Росс Макдональд - Беда идет по следу
– Кухулин из Ольстера, измученный ранами и утомленный сраженьями, – сказал я, – не отдыхал, как простые смертные. Он находил место, где мог упражняться, сколько хватало сил.
– Ему это помогало? – спросил Эрик. На его лице промелькнуло жалкое подобие улыбки.
– В конце концов он рехнулся.
Я свесил ноги с койки и спрыгнул вниз. Эрик подвинул мне стул и протянул сигарету.
– Если ты беспокоишься обо мне, то напрасно, – сказал он. – Я неисправимый эгоист и слишком практичен, чтобы не то что свихнуться, а даже сделать вид, что свихнулся.
– Мне показалось, что притворяться ты наконец научился. Но, если ты полагаешь, что я вырвался из объятий Морфея, чтобы обсудить твою персону, ты ошибаешься. Лучше я тебе еще что-нибудь расскажу про Кухулина. Стиви Смит сочинил про него забавный стишок…
– Не отвлекай меня. Я думал о том, что случилось со Сью.
– Хорошо, – согласился я. – Мы поговорим о Сью Шолто. А потом, через пару дней или пару недель, перейдем к твоей жене.
– Моя жена тут совершенно ни при чем, – ответил он монотонно, будто повторяя заклинание, – Надеюсь, Господь не позволит ей узнать о случившемся.
– И тем не менее она узнает. Ты сам ей расскажешь, Эрик. У тебя, парень, такой характер, что ты обязательно попросишь ее тебя утешить. А она – из тех женщин, что непременно утешат. Именно поэтому ты на ней женился и никогда не бросишь.
– Не брошу? – переспросил он печально. – Если бы я только мог предположить, что Сью натворит такое…
– Итак, ты все разложил по полочкам. Она себя убила, потому что не могла заполучить тебя. Знаешь, твоя теория построена главным образом на тщеславии. Ты чувствуешь, что виноват в случившемся несчастье, и, не зная его истинных причин, приходишь к заключению, что Сью убила себя из-за тебя. Если ты чувствуешь себя виноватым, значит, виноват.
– У тебя прекрасные намерения. Столь благие, что ими вполне можно вымостить дорогу в ад. Но факты нельзя изменить с помощью слов.
– Какие факты? Ты не знаешь, совершила ли Сью самоубийство. Возможно, ее убили. Халфорд уверен, что убили.
– Убили? Зачем кому-то понадобилось убивать Сью?
– Не знаю. Детектив Крэм тоже не знает. А ты знаешь?
– Совершенно неправдоподобная идея.
Эрик приучил себя к мысли, что Сью покончила с собой, и предположение о возможном убийстве застало его врасплох, еще раз больно ударив по незащищенному месту.
– Убийство всегда неправдоподобно, – сказал я. – Потому оно и является преступлением, которое карается смертью. Но такое случается. Может, случилось и прошлой ночью.
– Ты же не поверил чепухе про Гектора Ленда? Собачья чушь. Ленд чудак, но преступление на сексуальной почве – такое на него не похоже.
– Это не преступление на сексуальной почве. У Сэйво есть доказательства. А почему Ленд – чудак?
– Мне не так много о нем известно. Хочу разузнать побольше. Раз или два он не подчинился старшему по званию, побывал у Капитанской мачты, получал наряды вне очереди и тому подобное. Судя по отдельным высказываниям, у него здорово развито расовое чувство. Не могу сказать, что для него типичны какие-то революционные или разрушительные идеи, но он будоражит других стюардов. Мне кажется, Ленд один из главарей у черных ребят, любителей азартных игр.
– Играют не только черные. Не встречал ни одного военного моряка, который бы не играл. Да и просто военного или просто моряка.
– Знаю. Но приходится следить, чтобы они не зарывались. Надо за многим следить, даже если и не мечтаешь в точности следовать уставу военно-морского флота. Устав запрещает азартные игры на американских военных кораблях, что в нашей интерпретации означает, что играть можно, но не слишком часто, причем в специально отведенных местах и только в отведенное для этого время. Я собираюсь выяснить, чем занимался Гектор Ленд до того, как ступил на борт нашего судна.
Чьи-то шлепанцы застучали по проходу, и за серым противопожарным занавесом, закрывавшим люк, промелькнула тень. Снаружи в питьевом бачке зажурчала вода, затем занавес отодвинулся в сторону, и вместо него в люк просунулась лохматая светловолосая голова. У владельца головы оказалась квадратная физиономия с маленькими веселыми глазками.
– Привет, Эрик, – по-техасски тягуче протянула голова, а волосатая рука вытерла влажный рот. – Что так рано, замучило похмелье?
– Страдал всю ночь. Ты не знаком с Уиллом, Сэм? Он у нас главный связист. Младший лейтенант Дрейк, лейтенант Уолсон.
– Рад познакомиться с вами, Дрейк. Главный связист, главный цензор, ответственный за связи с общественностью, мастер на все руки и всеобщий козел отпущения. В свободное время не дежурю по палубе, и потому все остальные офицеры ворчат. Вчера вот не смог погулять на вечеринке, так как капитану понадобилось отправить сообщение. Теперь ему приспичило отправить еще одно сообщение, будто нельзя подождать до Диего…
– Значит, решено? – спросил Эрик. – Идем получать предписание в Сан-Диего?
– Похоже на то, но в военно-морском флоте нельзя ничего знать наверняка. Не распространяйся особенно, а то многие огорчатся.
:– Вчера вечером вы не слишком много потеряли, – утешил я Уолсона. Начали за здравие, кончили за упокой.
– Слышал. Эрику не позавидуешь. Что-нибудь прояснилось? Мне показалось, вы упомянули Ленда, перед тем как я заглянул.
– Я должен навести о нем справки, – объяснил Эрик. – Его видели, когда он выходил из комнаты, где… где это случилось. Я был убежден, что это самоубийство, но теперь засомневался.
– Ты был знаком с этой девушкой? – Шустрые глазки Уолсона засветились любопытством.
– Она была моей подругой, – холодно ответил Эрик.
Соваться в чужие дела на корабле еще опаснее, чем на берегу: больше рискуешь заполучить врагов. Уолсон переменил тему:
– Будешь проверять Ленда, спроси, где он берет деньги, которые отсылает домой. Он отправил жене около пятисот долларов за последние два месяца…
– Правда? – Эрик встал. – У тебя есть запись?
– Естественно. Мы регистрируем все вложения, если они попадаются в письмах, подвергающихся цензуре, чтобы снять с себя ответственность.
– Я бы хотел просмотреть твою регистрационную книгу. Чтобы скопить пятьсот долларов, Ленду, с его жалованьем, понадобится по меньшей мере год.
– Зачем откладывать? Пошли со мной, только оденусь.
Через несколько минут мы, поднявшись следом за Уилсоном по трем лестницам, оказались в комнате связистов.
Там он протянул нам судовую книгу в матерчатом переплете.
– Записи найдешь сам, – сказал он Эрику. – Меня снова вызывает капитан.
Уолсон заспешил в каюту капитана, а мы с Эриком занялись книгой. Он находил нужную графу, а я записывал цифры на клочке бумаги. За двадцать минут мы выяснили, что в письмах Гектора Ленда к миссис Гектор Ленд в Детройт имелось шесть денежных вложений. Все записи были сделаны в последние три месяца и все датированы. Сумма каждый раз равнялась примерно ста долларам и в общей сложности составила шестьсот двадцать долларов.
– Ленд не мог выкроить эти деньги из своего заработка, – сказал Эрик, – у него есть другой источник дохода.
– Игра?
– Возможно. Но тогда ему должно было дьявольски везти.
– Он мог получить всю сумму разом, с блеском выиграв одну партию в кости, а потом отсылать деньги постепенно, чтобы не вызвать подозрений.
– Верно. Даты совпадают с нашими заходами в порт. За последние три месяца мы регулярно бывали в Перл. Каждые две недели проводили там дня три-четыре. Конечно, Ленду приходилось посылать деньги оттуда, потому что отправлять письма с моря невозможно. Не представляю, откуда у него этакие деньжищи?
– А где Ленд сейчас?
– Думаю, на своем месте. До следующей Капитанской мачты он будет на корабле, а потом, может быть, отправится на губу.
– За что?
– Он же признался, что вошел в комнату, чтобы украсть виски. Если он больше ни в чем не виноват, то все равно будет наказан и знает об этом.
– Едва ли мы сейчас выудим что-нибудь из Ленда, – сказал я, – вчера он до смерти перепугался. Но поговорить стоит.
– Я тоже так думаю.
Ленда мы нашли в офицерской столовой, где он помогал другим стюардам накрывать столы к завтраку. Он старался на нас не смотреть и продолжал работать, как будто нас не было. Работал он быстро и ловко, и до того тщательно разглаживал скатерти и раскладывал ножи, вилки и ложки, что можно было подумать, он решил посвятить этому мирному и уютному занятию остаток своей жизни. Когда Эрик окликнул его по имени, он выпрямился и произнес: «Да, сэр», так и не взглянув на нас.
В светлом металлическом помещении изуродованное черное лицо Ленда и его мощный торс казались чужеродными, точно вырванное с корнем лесное дерево, принесенное бурей в совершенно неподходящее место.
– Подойди сюда и присядь на минуту, – приказал ему Эрик. – Надо поговорить.
