Жан Брюс - Тревожное ожидание
Он перевел взгляд с дохлой кошки на стол, где стоял отравленный ужин. Удивительно, что отравитель еще не пришел посмотреть на результат...
Может быть, он вообще не собирался приходить? Он ведь не мог предусмотреть вмешательство кошки и должен быть уверен, что тело Стефана Менделя найдет завтра утром слуга, как обычно находят трупы в гостиничных номерах.
Ну и что с того? И вдруг Стефана Менцеля пронзила одна мысль: сейчас враги считают его мертвым!
Они будут так считать до завтра.
Надо воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы убежать. Да, но как узнать, не находится ли отравитель в самой гостинице?
Мендель встал, проверил задвижку на двери и выключил свет. Ориентируясь по полоске света, пробивавшейся между ставнями, он дошел до окна, не наткнувшись на стол, и рискнул выглянуть в косую щель.
Мокрое шоссе, мокрый тротуар, радужные лучи, разбегающиеся от фонаря напротив, на противоположной стороне улицы, рядом с каналом. Чуть дальше – мутные, чуть колышущиеся воды канала. Несколько тяжеловесных силуэтов спящих судов.
Медленно проехала машина. Такси.
Мендель открыл окно и медленно отодвинул один ставень на несколько сантиметров...
Улица казалась пустынной.
Он еще шире открыл ставень, осторожно высунулся наружу... Внизу света не было. Интересно, который час? Он совершенно потерял представление о времени.
Менцель взглянул на светящийся циферблат своих часов. Час ночи. Поздно.
Он, кажется, нашел выход. Его номер на втором этаже – до тротуара максимум пять метров.
Улица была пустынна. Чтобы спуститься, ему потребуется десять секунд.
Приняв решение, он закрыл ставни, вернулся к кровати, снял простыни, связал их вместе, вернулся к окну, крепко привязал конец одной из простыней к оконной перекладине.
Прекрасно...
Он надел плащ, продел пояс в ручку своего маленького чемодана, сдвинул его назад и нахлобучил на уши шляпу. Потом снова открыл ставень, высунулся из окна. Мимо дома проезжала машина. Он отступил. Луч света скользнул по потолку. Переждав несколько секунд, он снова выглянул. Слева, в сторону пьяцца Сан Антонио, удалялись шаги.
Ждать дольше не имело смысла. Он выбросил наружу связанные между собой простыни и перекинул ногу через подоконник, нащупывая опору. Чемодан, висевший на спине, стукнулся об оконное стекло.
От оглушительного звона Менцеля охватила паника, и он, ни о чем не думая, скользнул в черную пустоту. Первые секунды ему удавалось контролировать свои движения, потом показалось, что он слышит крики. Он увидел свет на фасаде гостиницы и разжал руки.
Чемодан спас ему жизнь, послужив амортизатором. Упав на спину, Менцель в первое мгновение был совершенно оглушен, потом поднялся и со всех ног побежал в сторону порта.
Лишь добежав до причалов и свернув направо, на пьяцца Дука д'Абруцци, Менцель понял свою ошибку. Метнувшись под козырек подъезда, он стал развязывать пояс плаща, чтобы взять чемодан в руку, как все нормальные люди, и только тогда обратил внимание, что дождь продолжает идти.
– Зараза! – громко сказал он.
Он прижался к стене, задыхаясь. До него донесся топот погони, возбужденные голоса перебивали друг друга: «Сюда!» – «Нет, туда!» « Я вам говорю, сержант, что он свернул налево!»
"Менцель перевел дыхание. Это была всего лишь полиция. Несомненно, патруль, который, проходя по набережной, увидел, как он убегает.
Мнение первого возобладало, и они скрылись за углом.
Менцель спокойно дождался, пока окончательно восстановится дыхание и беспорядочные удары сердца войдут в норму.
Прижимаясь к стенам, он пошел направо и почти тотчас свернул на виа Маккиавели.
Что делать? Куда идти? Владелица гостиницы «Гарибальди» обязательно подаст завтра утром заявление в полицию на некоего Франсиса Альбрехта, обвиняя его в мошенничестве. Стефану Менцелю придется отказаться от этого удобного прикрытия, избавиться от паспорта. А что, если... Да, не стоит создавать себе новых врагов. Как только откроются почтовые отделения, он пошлет в гостиницу «Гарибальди» перевод на достаточную сумму. Что тогда ему смогут предъявить? Ничего. Нет закона, запрещающего выходить но ночам через окно. Лестницы и двери не являются обязательными для всех выходами. Кому как удобнее...
На ходу он размышлял.
«Артур Ламм мне не муж, синьор, он мой брат...»
Артур Ламм ей не муж. Невероятно, как четко звучало в ушах Менделя эхо этого потрясающего голоса...
Виа Маркони, дом девятнадцать.
Артур Ламм ей не муж. Зато он, может быть, отравитель?
Сомнительно. Отравитель обязательно должен был иметь сообщников в гостинице. Зачем же Артуру Ламму было тайком подходить к двери, если он мог воспользоваться приходом Антонио, если...
В конце концов, почему Франц Халлейн, зная, что может в любую минуту погибнуть, не доверился бы журналисту?
Это было возможно, вполне возможно.
Он решил сходить на виа Маркони, не признаваясь себе в том, сколь сильно на это решение повлияло неотвязное желание увидеть женщину с чарующим голосом...
* * *Эстер подняла глаза на часы в стиле ампир, стоявшие на камине.
– Час десять, – заметила она. – Думаю, ты можешь идти.
Артур Ламм раздавил свою сигарету в хрустальной пепельнице и нехотя поднялся.
– Что за работа! – бросил он.
Вид у него был усталый. Эстер подбодрила его:
– Не надо было начинать. Теперь твой долг идти до конца. Я убеждена, что убийцы Франца Халлейна узнали, что ты был с ним знаком. Скорее всего, теперь ты вывел их на Менцеля. Ты должен исправить свою ошибку.
Ламм распечатал бутылку коньяка и наполнил стакан. Эстер хотела было призвать его к умеренности, но передумала. Ему был необходим стимулятор. Он выпил коньяк одним глотком и секунду постоял, откинув голову назад и показывая сестре пересекавший горло шрам – напоминание о «беседе» с гестаповцами, не понимавшими, как это австриец может дезертировать из германской армии.
Мучительные воспоминания. И вот теперь все начиналось сначала... Кошмар, казалось закончившийся навсегда, возвращался.
Артур посмотрел на себя в зеркало, висевшее над камином, причесался, подтянул узел галстука, надел и застегнул пиджак. Потом взглянул на сестру:
– Тебе бы следовало лечь... – И тут же перебил сам себя: – Я идиот. Ты должна позвонить...
Она озабоченно свела брови:
– Повтори наш план. Я боюсь, ты забудешь.
Он послушно повторил:
– В час сорок пять я позвоню в дверь гостиницы. Допустим, слуга откроет мне через две минуты. Я задержу его еще на три минуты, поставив выпивку. В час пятьдесят ты позвонишь по телефону и попросишь соединить тебя с клиентом из шестого номера. Антонио позвонит ему. Когда Антонио вас соединит, я его отвлеку, чтобы не дать подслушать. Ты положишь трубку, перезвонишь и скажешь Антонио, что слышала, как в комнате кто-то кричал и что там, должно быть, произошло что-то страшное. Попросишь его сходить посмотреть... Я пойду вместе с ним и воспользуюсь случаем, чтобы войти в комнату. Сделаю вид, что узнал Менцеля, закричу от радости, будто нашел старого приятеля, и отпущу Антонио с щедрыми чаевыми, чтобы заглушить подозрения, если они у него возникнут.
Эстер заколола волосы на затылке, поправила очки и ободряюще кивнула:
– Все правильно, Артур. Тебе надо уходить немедленно.
Ламм вывалил из карманов все содержимое за исключением платка и ножа.
– Никогда не знаешь, как все повернется, – объяснил он. – Если они меня схватят, незачем давать им наш адрес...
– Они должны его уже знать, – очень спокойно заметила его сестра.
– Возможно, но это не точно... Я оставлю ключи. Когда мы придем, ты нам откроешь.
Эстер покачала головой:
– Позвонить в дверь может кто угодно. Надо придумать сигнал.
– Ты права. Подожди... придумал: я просигналю МЕНЦЕЛЬ азбукой Морзе... Таа-таа-ти-таат-... и так далее.
– Прекрасно. Беги, ты все провалишь, если опоздаешь.
Он наклонился поцеловать ее. Она подставила ему щеку, отведя глаза, чтобы он не заметил внезапно охватившую ее тревогу.
– Иди! – Ее голос дрогнул.
Неловким движением он уронил эбеновую трость с перламутровой рукояткой, на которую ей приходилось опираться при ходьбе, поднял ее и прислонил к подлокотнику дивана.
– До скорого, сестренка.
Его голос звучал ничуть не спокойнее, чем голос Эстер. Она услышала хлопок двери в прихожей и закрыла глаза, внезапно осознав, на какой риск он шел. Смертельная бледность разлилась по ее лицу.
– Это моя вина, – прошептала она. – Если с ним случится несчастье, то только из-за меня. Я должна была его...
Она подалась вперед, готовая позвать его. Стук калитки заставил ее вздрогнуть.
Слишком поздно...
Она нащупала свою трость, повернулась, раздвинула полы халата, чтобы поставить ноги на ковер, и, помогая себе свободной рукой, встала. Хромая, она прошла в прихожую и повернула ключ в замке.
