Крэйг Томас - Схватка с кобрами

Доскользив до края, спрыгнул в сторону задней стены. Под башмаками захрустело усыпавшее снег стекло. Непрекращающиеся жалобные вопли. Из будки стреляют. Поднявшись, заглянул внутрь горящей казармы. Два тела так и остались лежать на койке, постельное белье разодрано в клочья. Растерзанное тело на полу. Ближе к печке что-то, бывшее когда-то человеком, – видно, притулился погреться у печки и оказался изрешеченным стальными осколками. Тяжело ступая по сугробам, направился к караульной будке, из разбитого окна которой по-прежнему велась стрельба. И из двери казармы.

В казарме было четверо...

...офицеры? В отдельном помещении. Стремительно обернулся – фигура в накинутой на нижнее белье плотной шинели уже возилась с автоматом. Хайд пустил очередь с колена. Поставленный на беглый огонь "Калашников" опорожнил магазин за доли секунды. Шинель тяжело рухнула рядом с тропой в снег. Охватившие всю казарму языки пламени, словно простираемые в мольбе руки, с ревом вырывались сквозь крышу и из окон. Жар доставал до лица.

Поворачиваясь на колене, перезарядил автомат. Касса не видно. Дважды выстрелил по мелькнувшей в окне фигуре. Промахнулся, почти обрадовавшись. Только бы не мимо будки. Снова выстрелил по мелькнувшей тени.

– Ты где? – позвал он в тишине, нарушаемой треском неправдоподобного огня. Тепло грело шею, просачиваясь внутрь.

– С другой стороны! – услышал он.

– Все в порядке?

– ...немного толку! – разобрал он затихающий голос.

Касс выдохся. Как мотор, у которого кончилось горючее.

Хайд поглядел в ночное небо. Где-то над Китаем, за недалекими вершинами, брезжил серый рассвет. Навигационных огней не видно, но ждать недолго. И не будут они дружественными...

Со стороны перевала позади казармы ничего не слышно, только холодный треск огня. С огромным трудом, будто за спиной тяжелый камень, присел на корточки. Ноги дрожали – смертельная усталость брала верх. Пошатываясь, двинулся к прыгающей в глазах караульной будке. Наблюдая за окном, за окном...

...есть один. Выстрелил. В окне пусто. Следи, следи...

...споткнулся о порог, все сооружение зашаталось. Заглянул в разбитое окно. Сперва ничего, потом разглядел торчащую из-за грубо сколоченного стола ногу. Через край стола перевалилась тень. Тихий стон. Раненый. Отошел от окна. Картина стерлась. С трудом согнувшись, поднырнул под столб шлагбаума – граница, добро пожаловать в Афганистан. Не годится – не может наскрести о нем в памяти ничего доброго.

Нашел Касса стоящим на коленях у дороги – словно молился.

Тяжело опустился рядом на одно колено. Моментально сковала усталость.

– Все в порядке? Фил... ты в порядке? В порядке, черт возьми?

Касс безучастно взглянул на него.

– Больше ни хрена не будет, верно? – пробормотал он.

Хайд покачал головой.

– Пошли дальше... давай, Фил, – начал терпеливо уговаривать он. – Никого в живых, никто не гонится... – Во всяком случае, в данный момент. Хайд встал на ноги и, обвив Касса негнущейся ослабевшей рукой, стал его поднимать. Оба шатались, как чахлые деревца на ветру. С востока осторожно, но уверенно подкрадывался серый рассвет. Казарма догорала. – Пошли.

Тропа, по-прежнему узкая, теперь спускалась вниз. Они, спотыкаясь, двигались по ее изгибам, пока не скрылись из виду руины погранзаставы.

Касс, споткнувшись, упал поперек заснеженной тропы. Не двигается. Хайд понял, что больше не встанет. Обоим конец.

И туг услышал шум винтов. Увидел быстро приближающиеся из Пакистана мигающие меж звезд навигационные огни. Из Пакистана... Касс правильно сделал, что остался лежать. Правильный выбор. Два комплекта огней, два вертолета. Обрамленные огнями черные тупорылые силуэты, как огромные насекомые, нависшие над затухающим пламенем казармы. Хайд сидел на снегу, зачарованно глядя на орудия его уничтожения. Пламени не видно, но оно мерцает по подбрюшьях обоих вертолетов. Восходящим потоком воздуха засасывает снег. Шум винтов громко отдается от окружающих перевал скал. Потом машины скрылись из виду, и шум опередил их, когда они двинулись вдоль тропы. Теперь всего несколько мгновений. Два "Алуэтта-Ш". Затухающее пламя мерцает на прикрепленных с обоих боков управляемых реактивных снарядах. Восемь ракет, две пушки – минимальное вооружение. Ничего не почувствуешь.

Обгоняющий невидимые "Алуэтты" шум винтов нарастает, становится оглушительным. У последнего поворота снег вздулся и взвихрился вверх, превращаясь в миниатюрный буран, двигающийся впереди двух вертолетов. Грохот винтов и моторов сотрясал неровную каменистую тропу. Появился палец прожектора. Он надвигался, гипнотизируя: хотелось двинуться навстречу, чтобы сразу положить всему конец. Свет скользнул по похожему на бороду замерзшему ручью.

– Ой... проклятье! – слабым хриплым голосом взвыл Касс, дико глядя на первый окутанный снежной пеленой "Алуэтт". Тот летел, уткнувшись носом вниз, как взявшая след гончая.

Морщась от боли и изнеможения, Касс поднялся на колени. Оттолкнулся руками, но не смог встать и бросился удирать от вертолета на четвереньках. Хайд, не шевелясь, скрестив ноги, как Будда, глядел ему вслед. Тупое темное рыло "Алуэтта" уставилось на него. Перестало двигаться. Вынырнувшая из снега вторая "вертушка", облетев первую сверху, зависла носом кверху впереди. Касс слепо полз ей навстречу.

В сотнях футов под ними перевал переходил в узкую долину. В предрассветных сумерках можно разглядеть вдалеке кромку леса, даже едва видное пятно замерзшего озера. И уходящие вдаль горы. Тебе... никогда... не выбраться отсюда... никогда.

Касс остановился и, стоя на четвереньках, глазел на преградивший ему путь "Алуэтт". Хайд в свою очередь смотрел на изучающий его вертолет.

Голову осыпало взвихренным винтами снегом. Плечи, руки, автомат. Сам вертолет в созданном им буране как бы уменьшился в размерах, казался помещенной в стеклянный шар перевернутой вверх ногами фигуркой. Потерял очертания, превратился из силуэта в тень, потом во что-то неясное, смутное...

...пополз к Кассу, дрожа от нетерпения, толкнул локтем, указывая вверх позади них. Слабый блеск замерзшей воды. Достаточная для двоих расщелина в скале?

Втиснув Касса в расщелину, из которой сочился полузамерзший ручеек, как можно плотнее вжался в скалу. "Алуэтт" в замешательстве вынырнул из поднятой им же снежной тучи. Хайд не сводил с него глаз. За ним последовала вторая "вертушка". Они сердито гудели, будто строгие учителя, столкнувшиеся с подрывающим их авторитет непослушанием.

Откуда-то третий набор навигационный огней.

Вся остававшаяся решимость рухнула.

Огни спустились ниже. Оба "Алуэтта" уставились друг на друга, потом развернулись в противоположные стороны, поставленные в тупик, но не потерявшие уверенности. Судя по виду, большой десантный вертолет, "Чинук"?

"Алуэтты", как мухи, взлетели навстречу большому двухроторному вертолету и зависли с обоих боков. "Чинук" выплеснул вниз замерцавший по обледеневшей тропе серебристый луч. Луч, как отыскивающий на странице нужное слово палец, забегал взад и вперед по тропе.

На брюхе "Чинука" подсвеченный с одного из "Алуэттов" красный крест.

Глотая морозный воздух, Хайд вышел из-за скалы и вяло замахал руками над головой. Луч двинулся к нему, проскочил мимо, вернулся назад, залив со всех сторон светом. "Алуэтты" вызывающе держались на прежних местах. "Чинук" резко снизился, направляясь к нему.

– Фил! – истерично заорал он. – Фил... валяй сюда, черт побери!..

С трудом приковылявший Касс тяжело привалился к Хайду. Оба стояли в слепящем магическом кругу льющегося с "Чинука" света. "Алуэтты" не двигались – не имели на этот случай соответствующих приказаний.

"Medecins sans Frontieres" – надпись во весь борт "Чинука". Из открытой двери машут рукой. "Чинук" втиснулся в узкое пространство, будто дородная матрона в тесное кресло. Рука подзывала к себе.

Они с Кассом, держась друг за друга, заковыляли навстречу. Французские вертолеты, французские врачи, французские... лягушатников лучше не трогать – никогда не знаешь, когда потребуется их оружие или помощь. Да благословит Господь лягушатников!..

Руки осторожно подняли их в надежное чрево "Чинука".

Послесловие

Перемен без неудобств не бывает, пусть они даже к лучшему.

Хайд поглядел на Беннелонг-пойнт, где ослепительно белые паруса оперного театра соперничали с усеянными яхтами переливающимися водами залива. Потом поглядел в сторону моста на снующие вразвалку у причалов набережной Серкулар, словно голуби, паромы. Высоко в небе жаркое солнце. В Сиднее скоро Рождество. Хайд жевал гамбургер, запивая "фостером" из запотевшей жестянки. Мимо, наслаждаясь кажущимся бесконечным теплым солнечным днем, лениво прохаживались туристы и конторские служащие. Пошевелил ногами в кроссовках.