Чингиз Абдуллаев - Идеальная мишень
В десять часов пятнадцать минут утра Дронго появился в отеле «Холлидей Инн», на бульваре Гренель, и, поднявшись по лестнице, постучал в дверь номера Эдгара Вейдеманиса. Дверь ему открыл высокий худой мужчина с копной седых волос. У него лихорадочно блестели глаза, он имел вид нездорового человека: нос заострен, кожа землистого оттенка. Но он был еще довольно красив, в чертах изнуренного болезнью лица проглядывало внутреннее благородство. Примерно такой облик Эдгара и сложился в представлении Дронго.
— Доброе утро, — грустно улыбнулся он, — я вас долго искал, подполковник Вейдеманис. Вы разрешите войти?
Вейдеманис посторонился. Его явно озадачил приход незнакомца. Дронго снял шляпу, повесил на вешалку плащ и сел на единственный стул, имевшийся в небольшом номере.
— Только договоримся сразу, — начал незнакомец, включая телевизор, — давайте без лишних движений и постараемся не нервничать.
— Кто вы такой? — обреченно спросил Вейдеманис.
— Дронго, — услышал он ошеломивший его ответ.
— Не может быть! Это невероятно. Как вы меня нашли?
— Я бегаю за вами уже целый месяц, — признался Дронго, — сначала искал вас в Москве, потом в Амстердаме, затем в Антверпене и, как видите, нашел в Париже.
— Поздно нашли, — криво ухмыльнулся Вейдеманис, — мне уже все равно нельзя помочь. — Он закашлялся.
— Я все знаю, — сказал Дронго, — и про вашу болезнь. И про вашу дочь.
— Оставьте это, — попросил Вейдеманис, — вы даже не представляете, с кем мы имеем дело. Одно неосторожное движение, и они убьют девочку. Прошу вас, умоляю. Мне осталось жить несколько часов. Я много о вас слышал. Вы человек благородный. Разрешите мне спасти мою дочь и спокойно умереть.
— Не уверен, что должен выполнить вашу просьбу, — прошептал Дронго. — В одном вы правы. Доверять окружающим нельзя. Они уберут вас сразу же, как только вы не будете им нужны.
— Знаю, — кивнул Вейдеманис, — я все знаю. И все рассчитал.
— Давайте без сантиментов, Эдгар. Я здесь для того, чтобы помешать вам найти Труфилова. Вернее, я прилетел сюда, чтобы найти и доставить его в Москву.
Живым и невредимым.
— У вас ничего не выйдет. Все поздно. Вы опоздали, Дронго.
— Если я не позвоню, через несколько минут в отель ворвутся французские полицейские, — спокойно сказал Дронго. — И арестуют не только вас, но и ваших сообщников, которые сидят внизу. Кажется — Харченко и Кокотина.
— Вы не сделаете этого, — Вейдеманис задохнулся, подавляя кашель, — вы этого не сделаете. Вы блефуете. Скажите, что вы блефуете.
— Может быть — да, а может — и нет.
— Перестаньте, — прошептал Вейдеманис, — мне так плохо…
— Хватит! — крикнул Дронго. — Хватит вам умирать. Человек обязан бороться за свою жизнь до последнего мгновения, до последней секунды. Вы меня слышите, Эдгар Вейдеманис? Подумайте, как бы вел себя в такой ситуации ваш отец. А как мужественно он умирал. Вспомните, как ему было тяжело без семьи, когда вас сослали. Не смейте раскисать. Слышите, вы бывший подполковник КГБ, и вы не можете искать успокоения в смерти. Вечного покоя нет. Есть только тьма забвения. И ваше поражение. Любая смерть, если она не отдана за других, — это поражение. Почему вы считаете себя вправе так легко распоряжаться тем бесценным даром, который вы получили? За что вы собираетесь умирать? За Родину, за друзей, за родных? Нет, вы собираетесь умирать за деньги, которые дал вам Кочиевский, и за этих бандитов.
— И за свою дочь, — тихо вымолвил Вейдеманис.
— Тем более, — примирительно сказал Дронго, — ладно, давайте без крика. Что вы думаете делать? Только не врите. У вас мало времени. Вы уже дважды смотрели на часы. Что вы собираетесь делать?
— Сегодня ночью я нашел убийцу, которого послал за мной Кочиевский.
Контрольного убийцу, — пояснил Вейдеманис, тяжело вздохнув, — моего бывшего знакомого, майора-пограничника. Он застрелил друга Сибиллы Дюверже, женщины, которая случайно оказалась втянутой в эту историю:
— Где он сейчас? — спросил Дронго.
— Я его убил…
— Интересная комбинация, — сдержанно заметил Дронго. — Где в таком случае их трупы?
— На авеню генерала Леклерка, в доме Сибиллы. Я собирался отправить туда своих «наблюдателей», а сам поехать к Труфилову. Я знаю, где он сейчас находится. Он у Эжена Бланшо, но не в Париже, а в другом месте. Как только я выдам его другим людям, они отпустят мою дочь. А потом повезут Труфилова в Москву, а меня убьют. Вот мой план. Если я не позвоню этим людям до одиннадцати, будет поздно.
— У нас еще есть пятнадцать минут. А где Сибилла?
— В одном из отелей на Монпарнасе. Я спрятал ее там. Она в плохом состоянии. У меня ключи от ее дома.
— Так, — сказал Дронго, нахмурившись, — значит, так…
Он молчал минуту, вторую. Когда пошла третья, Вейдеманис громко засопел. Затем стал кашлять. Наконец Дронго заговорил:
— Я придумал другую концовку. Сыграем так, чтобы иметь гарантированный выигрыш.
— У меня такого быть не может, — сказал, задыхаясь, Вейдеманис.
— Посмотрим. — Дронго встал. — Начнем с ваших ублюдков. Вы правы. От них нужно быстро избавляться. Это ведь профессиональные убийцы. И они могут сбежать из квартиры Сибиллы до приезда полиции. Мы все сделаем по-другому…
И он коротко изложил свой план. Лицо Вейдеманиса просветлело.
— А зачем вам все это нужно? — спросил он Дронго, недоуменно пожимая плечами.
— Считайте меня альтруистом, — улыбнулся тот, — но учтите, я ведь не совсем бескорыстен. Вы помогаете мне найти Дмитрия Труфилова. А я помогаю вам избавиться от этих подонков. Как зовут мерзавца, который похитил вашу дочь?
— Самар Хашимов.
— Звоните ему и требуйте гарантий. Он должен видеть вашу заинтересованность в гарантиях. Но сыграйте одновременно и умирающего человека, которому все равно.
— Да, конечно.
Вейдеманис поднял трубку и набрал номер телефона Хашимова.
— У меня все в порядке, — сообщил Вейдеманис, — адреса у меня. Труфилов в городе. Но я не выдам его, пока не получу гарантий.
— Не торгуйтесь, вы не в таком положении. — В голосе Хашимова звучало презрение.
— Я покажу вам Труфилова, и вы отпускаете мою дочь. — Вейдеманис постарался сдержать себя. — Когда вы увидите его живым, вы согласитесь на мои условия?
— Если увидим, то согласимся. Но учтите, мы не допустим, чтобы ваши люди нам помешали.
— Они не помешают, — уверенно заявил Вейдеманис.
— Подумайте, подполковник, — в голосе Хашимова звучала угроза, — если вы вздумаете с нами играть, мы уберем девочку.
— Не надо меня пугать. — Вейдеманис закашлял в трубку. — Это не в ваших интересах.
— Короче, когда вы покажете нам Труфилова?
— Через два часа, — ответил Вейдеманис, которому Дронго показал два пальца, — ровно через два часа.
— Договорились. — Хашимов отключился. Вейдеманис взглянул на Дронго.
— Это очень рискованно. Вы уверены в своих людях?
— Все будет как нужно, — улыбнулся Дронго. — Я представляю себе, как вы нервничаете. Но это наш шанс на спасение. Я думаю, что все пройдет нормально.
Мы просто используем способности каждого. Немного поможем каждому из этих господ.
Париж. 15 апреля
Я ему поверил. Не знаю почему, но поверил. Может, потому, что много о нем слышал. Или потому, что ждал именно такого человека. Я молил о помощи, и появился Дронго. Человек, про аналитические способности которого ходили легенды. Человек-легенда. Пожалуй, единственный, кому я мог поверить. И хотя речь шла не только о моей жизни, но и о жизни моей дочери, я поверил ему абсолютно. Наверное, у меня просто не было другого выхода.
Я снова позвонил Сибилле. Она опять спала. Явно она принимала снотворное или какое-то успокоительное лекарство. Хотя бы она продержалась еще два часа. Только два часа. Возможно, даже меньше.
Дронго позвонил кому-то в Москву.
— Галина, — сказал он, — поднимись наверх к матери Эдгара Вейдеманиса.
Скажи, что сын хочет с ней говорить. И передай мне трубку.
Неужели они следили за нашей квартирой? Кажется, я недооценил Дронго.
Через несколько минут я услышу голос матери из его телефонного аппарата.
— Что случилось, Эдгар? Ты не узнал, где Илзе?
— Все хорошо, мама, теперь уже все хорошо, — говорю я, стараясь не кашлять. — Сделай все, как тебе скажут. Ничего не бойся и сделай точно, как скажут.
— Я поняла, Эдгар, не волнуйся.
Я за нее не очень волновался. Она у меня умная и сильная женщина.
Должна все понять. Потом телефон взял Дронго и попросил какую-то Галину.
— Нужно, Гала, сделать все очень аккуратно. Чтобы никто ничего не заподозрил.
Он отключает телефон и смотрит на меня. Если все получится, то я — должник этого человека до смерти. До моей смерти, уточняю я про себя, до которой осталось не так уж много времени. Через полчаса я спустился вниз. Там уже находились мои «наблюдатели».
