Норман Льюис - Сицилийский специалист
Брэдли сел за руль «фиата», и они тронулись в путь. Проехав пять миль по извилистой, разбитой и пыльной дороге, они почти добрались до перевала. Но тут им пришлось сбавить скорость — крестьяне, шедшие целыми семьями, с овцами и ослами, занимали всю дорогу. Марко наклонился и тронул Брэдли за рукав.
— Если хотите все видеть, остановитесь здесь.
Брэдли съехал с дороги и выключил мотор. Они вылезли из машины, поднялись по склону и огляделись. В двух милях от них вздымалась к небу уродливая вершина горы Пиццута, на которой в засаде сидел основной отряд бандитов. А за перевалом туманился похожий на пирамиду пик Кумета, где набранные в помощь пастухи под дулом бандитских винтовок готовились напасть на толпу крестьян с тыла. Колло лежал между этих двух гор, среди огромных валунов, занесенных туда еще в доисторические времена.
— Прямо как на луне, — сказал Брэдли в удивлении и восторге и широко раскинул руки, слоено желая обнять пейзаж. Картина, представшая его глазам, была чуть не в фокусе, ее окаймляла радужная полоска, а на мрачном скалистом хребте, казалось, горел огонь. Ветер, гуляя по острым как бритва вершинам, посвистывал, точно стрижи в небе. В нескольких сотнях ярдов от них группа крестьян обнаружила более короткий путь вниз по склону горы — на таком расстоянии они походили на людей с картин Брейгеля и, казалось, ползли, как крабы. Однако человеческий муравейник в Колло разглядеть было трудно. — Придется нам пробраться поближе.
— Вы хотите въехать в Колло на машине, мистер Брэдли? — осторожно спросил Марко.
— А почему бы и нет? Отсюда ничего не видно.
— Там может не оказаться безопасной стоянки.
— Давай все-таки попробуем.
Они влезли в «фиат» и поехали дальше, у подножия Пиццуты свернули прямо в Колло и вклинились в гущу крестьянских повозок, запрудивших дорогу, потом вышли из машины и очутились в самой середине шумящей толпы. Куда девалась присущая сицилийцам сдержанность! Люди весело окликали друг друга, стараясь перекрыть игрушечные дудки и свистульки, звуки шарманок и крики балаганных зазывал. Молодые фермеры состязались в верховой езде на мулах, притворяясь, будто не умеют ими править. От толпы пахло кожей, коровьим потом, веревочными подошвами и дымом очага. Было много женщин с грудными младенцами. Интересно, подумал Брэдли, есть ли какой-то политический смысл в том, что на голове у большинства мальчишек красные бумажные пилотки?
Вскоре они увидели, что люди собрались вокруг огромного валуна, с плоской вершины которого оратор обращался к толпе. Кремона уже начал свою речь. Он был партизаном, героем трех схваток с немецкими фашистами в районе Удине, потерял там кисть руки, был взят в плен, гестапо пытало его в бараках Пальмановы, но он сумел оттуда бежать и вновь принял командование бригадой Гарибальди. Сейчас вместе с восемью своими спутниками он стоял под красным знаменем, засунув протез в карман куртки, и усиленно жестикулировал здоровой рукой, словно отгонял назойливого москита. На таком расстоянии было трудно разобрать, о чем говорил герой своим тонким высоким голосом. В ожидании операции нервы у Локателли опять начали сдавать: у него схватило живот.
Было уже четверть десятого, операция задерживалась на пятнадцать минут. Брэдли то и дело поглядывал на часы, опасаясь, что в любой момент Кремона может закончить речь, слезть с трибуны и скрыться из виду.
— Что там случилось? — шепотом спросил он у Марко, — Наверное, не рассчитали, сколько надо времени, чтобы спуститься с горы.
— А где, по-твоему, сейчас наши приятели?
— Может, и здесь, в толпе, пробираются поближе к оратору.
— А вдруг он кончит говорить? Что тогда?
— Он проговорит самое меньшее еще час.
Локателли не мог слышать их разговора. Брэдли одарил Марко своей макиавеллиевской улыбкой.
— Они понимают, что если не удастся взять живьем, то надо ликвидировать его любым способом?
— Да, понимают.
В эту минуту Марко волновало только одно: как бы побыстрее завершить операцию — при условии, разумеется, что шефы останутся удовлетворены ее исходом. Ко всему прочему он был безразличен и думал только о Терезе. Накануне ночью она опять жаловалась на боли.
Брэдли снова заговорил — его, видимо, обуревали те же заботы, что и Марко:
— Будем надеяться, что все пройдет как надо.
— Будем надеяться, мистер Брэдли.
— Вы слышали? — спросил Локателли.
— Что? — поинтересовался Брэдли.
— Какой-то хлопок. Похоже на выстрел. Брэдли прислушался.
— Фейерверк, — сказал он. — И ракеты. Здесь всегда на праздник устраивают фейерверки.
Подобно тому как люди из Общества чести руководили бандитами и пользовались их услугами, так и бандиты, в свою очередь, пользовались услугами жалких пастухов, многие из которых в трудные времена не гнушались заниматься бандитизмом по собственному почину, но в общем предпочитали, чтобы их оставили в покое и дали возможность пасти стада. Готовясь к операции в Колло, бандиты разыскали пятьдесят три пастуха. Трое из них сбежали — одного ранили, но он все равно сумел уползти от бандитов. Каждому пастуху вручили легкий карабин, но патроны для верности несли шестеро бандитов, не спускавшие глаз с пастухов. Кроме того, они несли радиопередатчик, которым умел пользоваться один из них и с помощью которого они поддерживали связь с основным отрядом. Пастухи и их стражи заняли позиции на склонах пирамидальной Куметы как раз перед наступлением темноты. Согласно плану на следующее утро по радиосигналу Мессины им предстояло спуститься с горы, зайти праздничной толпе в тыл и захватить или, в случае необходимости, убить руководителей митинга, которым удастся ускользнуть, когда Мессина нанесет главный удар. А чтобы пастухи не сбежали, бандиты, уже измученные долгим переходом через горы, были вынуждены еще и стеречь их всю ночь.
Слух, что их ждет западня и что командиры намереваются их бросить на произвол судьбы, подорвал дисциплину среди бандитов. Они понимали, что без пастухов им не обойтись, и вместе с тем до наступления часа атаки боялись раздать патроны. После бессонной ночи нервы у них сдали. Даже жующие траву овцы казались им людьми, прячущимися среди скал. Утром удалось установить радиосвязь с Мессиной, который находился на Пиццуте, и бандиты несколько успокоились, но затем, когда до начала операции оставались считанные минуты, непредвиденное обстоятельство нарушило все планы. Двое парней из Мьеры, подцепив какую-то заезжую проститутку, отправились на поиски укромного места и наткнулись на засаду бандитов. Всех троих тут же схватили и связали. Один из парней оказался двоюродным братом радиста, и от него бандит узнал, что в Колло пришли и его дядя с теткой. Понимая, что будет убито немало народу, радист внезапно нырнул за скалу и бросился бежать. В погоню за ним пустились два его товарища; пятеро пастухов тотчас воспользовались сумятицей и тоже сбежали. Началась перестрелка между бандитами и дезертирами, но никто не был ранен. В результате радиопередатчик вышел из строя, и всякая связь с основным отрядом прервалась.
Радио молчало, и бандитов на Пиццуте тоже охватило уныние. Это были люди хоть и необразованные, но от природы смышленые, обладавшие обостренным чутьем и способные почувствовать приближение смерти почти как запах. По склонам Пиццуты от одной группы к другой, словно по воздуху, передавались слухи. Теперь уже все были уверены, что полиция и карабинеры решили забыть свою традиционную вражду и сообща приступить к уничтожению бандитов. Некоторые утверждали, что слышали стрельбу в районе Куметы, объясняя это внезапным нападением временно объединившихся сил порядка.
Основной отряд бандитов был разделен на три группы с пулеметом марки «бреда» в трехдюймовым минометом в каждой. Хотя минометами и было запрещено пользоваться, их прихватили на всякий случай. В начале десятого, когда напряжение достигло предела и связи с Куметой не было уже пятнадцать минут, дозорный, выставленный на высоком склоке Пиццуты, сообщил, что в тыл бандитам заходит отряд человек в тридцать. Вокруг Мессины поднялась волна паники, и ему пришлось вытащить пистолет. Он не верил, что появление этих неопознанных людей предвещает опасность, — скорее то были крестьяне, шедшие на митинг, чем полицейские в штатском, посланные, чтобы нанести предательский удар. Однако времени на выяснение не было, первоначальный план рухнул из-за молчания на Кумете, и западня, так искусно подготовленная, перестала существовать. Если бы Мессина сейчас отдал приказ спуститься с гор и захватить Кремону и его товарищей, никто не помешал бы им бежать — тыл у них был открыт. Но разрабатывать новую стратегию было некогда, кроме того, Мессина не знал, сколько еще он сумеет держать в руках свою банду. Ждать уже не было сил, наступило самое время действовать. И Мессина дал знак пулеметчикам открыть огонь.
