Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика
Из следственных и судебных материалов видно, что почти полгода со дня ареста Эдмонд и Ольга Хамель всячески отрицали свою принадлежность к разведывательной организации. И только в марте 1944 года, когда неопровержимые доказательства, собранные полицией, поставили этих людей в тупик, они начали давать кое-какие показания.
Эдмонд признал, что стал радистом у некоего Альберта только с осени 1942 года, собрал три передатчика. Он утверждал, что работал на Англию против гитлеровского рейха, но не в ущерб своей родине. Ольга подтвердила это и заявила, что помогала мужу лишь с лета 1943 года, а последние недели перед арестом помогала Альберту в шифровании. Оба отказались опознать меня по фотографии.
В марте 1943 года Хамели еще надеялись, что им удастся обмануть следствие, и многое намеренно путали.
Между тем швейцарская полиция, органы контрразведки не теряли надежды раскрыть все нити нашей организации. В этих целях они предприняли попытку ввести в заблуждение наш Центр, установив с ним радиосвязь от имени Джима вскоре после того, как тот был арестован. Позывные Центра и Джима, программа радиосвязи, а также многие данные о нас им были известны. Обманным путем, стараясь скрыть факт захвата лозаннской станции, они рассчитывали заполучить от Директора новые сведения о людях швейцарской группы, раскрыть их псевдонимы, явки, а заодно и мою конспиративную квартиру.
В книге Арсеньевича «Женева вызывает Москву» опубликованы тексты дезинформационных телеграмм, направленных швейцарской контрразведкой московскому Центру с декабря 1943 по январь 1944 года. Из его книги мы также узнали имена влиятельных лиц, участвовавших в этом обмане: федеральный прокурор Швейцарии Штемпфли, глава федеральной полиции Бальзигер, начальник армейской контрразведки полковник Жакилар.
Но радиоигра с Москвой у них не получилась: руководство советского разведуправления поняло, в чем дело, но сделало вид, будто принимает подставного радиста за Джима. Посылая распоряжения и советы, Центр повел швейцарскую секретную службу по ложному пути, одновременно пытаясь выяснить, в каком положении наша группа. А неудача швейцарской контрразведки объяснялась тем, что она, не получив в руки шифра Джима, решила воспользоваться моим. Это было ошибкой. Только через четыре месяца швейцарцы убедились, что оказались в роли обманутых обманщиков и прекратили радиоигру с Москвой. Центр на этом выиграл, получив точное подтверждение о провале Джима, а люди Массона напрасно потеряли время.
Когда провал радиоигры стал очевиден и контрразведчики поняли, что через Москву большего, чем уже известно, не узнать, полиции было позволено действовать, Последовали новые аресты.
19 апреля 1944 года полицейские схватили Сиси, Пауля Бётхера и Христиана Шнейдера (Тейлора). Спустя ровно месяц был арестован Рудольф Рёсслер (Люци). Всех их отправили в одиночки лозаннской тюрьмы Буа-Мермэ, где уже томились наши радисты.
Зачем полковнику Массону понадобились эти аресты? Ведь он и без того выполнил свое обещание (если было такое) Шелленбергу: радиосвязь с Москвой еще с ноября 1943 года была прервана, о чем гитлеровцы, прослушивая эфир, отлично знали. Но они, естественно, опасались, как бы мы не возобновили работы на новых радиоквартирах, и поэтому настаивали на полной ликвидации группы. Начальник швейцарских секретных служб уступил этому нажиму, соблюдая, однако, и свои интересы.
А интересы эти состояли в том, чтобы любыми мерами сберечь очень важную для безопасности конфедерации тайну в лице Рудольфа Рёсслера и его глубоко законспирированной группы в Берлине. Полковник Массон, безусловно, не собирался заключать в тюрьму немецкого эмигранта, через которого он получал информацию из верховных военных кругов рейха. К тому же в материалах следствия ничего не говорилось о причастности Рёсслера к делу арестованных радистов. Последние не соприкасались с ним, никаких наводящих о нем сведений следствию дать не могли, как ничего не могли они сказать также о Сиси или Тейлоре, с которыми связи не имели.
Для Сиси же Люци был анонимной фигурой, она его не знала, поэтому приоткрыть завесу тайны не могла. Ее арест ничего не значил для Массона. Единственно, кто из сотрудников группы был лично знаком с Рудольфом Рёсслером, — это Христиан Шнейдер. Он мог рассказать следователям многое, если б заговорил. Так оно и случилось: Шнейдер заговорил. На допросах он признался во всем, назвал имя Рёсслера, от которого получал информацию. Этого, должно быть, полковник Массон не учел. Теперь он вынужден был дать согласие на арест Рудольфа Рёсслера.
Военным властям, конечно, ничего не стоило бы отменить арест Рёсслера, в чьих руках находилась одна из лучших агентурных групп швейцарской разведки. Но его имя показаниями Шнейдера было предано огласке в нежелательной связи с делом о советской разведывательной группе, и Массон опасался — кстати, не без оснований — как бы гитлеровцы, несмотря на секретность следствия, не пронюхали, что некий эмигрант Рёсслер и Люци одно лицо. Ведь тогда люди Шелленберга, несомненно, похитят или уничтожат его. Допустить такое шеф разведки и контрразведки конечно же никак не мог, Оставалось одно: упрятать Рудольфа Рёсслера, пока не поздно, в тюрьму. Тюрьма, пожалуй, была тем единственным местом, куда агентам СД и гестапо проникнуть было почти невозможно.
Напуганный арестом, Шнейдер, как уже сказано, выдал своего друга Рудольфа Рёсслера, рассказал о связи с Сиси, признался, что работал на советскую военную разведку. Предательство Шнейдера поставило остальных арестованных в трудное положение.
Кроме показаний Шнейдера прямой уликой против Сиси являлась пачка донесений от Люци, в том числе зашифрованные радиограммы, найденные при обыске квартиры; эти материалы Сиси хранила, рассчитывая как-то переправить в Центр.
Шифровальная книга Сиси в руки полиции не попала — она была надежно спрятана.
Между прочим, в книге Арсеньевича, о которой я уже упоминал, содержится ссылка на документ, свидетельствующий о том, что федеральная полиция следила за Сиси, очевидно, как пишет автор, «по указанию начальника военной разведки Роже Массона… Военно-воздушный атташе Германии в Берне полковник Грипп сообщил Массону ее имя, адрес, более того — ее псевдоним (Сиси). Грипп получил эту информацию от гестапо».
Что ж, документ этот лишний раз подтверждает: полковник Массон использовал против нашей группы материалы, полученные им от гитлеровской секретной службы.
На следствии всем арестованным, как членам группы Радо, предъявили обвинение в разведывательной работе на СССР. Доказательств у полиции было более чем достаточно. Поэтому попытки моих товарищей опровергнуть обвинение в конечном итоге потерпели неудачу.
Последние аресты окончательно парализовали деятельность группы. По существу, это был разгром, хотя все источники, за исключением группы Люци, сохранились. На свободе оставался еще один мой помощник — Пакбо, который мог бы вновь организовать работу с людьми (Лонгом, Зальтером и другими). Но теперь мы были совершенно парализованы — лишились не только передатчиков и радистов, но и шифров для связи с Центром.
Так, к удовлетворению гитлеровцев, швейцарская контрразведка расправилась с нашей группой.
КАК ПОСТУПИТЬ?
В июле 1944 года я узнал, что власти выпустили из тюрьмы Маргариту Болли, Эдмонда и Ольгу Хамель. Их освободили временно, предложив внести денежный залог, как это принято во многих капиталистических государствах. Кроме того, взяли письменное обязательство, что они не будут стремиться покинуть пределы конфедерации до судебного процесса.
Об этом мне рассказали Пакбо, которому стало известно о Маргарите от ее матери, и другой товарищ, связавшийся с Хамелями. Освобождение подследственных казалось странным. Но, поразмыслив, я понял мотивы, побудившие полицию сделать такой шаг.
Одной из причин было, несомненно, то, что в середине 1944 года политическая обстановка в Европе и положение на фронтах коренным образом изменились в пользу стран антигитлеровской коалиции. Советские армии уже подходили, можно сказать, к воротам нацистской Германии. Наши союзники, непомерно долго оттягивавшие открытие второго фронта, высадились наконец-то в Нормандии. А двумя днями раньше, 4 июня, американо-английские войска овладели Римом. При таких обстоятельствах швейцарское правительство обрело уверенность, перестало опасаться вторжения гитлеровцев, которым теперь было не до угроз или оккупации чужих стран.
Естественно, произошли изменения и во взаимоотношениях секретных служб. Тайные силы рейха — агентура СД и гестапо — уже не способны были оказывать на швейцарцев того давления, которым они так успешно пользовались. Полковник Массон отныне мог позволить себе пренебречь диктатом могущественных фюреров СС — Гиммлера и Шелленберга.
