Чингиз Абдуллаев - Объект власти
Тадеуш заранее, еще в сентябре прошлого года, предупредил девушку, что ему предстоит длительная командировка. С тех пор они виделись лишь несколько раз, когда он приезжал в Брюссель. Но говорили по телефону почти ежедневно. Олеся докладывала ему как шефу о текущих проблемах, а он решал, что и как следует делать в том или ином случае. Она одна знала номер его телефона, который он постоянно носил с собой. Две недели назад Олеся попросила Дзевоньского отпустить ее в Чикаго навестить тетю Анусю. Богатой родственнице было уже за восемьдесят, она могла умереть в любую минуту. Кроме Олеси у нее были еще два дальних родственника от другой сестры. Эти «двоюродные внучата» жили в Сан-Франциско и почти ежедневно интересовались здоровьем любимой родственницы, понимая, как важно успеть к дележу наследства.
Тетя Ануся жила в престижном центре Чикаго рядом с небоскребом Сирс-Билдинг. Перейдя на другую сторону реки, на набережную Уокер-драйв, можно было выйти к самой ратуше. Роскошную квартиру Ануси купил ее муж, и, по оценкам экспертов, она стоила не меньше двух миллионов долларов. Кроме того, на счету старушки наверняка остались деньги, доставшиеся ей в наследство от мужа. Поэтому Олеся, как умная и деловая молодая женщина, прилетев в Чикаго, добросовестно ухаживала за своей родственницей целых две недели. На первое марта у нее был обратный билет в Брюссель, но старушка неожиданно заболела и попросила ее остаться. Отказываться не имело смысла, к тому же Дзевоньский разрешил ей задержаться. И тогда Олеся поменяла билет на шестое марта.
А третьего марта в Брюсселе на их офис совершили нападение и убили всех находившихся там людей. На следующий день Олесе об этом сообщила сестра одной из погибших. Теперь она не знала, что ей делать и куда возвращаться, а телефон Дзевоньского не отвечал. В мучительных раздумьях прошли два дня.
В субботу утром тетя Ануся отправила ее в аптеку за лекарством. Олеся спустилась вниз и вышла из здания, едва не столкнувшись с незнакомым мужчиной, который в это время объяснял дежурному швейцару, куда и зачем он собирается подняться.
Швейцар пропустил его в здание получить разрешение у консьержа, сидящего в роскошном холле. Доброжелательный консьерж вежливо выслушал господина Мосина, появившегося в доме в столь ранний час, и тут же связался с госпожой Анусей, чтобы выяснить, может ли она принять гостя, который заявил, что является другом пана Дзевоньского и прилетел из Европы по его поручению. Тетя Ануся уже долго жила в Америке и потому привыкла проверять все получаемые сообщения. Она тут же перезвонила Олесе и поинтересовалась, знает ли та о каком-то неизвестном ей пане Дзевоньском.
– Конечно, — обрадовалась Олеся, — я жду от него сообщений. А где этот человек?
– Он у нас в холле, — сообщила тетя Ануся, — но ты не волнуйся. Купи лекарство и возвращайся домой. Я разрешу ему подняться к нам, а Беата поможет мне его принять.
Беата работала в доме у тети Ануси уже двадцать пять лет. В отличие от Ануси, у нее была большая семья — четверо детей и девять внуков. Она была моложе своей хозяйки на десять лет и сохранила удивительную ясность ума и энергичность деловой женщины. Беата служила кухаркой и домработницей одновременно. Или ее можно было назвать экономкой, что тоже было бы правильно.
Олеся знала, что на добросовестность Беаты можно положиться, и спокойно вошла в аптеку, думая, что тетя Ануся безусловно будет рада неожиданному гостю. Когда человеку за восемьдесят и он почти не выходит из дома, будешь счастлив любому общению. В квартире вместе с ней верная Беата, внизу появление неизвестного зафиксировали камеры внутреннего наблюдения, его видели охранники, консьерж и швейцар. Именно поэтому тетя Ануся так спокойно разрешила незнакомцу подняться к ним в квартиру на четырнадцатый этаж.
В то время, когда Олеся покупала лекарство, снова зазвонил ее сотовый телефон. Она недоуменно глянула на аппарат и ответила:
– Слушаю вас.
– Это Олеся?
– Да.
– Здравствуйте. С вами говорят по поручению пана Дзевоньского, — сообщил неизвестный ей голос.
«Какой нетерпеливый, — раздраженно подумала Олеся. — Не может немного подождать, когда я вернусь».
– Я знаю, — перебила она позвонившего. — Пожалуйста, подождите меня немного, я скоро буду дома.
– Нет, вы не поняли. Я не могу ждать. Это очень важно, пани Бачиньская. Меня просили передать вам, чтобы вы не оставались у вашей родственницы. Люди, которые убили ваших друзей в Брюсселе, могут попытаться найти вас и в Чикаго.
– Что? Кто это говорит? Откуда вы звоните?
– Неважно. Немедленно уезжайте из Чикаго. И не возвращайтесь к вашей родственнице. Мы попытаемся вас найти.
В этот момент Олеся получала сдачу и на секунду отвлеклась.
– Кто вы такой? — снова переспросила она и в этот момент услышала знакомый голос Дзевоньского:
– Олеся, тебе угрожает опасность. Немедленно уезжай из Чикаго. И не выключай телефон. Мы позвоним тебе через три часа и сообщим, где можно с нами встретиться. Олеся, это очень важно.
Тут она вспомнила, что в квартире тети Ануси уже сидит какой-то мужчина, также представившийся знакомым пана Дзевоньского. Чуть не выронив пакет с лекарствами, Олеся быстро набрала номер телефона квартиры.
– Слушаю вас! — Беата говорила по-английски с чудовищным акцентом, несмотря на десятилетия, проведенные в Америке.
– Это я, — торопливо сообщила Олеся. — Немедленно позвоните в охрану и выведите из квартиры этого незнакомого человека. Он чужой. Вы слышите, он чужой!
– Ничего не понимаю, — отозвалась Беата. — Какой чужой? О ком ты говоришь? Подожди, кто-то стучит в дверь.
– Не открывайте! — закричала Олеся, но Беата уже положила трубку на столик.
– Господи! — Олеся начала лихорадочно звонить консьержу. И, едва услышав его голос, быстро проговорила: — Мистер Дэвис, это Олеся Бачиньская. Я прошу вас вызвать охрану. Сейчас на четырнадцатый этаж поднялся чужой человек. Я прошу вас срочно вызвать полицию и охрану.
– Ему разрешили подняться, — невозмутимо ответил консьерж.
– Это убийца! — закричала она, и в аптеке от нее шарахнулись все посетители.
– Я вас не понимаю, госпожа Бачиньская, — испугался консьерж. Все, что выходило за рамки его компетенции, вызывало у него легкую панику.
– Звони в полицию, кретин! — крикнула она и, снова отключившись, дрожащими руками набрала телефон полиции: — Нужна ваша помощь. В квартире убийца!
– Назовите ваш адрес, — попросила дежурная.
Олеся назвала адрес, номер дома, квартиры, телефона.
– Только быстрее, — попросила она, — там убийца.
– Вы находитесь не в квартире? — поинтересовалась дежурная.
– Нет.
– Тогда откуда вы знаете, что там происходит? В этом доме есть охрана, консьерж, швейцар. Никто к нам не звонил.
– Быстрее! — Олеся увидела, что одна из провизорш подняла телефонную трубку, очевидно, собираясь позвонить в полицию, чтобы сообщить о неизвестной психопатке, которая все время орет в свой мобильный телефон.
Олеся выбежала из аптеки. На улице она снова достала аппарат, набрала номер квартиры тети Ануси. Телефон долго не отвечал, она уже отчаялась, когда наконец услышала голос своей родственницы:
– Алло. Кто это говорит?
– Это я, Олеся. Ваш гость не тот человек, за кого себя выдает. Вы меня слышите?
– Господин Мосин, это наша Олеся, — сообщила тетя Ануся. До нее элементарно не дошло, что ей только что сказали.
– Выгоните его! — закричала Олеся.
– Как это выгнать? — громко переспросила тетя Ануся. И это были ее последние слова в жизни.
Реакция убийцы оказалась гораздо более быстрой, чем реакция несчастной пожилой женщины. Раздалось два выстрела. Затем крик Беаты и еще один выстрел. Олеся заплакала. Она стояла на тротуаре, прижимая телефон к уху, и громко плакала. И неожиданно услышала в трубке чужой голос:
– Олеся?
– Будь ты проклят! — закричала она ему и быстро отключилась, словно он каким-то неведомым образом мог достать ее через этот аппарат.
Олеся вынула из кармана деньги. Когда она выбегала из дома, то не взяла с собой даже сумочки, в которой остались кредитные карточки, документы, автомобильные права. И теперь, кроме пакета с уже ненужными лекарствами, у нее при себе оказалось лишь тридцать шесть долларов. Она еще раз обшарила карманы. Ничего. Только одна пластинка жвачки. Ах да, еще мобильный телефон. Олеся посмотрела на него и снова заплакала. Она не представляла, что ей теперь делать, куда идти.
РОССИЯ. МОСКВА. 5 МАРТА, СУББОТА
Когда взяли группу Дзевоньского, президенту доложили об этом в тот же день. Директор ФСБ лично приехал, чтобы проинформировать его о реальной угрозе, которую могла представлять авантюрная затея Дзевоньского с похищением журналиста Абрамова. Если бы глава государства отправился встречать освобожденного заложника, трагедия была бы неминуема. Террористы рассчитали всю операцию с учетом именно этого фактора. Ни один глава государства не упускал случая появиться рядом с освобожденным заложником, тем более если это был журналист. Так происходило во Франции, Италии, Румынии. Могло случиться и в Москве. Никто не стал бы серьезно осматривать бывшего заложника, проверяя его на наличие пластида. И тогда «живая бомба» могла бы сработать. Задуманный план был интересен еще и тем, что сам Абрамов не подозревал о том, как его раскручивают в средствах массовой информации и как собираются использовать.
