Йоханнес Зиммель - В лабиринте секретных служб
— Невозможно… Томми… Ты?
С плотно сжатыми губами Томас смотрел на прекрасную принцессу Веру фон С.
— Томми, какая радость! Ты выплыл, и теперь у французов, — с этими словами Вера бросилась ему на шею.
Томас решительно освободился от ее объятий.
— Подлая лгунья. С какого времени ты грабишь немцев вместе с этим негодяем Валентином?
— Я не имею понятия, о чем ты говоришь, мое сокровище, — ответила принцесса, улыбаясь.
— Два дня назад твой негодяй провел обыск в доме графа Вальдау. Точнее сказать, обыск цветочных горшков. Чья это была идея?
— Позволь, конечно, моя. Валентин довольно туп для такой идеи.
Томас стоял перед ней и махал от возмущения руками.
— Хитрый трюк. Ты понимаешь, что это низость?
— Какая может быть мораль в наши дни, особенно в отношении такой нацистской свиньи, как Вальдау! Все свои сокровища он награбил в период третьего рейха.
— Вполне возможно, — ответил Томас, — но все награбленное им в период нацизма принадлежит прежним владельцам, если они будут найдены, или государству, если владельцев не найдут, но ни в коем случае не вам обоим!
— Боже, какой ты идеалист! Знаешь что, Томми, пойдем ко мне, у меня прекрасная квартира, раньше принадлежала старому нацисту, — предложила Вера.
Это был необычный вечер. И Томас, и принцесса очень быстро опьянели. Принцесса стала необыкновенно нежной, а Томас сентиментальным. В состоянии опьянения Томас совершил страшную ошибку. Он рассказал о своих планах на будущее и о своем банковском счете в Цюрихе на имя Евгения Велтери.
— Евгений Велтери тоже твое имя? — шептала Вера. — Ах, милый, и много денег на твоем счету?
Этот вопрос должен был оы его отрезвить, но этого не произошло. Он только сказал:
— Не больна ли ты, у тебя на уме только деньги. Вера прикусила губы и печально сникла. Они выпили еще немного и, наконец, заснули.
На следующее утро Томас хозяйничал на кухне, Вера проснулась с головной болью. Он принес ей в постель завтрак.
— Сейчас пей кофе, затем душ, одеваешься, и поедем.
— Уже? Куда?
— Ты поговоришь со своим другом Валентином и позаботишься, чтобы драгоценности вы оба лично вернули Вальдау.
— Послушай, дурак, ты забыл, что было ночью?! Томас приподнял брови.
— Ночь есть ночь. Дело есть дело.
Поднос с кофе полетел на пол. Посуда разбилась. Вера вцепилась в Томаса зубами и ногтями.
Вечером в этот же день Томас возвращался в Баден-Баден на своем «джипе», рядом с ним ехала принцесса Вера фон С. Здесь им была совершена еще одна ошибка. Он пошел вместе с Верой к себе в отдел, на Вильгельмштрассе № 1, вызвал лейтенанта Валентина и потребовал вернуть украденные драгоценности.
— Я не понимаю, — холодно заявил лейтенант. — Я буду на вас жаловаться, мой капитан.
— Закрой рот, — деловито посоветовала принцесса, — он все знает.
— Что все?
Вера посмотрела на Томаса.
— Можно, я пять минут поговорю с ним наедине?
— Пожалуйста.
Это было ошибкой! Томас оставил их вдвоем, а сам сел в холле, не спуская глаз с двери своего кабинета. Он подождал немного, потом его бросило в жар, он понял, что все-таки сделал глупость. Его кабинет находился на первом этаже, а на окне не было решеток. Когда он бросился в комнату, она была пуста, окна открыты. Через 20 минут по всей стране застучали телетайпы:
«20 часов 00 минут 6 ноября 1945 года. Французская служба розыска военных преступников. Всем подразделениям полиции. Всем подразделениям Си-Ай-Си, Си-Ай-Ай.
Разыщите и немедленно арестуйте…»
Уже 7 ноября французский патруль военной полиции арестовал на вокзале в Нанси лейтенанта Пьере Валентина как раз в тот момент, когда он компостировал билет в Базель. Розыск принцессы Веры фон С. результатов не дал. Она исчезла бесследно. Валентина препроводили в Париж в военную тюрьму. Главнокомандующий французскими оккупационными войсками генерал Кениг вызвал к себе Томаса со всеми материалами по этому делу. Расследование Ливен проводил целый месяц. Было арестовано еще четыре француза.
Парижский военный суд приговорил Валентина и других соучастников преступления к длительным срокам лишения свободы.
3 декабря Ливена вызвал генерал Кениг.
— Я сердечно благодарю вас за то, что вы помогли разоблачить этих субъектов, — сказал он. — Мы не армия разбойников и бандитов, мы стремимся к порядку и справедливости в нашей зоне.
Спустя четыре дня после похвалы генерала Кенига Томас Ливен получил письмо следующего содержания:
Военное Министерство французской республики.
Париж, 05.12.1945.
Дело № 2/324/1945.
Капитану Рене Клермону,
личный № 324 213
Отдел розыска военных преступников.
Баден-Баден.
В связи с уголовным делом в отношении лейтенанта Валентина и его соучастников мы затребовали ваше досье во втором отделе генштаба. Из ознакомления с ним, дополненным одним из руководящих работников этого бюро, выяснилось, что вы во время войны были агентом отделения немецкого абвера в Париже. Вы понимаете, что человек с вашим прошлым не может работать в отделе розыска военных преступников. Полковник Мориц Дебре, который принимал вас в эту организацию, уже четыре месяца в ней не работает. Вам надлежит к 15 декабря 1945 года до 12.00 покинуть служебное помещение и сдать вашему начальнику дела, печать и удостоверение личности. С сегодняшнего дня вы уволены. Указания относительно вашей судьбы поступят.
Далее шла неразборчивая подпись, под которой было напечатано: «бригадный генерал». Томас Ливен сидел за своим письменным столом и думал: «Все опять повторяется в моей жизни. То сыплется дождь наград, денег, поцелуев, то вдруг снова сижу в луже! Значит, руководящий работник „Второго бюро“ дополнил мое личное дело. Как же он ненавидит меня, этот полковник Сименон!»
Томас стал собираться. Он не заметил, что ящик стола открывался с трудом. Томас достал из него фальшивые паспорта и пересчитал их. Проклятье! Одного не было. Пот градом выступил у него на лбу. Отсутствовал швейцарский паспорт на имя Евгения Велтери. Пропала и чековая книжка со счетом швейцарского национального банка, а также доверенность на получение денег со счета. Без сил свалился он в кресло. Воспоминания ожили у него в голове: «Евгений Велтери тоже твое имя? И много денег на твоем счету?» В панике Томас схватил телефонную трубку и заказал разговор с Цюрихом. Время, казалось, остановилось, наконец его соединили. Он потребовал служащего, занимавшегося его счетом.
— Да, герр Велтери, мы в курсе дела. Ваша уважаемая супруга все урегулировала.
Некоторое время Томас не мог найти слов.
— Когда… когда была моя жена?
— Приблизительно 14 дней назад. Мадам сказала, что вы по приезде в Цюрих решите, как быть со счетом.
— Боже, она все сняла?
Конечно, мадам предъявила ваш паспорт, чековую книжку, доверенность на вскрытие вашего личного сейфа. Герр Велтери, герр Велтери, ради Бога, что-нибудь не так? Но нашей вины нет. Мадам имела доверенность и необходимые документы, подписанные вами.
Томас со стоном положил трубку. Он долго сидел без движения. У него осталось всего 20 франков. Спустя час капитан Клермон сдал своему начальнику все дела. 7 декабря он пропал. Исчез бесследно.
22 декабря 1946 года у портье роскошного парижского отеля «Криллон» на площади Согласия два господина спрашивали месье Хаузера. Судя по сияющей улыбке, появившейся на лице портье, месье Хаузер был любимым гостем отеля. Портье позвонил ему по внутреннему телефону.
— Два господина, месье Фабре и барон Кутузов, хотятс вами встретиться, — сказал он.
— Прошу господ подняться ко мне, — послышался ответ.
Бой проводил гостей на второй этаж. В салоне апартамента 213 навстречу им спешил с очаровательной улыбкой месье Хаузер. Бастиан подождал, пока удалился бой, и кинулся в объятия своего старого друга.
— Как я рад, как я счастлив?
— И я, Бастиан, рад, — сказал Томас Ливен.
Он освободился от объятий великана и пожал руку русскому.
— Рад знакомству с вами, барон Кутузов. С этой минуты я позволю себе называть вас товарищем Кутузовым.
— Но почему? — спросил барон, нервно оглядываясь.
— Минуточку терпения. Все по порядку. Я должен вам очень много рассказать, братцы. Я заказал сюда еду. Через десять минут закончат сервировку. Между прочим, борщ, товарищ комиссар. Прошу, занимайте места.
Томас Ливен держался с завидным спокойствием, несмотря на то, что военные власти Франции разыскивали его несколько недель. Когда Томас бежал из Баден-Бадена, один из специалистов, изготовлявших фальшивые паспорта для отдела абвера в Париже, сделал для него отличный французский паспорт на имя Морица Хаузера. Затем Томас направил Бастиану Фабре письмо, в котором сообщал, что он свободен и сидит без копейки. Ответ от Бастиана не заставил себя ждать: «Видишь, Пьер, — писалон, — как хорошо, что мы кое-что не вернули из сокровищ господина де Лессе. Теперь можешь на это рассчитывать. Познакомился здесь с одним парнем, сыном русского барона. Его фамилия Кутузов. Раньше работал таксистом в Париже. Немножко повезло. Сейчас водит „понтиак“». Томас послал телеграмму: «Жду тебя и барона с авто 22 февраля в отеле „Криллон“». Вот почему после того, как гости заняли места, Томас спросил:
