Жерар Вилье - Безумие на Бали
– Какая восхитительная женщина! – громко заметил он.
Гуру перестал улыбаться и нравоучительно проскрипел по-английски:
– Ее Превосходительство – истинная святая.
Учитывая весьма сомнительное прошлое Кали, в ее святости можно было слегка усомниться. Но гуру уже не на шутку разошелся.
– Да-да, это святая женщина! – повторил он, подняв перед носом Малко грязный костлявый палец. – Подобно президенту, она живет в простой, почти бедной обстановке. У нее ничего нет, – продолжал он скорбным тоном. – Она все отдает своему народу. Знаете, у нее ведь только два сари...
Малко сочувственно покивал головой. Старичок явно претендовал на золотую медаль по вкручиванию мозгов.
– Что же делает Ее Превосходительство на Бали? – спросил он, включаясь в игру.
Выпуклые глаза гуру поднялись к небу.
– Ее Превосходительство здесь медитирует.
После этого отель, скорее всего, должны были приравнять к храму. Это заменило бы ему три звездочки по международной классификации. Действительно, Кали не купалась в море, не загорала, ночных баров в Денпасаре не было, и ей оставалось только медитировать. Если только она не предпочла другое, белее прибыльное занятие...
Малко не терпелось как можно больше узнать об этой женщине.
– Помогает ли она президенту в его работе? Гуру энергично закивал.
– Конечно! Она занимается благотворительностью и несколько раз в день молиться о счастье и благоденствии индонезийского народа.
Тут старичок пристально посмотрел на Малко жгучими, почти безумными глазами и слащаво проговорил:
– Мне приятно видеть, что вы, приехав издалека, искрение интересуетесь жизнью нашего народа. Мне хочется вас отблагодарить... Подойдите поближе.
Малко повиновался довольно неохотно: у него сложилось впечатление, что обязательным условием святости здешних гуру является неописуемая неряшливость.
Индонезиец порылся в складках балахона, достал крохотный флакончик и чуть ли не силой вложил его в руку Малко.
– Иногда я удостаиваюсь чести присутствовать при купании нашего дорогого президента, – прошептал он. – Мне позволили собрать немного воды, которая хранит святость его тела. Вот, возьмите, эта вода принесет вам счастье...
– Спасибо, – пробормотал слегка оторопевший Малко.
Старичок еще больше понизил голос и добавил:
– Обычная цена – тысяча рупий. Но вы иностранец, с вас всего пятьсот...
Малко вздохнул и пошел за своим бумажником, который остался на столике. За секунду до возвращения Кали гуру проворно спрятал деньги под балахон и старательно погрузился в самую что ни на есть вдохновенную медитацию. Рассерженный Малко в отместку поставил флакончик перед собой на стол, на самое видное место. “А что? – подумал он. – За такую цену...”
Супруга президента выглядела настолько свято, что этот факт невольно вызывал сомнение. Она чинно допила сок и с достоинством удалилась в свою неприступную крепость, сопровождаемая бдительными гуру.
Малко безуспешно пытался поймать ее взгляд. Она казалась далекой и надменной, как сама царица Савская, но ее длинное сари не скрывало безупречных линий ее тела. Малко даже показалось, что на ней нет лифчика, что, впрочем, вовсе не противоречило святости ее положения.
После ухода Кали у бассейна снова воцарилось сонное, ленивое спокойствие. Голландец заказал себе очередную порцию виски. Заглянув в свой бумажник, Малко обнаружил, что у него остались только доллары. Между тем в отеле их обменивали на рупии по официальному курсу, то есть фактически просто отбирали половину.
– Не подскажете ли, где здесь можно обменять доллары? – спросил он у своего спутника.
– Конечно, подскажу: у Жозефины! – ответил тот с многозначительным смешком. – И если не будете слишком уж придираться к курсу, то получите еще и подарочек натурой...
– А кто она такая?
Голландец сделал неопределенный жест:
– Ну, скажем, деловая женщина. Скорее всего, за ней кто-то стоит: она работает совершенно открыто. А если вам к тому же захочется приятно провести время, она и на это пойдет. Пренебрегать не советую: проституток на Бали не найдешь.
Малко подумал, что для начала лучше все же обменять деньги.
– К ней удобней ехать вечером, – добавил голландец, – чтобы не привлекать излишнего внимания. Таксисты знают, где она живет.
Малко поблагодарил и вновь углубился в мрачные размышления. С момента приезда в Индонезию он еще ни на шаг не продвинулся вперед: вся партия оружия исчезла в неизвестном направлении, причина убийства связного также оставалась невыясненной.
Здесь, на Бали, расспросить было некого. На острове не существовало даже местной газеты; он был полностью отрезан от внешнего мира. Если оружие решили доставить сюда, то для чего? Местные жители казались мирными и добрыми. Каждый вечер длинные процессии юношей и девушек в национальных костюмах направлялись к храмам, чтобы сделать подношения бесчисленным местным божествам.
Почувствовав, что начинает томиться от безделья, Малко решил заняться обменом своих долларов. Он дал себе срок до конца недели: если за это время на Бали ничего не обнаружится, он вернется в Джакарту и начнет все заново. Однако с наступлением каждого нового дня все больше возрастала опасность того, что оружие пустят в ход...
Он нырнула теплую воду бассейна, придя к выводу, что Кали почти затмила своей красотой черноволосую незнакомку с “Бремена”.
* * *Такси непрерывно подпрыгивало на ухабах. Малко тщетно пытался сориентироваться: на улице не было ни одного фонаря, ни одного освещенного окна. С наступлением ночи Бали оказывался погруженным в почти полную темноту. Электрическое освещение до сих пор являлось здесь привилегией богачей, имеющих собственные источники тока. К счастью, своя небольшая электростанция была и в отеле “Бали-Интерконтиненталь”. В остальных домах ничего не изменилось со времен средневековья.
Едва Малко успел протянуть таксисту двести рупий и произнести магическое слово “Жозефина”, как тот рванул машину с места. Они выехали из отеля четверть часа назад, и за это короткое время на остров уже стремительно опустились тропические сумерки.
На поворотах фары автомобиля освещали стену необычайно густого леса. Машина проехала по узкому металлическому мосту, переброшенному через ущелье, которое показалось Малко бездонным, и остановилась на небольшой круглой площадке. Водитель повернулся к Малко и указал на темное пятно впереди:
– Josephine here!
Перед ними стоял деревянный дом. Желтый огонек керосиновой лампы тускло освещал ступени лестницы. Малко почти наощупь взобрался по ней на террасу, пересек небольшой японский садик и вошел в комнату, где горела другая такая же тусклая лампа. Внезапно на него повеяло каким-то тонким ароматом, и перед ним появилась женская фигура.
– Кто вы? – мягким голосом спросила женщина по-английски.
– Я ищу Жозефину.
– Она перед вами.
Голос был приятным и мелодичным. В темноте послышались шорохи, и внезапно в комнате зажглась гораздо более яркая лампа, почти ослепившая Малко. Жозефина поначалу оставалась в тени, но вид Малко, похоже, внушил ей доверие: она поставила лампу на стол и вышла на свет.
Это была изумительно красивая женщина лет тридцати. Темные эластичные брюки плотно обтягивали резко очерченные бедра; под блузкой вырисовывалась внушительная грудь с острыми сосками. У Жозефины были правильные черты лица, на котором выделялись чувственные губы и большие черные глаза. Тонкие пальцы, унизанные перстнями, и весь ее облик придавали ей сходство со знаменитыми гетерами из далекого прошлого.
– У меня доллары, – сказал Малко. – Мне говорили, что...
Женщина понимающе улыбнулась.
– Разумеется. Сколько у вас?
– Двести.
Красивые губы Жозефины сложились в пренебрежительную гримасу.
– Всего-навсего?
– Мне еще понадобятся рупии.
Она положила свою тонкую руку на запястье Малко, и по его телу невольно прошла сладкая дрожь.
– Идемте.
Они вошли в спальню, где горел масляный светильник. Жозефина естественным движением опустилась на пол, вызывающе выгнув спину, и повертела ручки небольшого сейфа, встроенного в стену. Затем она выпрямилась, держа в руках огромную пачку засаленных рупий, и бросила деньги на кровать. Сейф остался открытым; в нем виднелось еще несколько толстых пачек купюр. Быстро пересчитав рупии, Жозефина взяла у Малко доллары, посмотрела их на свет и сунула в сейф.
Положив руку на пачку рупий, она неожиданно сказала:
– А вы мне нравитесь. Может быть, задержитесь ненадолго?
Ее грудь, казалось, еще больше увеличилась в размерах; в ноздри Малко настойчиво проникал пьянящий запах ее духов. Она положила ногу на ногу, и ткань обтягивающих брюк негромко зашуршала.
Похоже, мало кто из клиентов мог устоять перед блеском ее темных глаз. Жозефина обладала бесспорным талантом завлекать мужчин. Видя нерешительность Малко, она обнажила в улыбке ослепительно белые зубы и сильнее выпятила грудь.
