуда тонкую папку и почти с ненавистью швырнул ее на стол.
— До недавнего прошлого он был главным инженером Северо-Восточной мостостроительной компании. Это одна из крупнейших строительных компаний такого рода в Америке. Он считался чем-то наподобие вундеркинда. В проект «Шелковица» Джордана ввели из-за его опыта руководства большими строительствами.
— Где он сейчас находится?
— Все еще на юге, осматривает строительные участки. Должен вернуться на Гросвенор-сквер к семи часам. На восемь часов у него запланирована встреча с Эйзенхауэром и Исмеем; он должен докладывать им о результатах. Я хочу, чтобы вы и Гарри встретили его на Гросвенор-сквер — очень спокойно, без всякого шума, — и доставили в наш дом в Ричмонде. Там мы его допросим. Мне хотелось бы, чтобы допрос провели вы.
— Благодарю вас, сэр Бэзил, — сказал Вайкери, делая движение, чтобы подняться с места.
— В любом случае, Джордан пригодится, чтобы размотать вашу сеть.
— Это верно, — согласился Вайкери. — Но нам, возможно, понадобится от него и другая помощь — в зависимости от масштабов ущерба.
— У вас уже есть идея, Альфред?
— Только первые соображения. — Вайкери встал со стула. — Я хотел бы осмотреть дом Джордана изнутри перед тем, как буду его допрашивать. У вас нет возражений?
— Нет, — ответил Бутби. — Но аккуратно, Альфред, очень аккуратно.
— Не волнуйтесь. Я буду осторожен.
— Если вы не знаете: кое-кто из наших наблюдателей очень хорошо владеет приемами взлома и проникновения.
— Вообще-то у меня уже есть на примете человек для этого дела.
* * *Гарри Далтон ковырялся в замке входной двери дома Питера Джордана тонким металлическим предметом. Вайкери стоял сзади и сбоку, загораживая Гарри от взглядов прохожих. Через несколько секунд Вайкери услышал негромкий щелчок открывшегося замка. Гарри, словно опытный профессиональный вор, открыл дверь с таким видом, будто являлся законным хозяином дома, и они вдвоем вошли внутрь.
— Вы чертовски хорошо владеете этим делом, — заметил Вайкери.
— Да, как-то раз увидел в кино...
— Что-то мне не очень в это верится.
— Я всегда знал, что вы башковитый тип. — Гарри закрыл дверь за своим начальником. — Вытирайте ноги.
Вайкери открыл дверь гостиной и вошел в комнату. Его глазам предстала обшитая кожей мебель, ковры, фотографии мостов на стенах. Он подошел к камину и всмотрелся в стоявшие на каминной доске фотографии в серебряных рамочках.
— Это, наверно, его жена, — сказал Гарри. — Красивая была.
— Да, — отозвался Вайкери. Он успел наскоро просмотреть копии послужного списка и материалов по проверке прошлого Джордана, полученные от Бутби. — Ее звали Маргарет Лаутербах-Джордан. Она погибла в автомобильной аварии на Лонг-Айленде, в Нью-Йорке, незадолго до начала войны.
Они пересекли прихожую и заглянули в столовую и кухню. Гарри дернул следующую дверь, которая оказалась запертой.
— Откройте, — приказал Вайкери.
Гарри опустился на колени и засунул отмычку в замочную скважину. Через мгновение замок открылся, и они вошли внутрь. Помещение оказалось кабинетом и принадлежало, как было видно с первого же взгляда, мужчине: стол темного мореного дерева, кресло, обтянутое прекрасной кожей, и еще два предмета, при взгляде на которые сразу становилось ясно, что хозяин кабинета — инженер или архитектор: кульман и высокий табурет. Вайкери включил настольную лампу.
— Просто идеальное место для пересъемки документов, — заметил он.
Сейф находился рядом со столом. Он был старый и, судя по виду, весил по меньшей мере фунтов пятьсот. Взглянув на ножки, Вайкери сразу же заметил, что они привинчены к полу.
— Давайте посмотрим наверху, — предложил он.
Там находилось три спальни: две выходили на улицу, а третья, самая большая, располагалась в глубине дома. Две передних, по всей видимости, предназначались для гостей. Платяные шкафы были пусты, никаких признаков чьего бы то ни было присутствия. Они перешли в спальню хозяина. Неприбранная двуспальная кровать, поднятые шторы на окнах, выходивших в маленький неухоженный садик, обнесенный стеной. Вайкери открыл платяной шкаф эдвардианского стиля и заглянул внутрь: два комплекта офицерской формы американского ВМФ, несколько пар шерстяных гражданских брюк, стопка свитеров и нескольких аккуратно сложенных рубашек, на каждой из которых красовался ярлык магазина мужской одежды в Манхэттене. Закрыв гардероб, он обвел взглядом комнату. Если эта женщина и бывала здесь, то не оставила никакого следа, лишь слабый след аромата духов еще витал в воздухе. Вайкери показалось, что эти духи были похожи на те, которые любила Элен.
«Алло. Алло! Кто это говорит? О, что за дурацкие шутки, черт вас возьми!»
Вайкери взглянул на Гарри.
— Спуститесь вниз, осторожно откройте дверь кабинета и снова закройте ее.
Гарри возвратился через две минуты.
— Вы слышали что-нибудь?
— Ни звука.
— Это значит, что она имела возможность пробираться ночью в его кабинет и фотографировать все, что он приносил домой.
— Следует предположить, что да. Проверьте ванную. И вообще посмотрите, не осталось ли здесь каких-нибудь ее личных вещей.
Вайкери слышал, как Гарри, не слишком заботясь о тишине, копался в домашней аптечке. Вернувшись в спальню, Далтон доложил:
— Ничего такого, что могло бы принадлежать женщине.
— Хорошо. Для первого раза я увидел достаточно.
Они сошли вниз, удостоверились, что дверь кабинета заперта, и вышли через парадный вход. Машину они оставили за углом. Когда они спустились на тротуар, Вайкери взглянул на дома, вытянувшиеся вдоль противоположной стороны улицы. Взглянул и тут же отвел глаза. Он мог поклясться, что в одном из затемненных окон увидел лицо глядевшего на него мужчины. Темные глаза, черные волосы, тонкие губы. Он быстро опять взглянул вверх, но лицо уже исчезло.
* * *Чтобы преодолеть скуку ожидания, Хорст Нойманн изобрел игру: он запоминал лица. Он достиг в этом деле больших успехов. Ему было достаточно почти что мельком взглянуть на несколько лиц — хоть в поезде, хоть на людной площади, — чтобы они отложились в памяти. А потом он мог мысленно просматривать их, как другие просматривают фотографии в альбоме. Он столько времени проводил в поездах от Ханстантона до вокзала Ливерпуль-стрит, что ему все чаще и чаще попадались знакомые лица. Полный торговец, никогда не забывавший потискать бедро своей подруги перед тем, как в Кембридже поцеловать ее на прощание и отправиться домой к жене. Старая дева, которая всегда казалась готовой расплакаться. Молодая вдова, которая все время, не отрываясь, смотрела в окно. Нойманн вообразил себе, что она видела лицо мужа на фоне тянувшихся за окнами серо-зеленых сельских пейзажей. На Кавендиш-сквер он знал всех завсегдатаев: и обитателей домов, окружавших площадь, и людей, любивших подолгу сидеть на скамейках среди уснувших на зиму растений. Это было монотонное занятие, но оно помогало ему сохранять остроту мышления, а также проводить время.
Толстяк прибыл в три часа — то же самое серое пальто, та же самая шляпа-котелок, тот же самый нервный облик приличного человека, оказавшегося втянутым в преступление. Дипломат отпер дверь и вошел в дом. Нойманн пересек площадь и просунул конверт в щель. Он услышат знакомое пыхтение — это чрезмерно полный дипломат нагнулся, чтобы поднять конверт.
Нойманн вернулся на свое излюбленное место на площади и стал ждать. Дипломат вышел спустя несколько минут, поймал такси и уехал. Нойманн выждал еще несколько минут, чтобы убедиться в том, что за такси не было слежки.
До поезда у него оставалось еще два часа. Он встал и направился в сторону Портмэн-сквер. Проходя мимо книжного магазина, он увидел через окно знакомую девушку. Посетителей в магазине не было, и она сидела за прилавком и читала сборник Элиота — то же самое издание, которое продала ему на минувшей неделе. Она, казалось, почувствовала взгляд, так как внезапно вскинула голову, как будто что-то ее толкнуло. Нойманна она узнала сразу и жестом пригласила его войти в магазин. Нойманн повиновался.
